kassyi - Убожественная

• Название: Убожественная
• Автор: kassyi
• Жанр: Русское современное

Очень умелые ручки способны на многое… На такое, что вы и представить себе не можете. Ах, можете?! Ну тогда – вам же хуже будет! Навоображали тут… И там… И здесь… Вот и расхлебывайте теперь, рукодельники, сами, все сами.

---

Они были бедны. Они были невежественны. Они были некрасивы и жадны. Они были юны. Но, увы, не настолько, чтобы не осознавать свою бедность, свое невежество, свою жадность и некрасивость. И поэтому они любили осень и милосердную черноту осенних ночей. Она позволяла им забыть о своем уродстве, ласково помогала не видеть… Они не любили смотреться в жестокое магическое зеркало белых июньских ночей. Оно издевалось над ними, грубо выпячивало их потертую серость, резкие, угловатые линии, корявую прямоту улиц, жалкую одинаковость стен и дворов. Белая жалость зимы тоже была им не по вкусу. Они не хотели жалости, нервно и яростно они сдирали с себя снежные одежды, превращая их в морок и слякоть.

Они были сильны. Но пока не знали своей силы. Осень – вот единственное, перед чем они еще склонялись, почтительно и благоговейно. Они боготворили осень – старую и всякий раз новую возлюбленную. Но в этот раз… В этот раз они стали ее бояться. Она принесла с собой звук. Тихий, одновременно далекий и близкий, этот звук был им знаком и незнаком. Знаком, потому что биение дряхлого сердца города они слушали и молчаливо охраняли уже много лет. И незнаком, потому что впервые они услышали этот робкий стук рядом с собой. За гранью своего крепкого молчаливого круга. Им стало страшно. Впервые они поняли, что означает ждать. Затаившиеся в осенней мгле, они слушали, грезили и ждали. Они были все еще молоды. У них еще было время научиться ожиданию.

Новое арт-кафе «Готика» ждет посетителей

Сегодня в нашем районе состоялось торжественное открытие нового арт-кафе ужасов «Готика». Как отметил владелец кафе Илья Лазерсон, заведение такого уровня в нашем районе – первое. «Посетители нашего арт-кафе смогут не только отведать изысканные блюда и экзотические напитки, но также интересно провести время с друзьями, послушать живую музыку и поучаствовать в различных конкурсах», – сообщил он.

Совсем недавно на месте арт-кафе находился продовольственный магазин, закрытый на капремонт пять лет назад. Теперь бетонная коробка преобразилась: фасад здания декорирован готической лепниной, окна стали стрельчатыми, как в старинном замке с привидениями. Интерьер поражает воображение: с потолка свисают летучие мыши, на стенхах мерцают факелы, у барной стойки сидят в обнимку два скелета. Обстановка пропитана духом средневековья и мистики.

По словам Старкова, создание кафе было бы невозможно без помощи талантливых дизайнеров арт-салона «Сюр-приз». «Ребята предложили порясающую идею. Да, это место не для всех, но я уверен, что те, кто однажды придет сюда, будут возвращаться снова и снова. Я счастлив распахнуть двери кафе для посетителей», – заявил он.

Арт-кафе «Готика» ждет посетителей ежедневно с полудня до пяти часов утра. Адрес кафе:…

ЗАО «Салон подарков «Сюр-приз» начало свою деятельность в 200… году. Компания изготавливает эксклюзивные подарки, одежду из экологически чистых материалов, авторскую керамику, кукол, вещицы из металла и дерева, занимается аэрографией, оформлением интерьеров. Известна своим нестандартным подходом к работе.

Гоша Питерский. Газета «Мой район».

День третий

Всю ночь мне снились кошмары. Улыбчивый сэр рыцарь, ставший покойником с черно-белым лицом, гонялся за мной по лабиринту пустынных улиц, пытался схватить за плечи, что-то беззвучно шептал и осыпался на землю ворохом гнилых тряпок. Проснулась я совершенно разбитая. Какой разительный контраст со вчерашним радостным пробуждением! Ехать на работу совсем не хотелось, но надо было. Выходной у нас будет завтра. Наша контора по выходным пашет, а в понедельник пляшет.

Итак, выходной – завтра. А сегодня – вперед, к новым свершениям невзирая на кошмары. Вытанцовывая перед зеркалом, я затметила, что уже не мешало бы записаться к парикмахеру. Отыскав в сумке «вечный» календарь из тонкого серебряного листа, подарок оказавшегося совсем не вечным мужа, я завертела дисками с хитрой гравировкой, пытаясь понять, какое сегодня число и на когда мне имеет смысл записываться. Так, сегодня у нас… Ноги внезапно ослабели. Тот самый день. Годовщина… Десять лет… Прошло уже десять лет. Десять лет со дня гибели папы и его второй жены Ларисы. Как дико и нелепо они погибли… Впрочем, в эпоху распальцовок и разборок подобные смерти не были редкостью. Но папа и Лариса…

Всему виной была трагическая, невозможная случайность. Тогда, в этот самый день десять… Нет, не укладывается в голове… Десять лет назад… Шел дождь, это я точно помню. Сентябрь того года вообще выдался необыкновенно капризным, словно выбившаяся в герцогини горничная. Солнечные, по-летнему жаркие дни сменялись промозглыми, ветреными, едва ли не ноябрьскими вечерами. И наоборот, больное, измученное стылой моросью утро к полудню с радостным звоном рассыпалось медными листьями-монистами, играло на струнах ветра и цыганской шалью раскидывало над городом яркое синее небо.

А в тот день зарядил дождь. Он расстреливал город картечью в упор, от мокрых пуль не спасали ни зонтики, ни капюшоны. Отец, в последние пару лет ударившийся в бизнес, закрывал в ресторане сделку с новым партнером, крепкогрудым братком. Ларису папа взял с собой для разрядки обстановки, а еще потому, что, помолодевший и влюбленный, не хотел расставаться с ней ни на минуту. Партнер ухитрился ужраться до состояния буратины. Ни охраны, ни водителя у него не было. Дождь смеялся в лицо и смывал с пустых улиц людей и автомобили. Папе и Ларисе не удалось поймать такси, чтобы транспортировать бухое тело братка на место постоянного пребывания. А может, встречные автомобилисты просто не хотели связываться с пьяным до беспамятства представителем дикого капитализма. И папа, как человек воспитанный и непьющий, решил лично отвезти братка домой на его крутой иномарке. «Мерс» не проехал и десяти метров. Взрывной волной выбило стекла в двух окрестных домах, а в кафе, где пьяный урод подписал смертный приговор моему папе и синеглазой хохотушке Ларисе, осколками были ранены шесть человек. Дождь, как наемная плакальщица, щедро поливал слезами и дымящиеся обломки автомобиля, и любопытных зевак, и приехавшую милицию. Вечно идущему неизвестно куда бродяге-дождю было всё равно… Тех, кто подложил в машину братка бомбу, так и не нашли. Хоронили отца и Ларису в закрытых гробах. Хотя закапывать там было нечего.

Это произошло на третий день после моей свадьбы с Сашей, на которой веселый, сам всего месяц назад женившийся отец громче всех орал «Горько!» и танцевал то со мной, то с Ларочкой.

До сих пор не знаю, как мне удалось пережить то время… В моем разводе с Сашей их гибель сыграла если не основную, то очень значительную роль. Саша женился на веселой застенчивой девушке с русой косичкой. В одночасье улыбчивая девятнадцатилетняя девчонка превратилась в седеющую зомби. И все свалилось на Сашу, неплохого художника, милого и доброго, но слабого человека. Получилось так, что кроме него, у меня никого не было. Мама… Ну что мама… Она сидела в своей Франции, куда сбежала сразу после моего восемнадцатилетия, оставив дочке квартиру и наезжая не чаще раза в год. Даже на похороны не приехала… Саша старался, как умел. Вытирал слезы и сопли, гладил по головке, покорно вскакивал в три часа ночи и бегал за валерьянкой…

Убийц отца и Ларисы так и не нашли. Меня, партнеров отца, родственников и подруг Ларочки вызывали на допросы, вроде бы даже что-то продвигалось вперед. Но в итоге дело зависло.

Десять лет! Тогда, в девятнадцать, мне казалось, что я не доживу до двадцати. Просто не выдержу. Если бы, крутилась тогда в моей голове бесконечная шарманка, если бы их убили специально… или если бы это была болезнь… если бы автокатастрофа… если бы этот козёл не напился… если бы они поймали такси… если бы папа выпил… если бы он не умел водить… Если бы… Если бы… Если бы! Каким же я была ребенком… Уверенным, что всегда можно что-то сделать, исправить, словно распустить и переплести заново незадавшуюся фенечку. Дождь… Вечный хмурый дождь и остановившиеся в полете круглые капли до сих пор иногда приходят в мои сны. И я бегу в этой вязкой хрустальной пелерине, с трудом переставляя ватные ноги, задыхаясь и не успевая… Не успевая предупредить, хотя бы крикнуть…

Однако же я выжила. Отрезала и выкрасила в ярко-рыжий, клоунский цвет седеющие лохмы. Волосы и теперь приходится подкрашивать каждый месяц. Плюнула на рисование, вдруг четко осознав, что художницы из меня не получится. Не думая, словно перелетная птица, на инстинктах, впервые в жизни ударилась в спорт, изнуряя себя до стонов, до десятого пота. Лишь бы не думать, забыть обо всем, стать совсем другой. От прежней меня осталась только игра в бисер, хотя все свои работы, сделанные до того дождливого дня, я раздарила и распродала за гроши. Ходила по улицам с коробкой, доверху заполненной сверкающим разноцветием ожерелий, гайтанов, браслетов, поясов. Картонный бок коробки украшала выведенная угольным карандашом надпись «Продается». На вопрос прохожих «Почем?» я, мучительно, через внутренний стон принуждала себя мило улыбаться и весело ответствовать «Сколько дадите!». В конце концов улыбка и жизнерадостный ответ стали для меня естественными, маска приросла к коже. Оставшиеся часы, каким же длинным вдруг оказался день, я решила посвятить более тесному знакомству с бывшей женой Саши. То есть с Риткой. Я, признаться, думала, что частое общение с этой самовлюбленной стервой будет выпивать из меня все соки, и сил на душевные терзания не останется. Я ошиблась.