Дмитрий Олерон - Олимпийские сонеты. Стихотворения

• Название: Олимпийские сонеты. Стихотворения
• Автор: Дмитрий Олерон
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91763-118-9

Профессиональный революционер Дмитрий Иванович Глушков (1884–1918), избравший себе псевдоним «Олерон» по названию места ссылки для французских политических каторжников, известен в литературе главным образом как переводчик книги сонетов Ж.М. де Эредиа «Трофеи» (опубл. 1925). Настоящее издание представляет его как оригинального поэта, прежде всего как выдающегося мастера сонета. Многие стихотворения Олерона переиздаются впервые после 90-летнего перерыва. Особенностью книги является развернутый историко-литературный и реальный комментарий Елены Тахо-Годи к «Олимпийским сонетам», включающий переводы Олерона из Эредиа и иллюстративный ряд, позволяющий читателю лучше понять и оценить точность и пластичность описаний поэта.

---

Скованный Прометей

Но встречу их теснина разделяла.
– Кто ты в цепях? – Титан. А ты? – Герой.
Печальных скал неясный реял строй.
Текла заря, мертва и дымно ала.

И клубы тьмы, дрожащей и сырой,
Из черных ртов бездонного провала
Неслись к заре, свивая покрывала
Над спящей в льдах двуглавою горой.

Закатной мглой прощально пламенея,
Внимал Кавказ, как ропот Прометея,
Стихая, гас в безгласности могил.

И, опьянев, в последний раз к ночлегу
Над головой Геракла коршун плыл,
Роняя с лап и клюва кровь по снегу.

Погребение Икара

Зачем, Геракл… Я так был волнам рад.

Они свежи и так гостеприимны.

Их нежный плеск тихонько пел мне гимны,

И Эвр мой труп ласкал среди Спорад.

И сны мои, таинственно взаимны,

Вплетались в сны задумчивых Наяд,

И в их очах тонул мой мертвый взгляд

У Косских скал и отмелей Калимны.

Зачем, Геракл, ты в тьму меня укрыл…

Я ширь постиг в полете слабых крыл, –

Мне не видна лазурь из саркофага.

Там облака несутся без меня,

И мчит валы, колеблясь и звеня,

Прозрачная волна Архипелага.

Альтис. Ника Пеония

Из горних стран, со дна лазурной мглы,
Где вольных туч кочуют вереницы
И делят власть с огнями Колесницы
Лишь молнии, да звезды, да орлы, —

Она сошла в надземные границы,
Переступив эфирные валы,
И мчится вниз на острие скалы,
Простря покров шумящей багряницы.

Блажен, чью страсть Победа упоит:
И бурный вождь, и пламенный пиит,
И хладный жрец, отвергнувший земное,

И пастушок, дитя беспечных нег,
Веселых стад рассеянный стратег,
Забывший мир в объятьях Арсиноэ.

Терраса сокровищ

Сокровищница Гелойцев. Амфора

Под грудами нарядных терракот
Что здесь она, убогая амфора…
Ценителей завистливого взора
Она к себе ничем не привлечет.

И скошен борт, и ручки без разбора
Приставлены, и узкий переплет
По горлышку каракулькой идет, —
Меандр («меандр»!) чуть видного узора.

Но явственны на глине возле дна
От пальчиков небрежных два пятна.
То Зевсу в дар любви красноречивый

Почин трудов сынишки своего
Издалека принес гончар счастливый.
И мудрый Зевс благословил его.

Роща Пелопса

Победители

Еще не стих рассветный вздох полей,
И капли рос дрожат, как аметисты.
На ступенях безгласные флейтисты
Вдыхают мглу Пелопсовых полей.

Но там, вдали, где горы так тенисты,
Уже погас прозрачный Водолей.
На соснах свет все ярче, все алей.
Сигнальный рог зовет вас, агонисты.

И вдруг зарей плеснуло в бледный Столп.
Поднялся хор, и в буйном клике толп
Недвижность рощ и стен запламенела.

– Взошла заря! Ликуй, святая Гелла!
– Идут бойцы! Да славится Эвмолп!
– Тепелла! Йо! Эвмолп идет, тепелла!

Стадион

Зарывшись в ил гребнями ступеней,
Спит стадион. Жеманная улитка
Из черепков аканфового свитка
Ползет ко мне. Я здесь один. Я с ней.

Я с ней один. От тихого напитка
Луны, руин, безгласья и камней
Я брежу с ней. А сердцу все больней,
И грудь теснит неведомая пытка.

Я здесь один. Быть может, грустно мне,
Что я чужой безгласью и луне,
Что я не мхи, не ветхие ступени,

Что я не бог… Иль если б был я бог,
Я б не постиг восторга откровений
И слезы лить – блаженные – не мог?

Пиндара

1-й Олимпийский эпиникий Гиерону Сиракузскому

Что меж стихий прекрасней, чем вода?
Что царственней в сокровищах вселенной,
Чем золото в красе своей, – нетленной,
Как огнь в ночи и в бурной мгле звезда?

Что ярче дня? Пред ним стезею пленной
Бежит теней зловещая чреда.
Так ничего не петь нам никогда
Прекрасней игр Олимпии священной.

Рожденный в ней, венчая мысль певца,
Поет мой гимн хваленья в честь Отца
У ступеней божественного трона

И мчится в путь, гремящий и святой,
Туда, к лугам Тринакрии златой,
В победный кров чертогов Гиерона.

3-й Олимпийский эпиникий Ферону Акрагантскому

О властелин лирического строя,
Кому ты, гимн, гремишь хвалу свою?
Кого своей форминтой воспою,
Бессмертного, иль мужа, иль героя?

О, славься, Зевс! В дорическом краю
Бежит Алфей, священный берег роя.
Там, где струи звенят, как Каллироя,
Вскормил Геракл геройскую семью.

Он игры ввел в Зевесову обитель
И дал закон, чтоб каждый победитель
Увенчан был трофеем боевым.

Всем честь своя по мере их таланта.
Мы ж за коней Ферона возгремим,
Властителя, опору Акраганта!

Мастерская Фидия

Нерон

И золото, и пурпур, и виссон.
Тускнеет свет в тяжелом аромате.
Нерон дрожит: о Тигре и Евфрате
Поет стихи в театре завтра он.

Трепещет пот на тучном лобном скате.
Он вновь и вновь берет свой барбитон.
Петроний нем. И в шумный струнный звон
Вторгалась грусть и пела об утрате.

Летает плектр. Гремучий Тигр течет
И пенится и бьется о цезуры.
Тускнеет свет, дрожат в углах скульптуры

Под взмах ноги, ведущей тактам счет.
И в грустном сне, один, следит Петроний
Багровый дым сирийских благовоний.

Последний грек

Забыт Геракл. Умолкли песни Пану.
Угас во тьме Ахейский ореол,
И Ромулов ликующий Орел
Припал на грудь к безгласному титану.

Был Перегрин. Восстал и не обрел
Волшебных сил закрыть живую рану.
Тогда, послав проклятья Гадриану,
Он умирать в Олимпию побрел.

Олимпия… Как пышно это слово…
Как пышно призрак яркого былого
Над нею свой багрянец распростер.

И Перегрин пред чуждою толпою —
Последний грек – кинической стопою
Взошел в свой дом – на пламенный костер.

Бронзовая стела

Недвижный стан под складками хламиды,
По сторонам два судорожных льва,
Меж тяжких крыл застывшая глава
И странный взгляд персидской Артемиды.

Вверху орлы и грифы, – кружева,
Иль вышивки с одежд Ахемениды,
Иль фрески стен, куда стекались миды
Справлять богам безвестным торжества.

А посреди, в тени, должно быть, лавра,
Разит Геракл бегущего кентавра,
На всем скаку для выстрела застыв.

Я слушаю чеканные рассказы,
Где, в сказочный сплетаясь примитив,
Звучит Восток сквозь стиль Коринфской вазы.

Галерея семикратного эха

Тиранонектоны. Пелопид

Срывался снег. Как стертая камея,
Текла луна. Дул ветер. Киферон
Тонул во мгле. Ненастный Орион
Сверкал из туч, зловеще пламенея.

К домам стекалась тьма со всех сторон.
Гребнем бойниц чуть брезжила Кадмея:
Там, на горе, от стужи цепенея,
Развел костры спартанский гарнизон.

Вот, пробудив пустынным гулом плиты,
Прошли вдали дозорные гоплиты,
Бряцая в такт застежками кнемид.

Молчала ночь. Чуть брезжили бойницы,
И, скрыв клинок в одеждах танцовщицы,
На пир тирана крался Пелопид.

Бакхилид

В немых песках дряхлеющего Нила
Он жил века, незнаемый никем.
Его покой лелеял мертвый Кем,
И ночь его для вечности хранила.

Сиянье од и блеск эпихорем
Века в тиши Изида пламенила:
Как тайный жар забытого горнила,
Он тайно жил, для мира мертв и нем.

И ныне он, по-новому великий,
Восстал. И вновь исторг из тьмы гробниц
Торжественно певучий эпиникий,

Речь мудреца и рокот колесниц,
И внемлем мы цветам его раздумий,
Как говору тысячелетних мумий.

Стихотворения

Елань

1. Под снегом

Сливается с снегом дорога.
Еще далеко зимовье.
Присесть, отдохнуть бы немного,
Плечо оттянуло ружье.

Один на сухом буреломе,
Воткнув свою шомбу в забой,
Сижу в полусонной истоме
И слушаю лес над собой.

Раздвинулись хвойные ткани,
Заискрились смехом немым,
Прогалину спящей елани
Окутали в солнечный дым.

И в этом неявственном звоне,
В сиянье и блеске огней
Есть что-то, как в строгой иконе
Под яркостью риз и камней.

Остаться и стать здесь ночлегом,
А к полночи встать и смотреть,
Как хиус кружится над снегом,
Как мглится ветвистая сеть.

Как звезды блестят через хвою,
Как дышит уснувшая сень
И четко под полной луною
Чернеет волчиная тень.

2. В зеленях

Еще из-под камней расселин
Не вытаял вздувшийся лед,
А лес мой так зелено зелен,
И в воздухе радость плывет.

И там, где хребетные грани
Желтят лиственничную высь,
Уже с зеленями елани
Весенние сини слились.

Блуждаю и радуюсь гуду,
Скольжу, запинаюсь, встаю —
Теперь я навеки забуду
Ненужную муку свою.

Все, все, что я думал зимою,
Чем жил я и тешиться мог,
Я с сердца усталого смою
В купели весенних тревог.

Чей шум там в березовом логе?
Справляется ль праздник у птиц,
Выходит ли зверь из берлоги,
Бежит ли толпа древениц?

Бежит, шелестит по кореньям —
Увидеть, каков человек,
И сгинуть сырым испареньем
В дрожащей дали лесосек.

Цветы над еланью красивей,
И солнце над нею ясней,
И вся она в ярком порыве
И в смехе живых зеленей.

Она своей юности рада,
И я своей юности рад,
И радостью в камнях распада
Звенит молодой водопад.

3. В золоте