Александр Козин - Найденные во времени

• Название: Найденные во времени
• Автор: Александр Козин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906817-97-6

Автор романа А. Козин тонко и многогранно показал мистическое слияние прошлого и настоящего. Становление как христианина, древнерусского воина IV века от Р.Х. Алексы и современного поэта, журналиста Александра в 80-х годах ХХ столетия – воцерковление одной личности. Да и все герои романа, живущие в современной Александру Москве, живут одновременно и в далеком прошлом… Их падения и подвиги, казалось бы, различны по своей сути… Но это – только на первый взгляд. Время в романе легко смещается и в ту, и в другую сторону. Потому что духовные события видимым образом совершаются в Вечности, где нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.

---

– Зачем мы только мир заключили? – вырвалось у меня.

– Тише, – шепотом сказал Ольг. – Забыл про ходы?

– Они все равно не разумеют по-нашему, – махнул я рукой.

– Ушами-то да! – сказал Ольг загадочно. – А вот как Герда узнала, что несчастная женщина – христианка?

– Шпионы донесли, – усмехнулся я.

– Нет, дорогой мой Алекса, старший брат мой… – и вдруг Ольг сполз с кресла, уткнулся лицом в мой доспех и горько заплакал. «Как же он еще юн», – подумалось вдруг. Я гладил его по голове и приговаривал:

– Успокойся! Успокойся! Ты же воин! Плакать – удел женщин. А мы должны воевать…

Я налил в чашу воды, выпил. Налил еще и плеснул в лицо Ольгу. В это время затрубили рога и трубы. Не глядя на Ольга, я пристегнул меч, надел шелом…

– Тебе тоже придется быть там, – строго обратился я к нему. И вдруг, неожиданно для себя самого добавил, – а представь, каково сейчас королеве Гаафе, Дуклиде и королеве-вдове Алле?! Наконец, твоей Уирко!

Ольг встал, растер лицо руками:

– Я готов.

Мы спустились на площадь. Помост со столбом, обложенным хворостом, был окружен готфскими воинами. Моя дружина верхом на конях стояла с внутренней стороны крепостных стен. Телохранители Унгериха в полном вооружении охраняли вход в башню-дворец. Жители замка и окрестных селений уже были согнаны на зрелище казни. Наконец, вышли Унгерих, Гердерих, Герда, Гаафа, Дуклида, Алла и вся их свита. Одновременно с этим на помост вывели несчастную женщину и привязали цепями к столбу.

– Хочешь ли чего-нибудь попросить? Я – милостив. И последнее твое желание исполню, – дернул подбородком Унгерих.

– Да, конунг. Пусть твои воины положат к моим ногам тело моего мальчика, – ответила женщина.

Унгерих кивнул, и воин бросил на помост белое тельце младенца. Опять забили барабаны. Кривляясь, приплясывая, откуда-то появились восемь вчерашних шутов и шутих с горящими факелами в руках. Покружив вокруг помоста и прогорланив что-то непонятное, они обернулись к конунгу и застыли, словно ожидали приказа. И тут я увидел шутиху с… зелеными волосами.

– Действуй, Гердерих! – махнул рукой Унгерих.

– Да будет так! – крикнул Гердерих, и шуты, опять кривляясь и подпрыгивая, подожгли костер с разных сторон.

Все смолкло. Только треск разгоравшегося хвороста нарушал тишину. Вдруг раздался звонкий голос женщины, находившейся в центре пламени:

– Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, за то, что дал пострадать за Тебя! Прими же душу мою и душу сыночка с миром… Упокой во Царствии Твоем…

– Заставьте ее замолчать, – закричала Герда, и один из телохранителей натянул лук.

– Не надо, – остановил его ленивый голос Унгериха. – Тогда она не будет мучиться…

В это время кто-то тронул меня за рукав… Я обернулся. Ольг движением головы показал мне на небо. Я взглянул туда. Даже дыхание перехватило… Лучи солнца сплелись в золотую корону, которая медленно опускалась в центр костра. Не было сил смотреть на нее – так слепил глаза неземной блеск.

Я опустил их, затем перевел на Гаафу, Дуклиду и Аллу. Они тоже увидели корону и улыбались. Я снова взглянул вверх. Теперь там возник силуэт, сгущающийся в страшного старика с длинным кривым носом, достающим до выступающего далеко вперед подбородка. Этот был противнее и страшнее шута… На голове его развевалась концами по воздуху полосатая тряпка, а грязный балахон по мере приближения к ногам как бы растворялся в воздухе. Он пытался загородить собой корону. При этом все его тело корчилось, словно золото венца прожигало его. Но он терпел… И тут солнце сложилось в огненный крест… Старик пытался отстраниться от него, словно тот обжигал, отводил взгляд, но сопротивлялся… Не исчезал…

Я заметил, что многие из моих дружинников тоже увидели и корону, и старика. И теперь, ожидая моего решения, смотрели на меня, тогда, как руки их сами тянулись к лукам и стрелам.

– Не надо, – услышал я шепот Ольга и сделал останавливающий дружинников жест. А старик в воздухе вдруг растаял.

– Куда ему с Господом бороться! – усмехнулся Ольг.

– Смотрите, смотрите! – кричали жители замка, окрестных селений и кто-то из свиты. Я заметил, что у Унгериха, тоже увидевшего корону, отвис его каменный подбородок.

– Она – колдунья! – кричала Герда. – Не верьте. Этого не может быть!

Обеими руками – даже раненую она выдернула из перевязи – закрывала она лицо, не в силах взглянут ввысь. И тут в воздухе появилась еще одна, очень маленькая, словно для младенца, но более яркая корона, которая тоже спускалась в костер.

– Стреляйте! – крикнул Гердерих, и в небо полетели десятки стрел. Но, не долетая до короны, они сами собой разворачивались и летели обратно. Телохранители кинулись к королю, Гердериху, Герде и прикрывали их своими щитами. Многие из готфских лучников уже лежали на земле, пораженные своими же стрелами.

Короны опустились в центр костра. Унгериха и его свиту увели в башню-дворец. Убегая, конунг крикнул:

– Князь Алекса, окружить помост! Никого из готфов не подпускать к нему.

Именно такой приказ я и отдал…

Скоро мне сообщили, что рана Герды на руке начала загнивать и она лежит в горячке. Унгерих, Гердерих и остальные приближенные напились вина – мертвецки! – и теперь храпят по своим покоям…Сумерки опустились быстро. Вот уж и ночь. Я, взяв с собой Ольга, отправился проверять посты.

– Тебе повезло! – тихо сказал он, когда мы достигли середины площади и рядом никого не было – Ты видел Божие чудо!

– Так его все видели! – усмехнулся я.

– То-то и оно. Но не все понимают, что этими венцами Бог и Господь наш Иисус Христос венчает верных своих, воскрешает их для жизни вечной.

– Не поверю, пока не увижу своими глазам, не потрогаю своими руками живых женщину и мальчика, – отрезал я.

Все мои дружинники несли службу исправно. А когда мы с Ольгом возвращались обратно, он вдруг попросил:

– Можно я соберу мощи святых мучеников? Королева-вдова просила.

– Унгерих велел никого не пускать к кострищу, – возразил я.

– Никого из готфов… – улыбнулся Ольг.

Я махнул рукой… И пошел спать.

До обеда я промучился со сложной схемой энергоснабжения нового объекта. Сколько ошибок! Надо звонить проектировщикам… Впрочем – сначала завершить проверку. И тут я вспомнил, что почти неделю назад обещал позвонить Жене Журову, уже известному молодому поэту, улыбчивому, добродушному рязанскому парню, с которым судьба свела в одной из литературных студий. О его стихах Шляховский скептически заметил: «есенинщина». А мне нравятся стихи Сергея Есенина. Впрочем, Мандельштам и Пастернак кажутся ближе… Хотя это, возможно, из-за влияния тех, с кем я близко общаюсь…

Когда из нашего «штаба производства» все ушли на обед, я набрал номер телефона Жени.

– Алло, – я сразу узнал его голос. – Это я, старик. Прости, что долго не звонил. Дела закрутили. Необходимость встречи не пропала?

– Нет, – услышал я в ответ, – это – необходимость для тебя! А кроме того, просто хотелось увидеться, поговорить… Можно даже сегодня. У меня как раз два «пригласительных» в Дом литераторов. На вечер, может быть, идти совсем не обязательно. Посидим в «гадюшнике», попьем кофейку, поговорим… А?

– Идет! Во сколько?

– Давай без четверти семь? Только постарайся не опаздывать. А то после семи могут и не пропустить. Там сейчас новые строгости ввели. И мы с тобой пока еще не члены Союза писателей…

– Договорились, – я положил трубку и пошел обедать в ближайшую «Пельменную». Очередь была такой, что захотелось вернуться на работу и там просто попить чаю. Но тут меня окликнули. Это был Борис, стоящий уже у самой «раздачи».

– Где ты ходишь? – нарочито громко сказал он. – Занял очередь, стою, жду, а ты где-то прохлаждаешься.

– Да вот, схему вычитывал, увлекся, – ответил я, подлезая к нему под турникетом, отграничивающим очередь от зала, – ну как, твоя еще не родила?

– Нет, – улыбнулся Борис, – ждем со дня на день.

– Первенец? – поинтересовался я.

– Ты что? Тре-е-тий! – засмеялся он в ответ, но тут же нахмурился. – А может быть, третья…

– Что, две девчонки?

– Угу… А я хочу парня!

– Правильно. Но про таких, как ты, говорят: «Ювелир!». Мы сели за один столик.

– Пельмени здесь хороши! Я нигде в общепите таких не едал, – махал он перечницей. – Ну, как схема?

– Ошибок очень много. Надо звонить проектировщикам.

– Зачем? Укажи ошибки, напиши докладную, отнеси главному и – никакой головной боли! – пожал плечами Борис.

– Знаешь, я думаю, лучше устно безо всяких докладных договориться. А то получится, что я «стучу», – твердо сказал я. На том разговор и кончился. А часа в четыре меня вызвали к Хмурому.

– Ну, как работается? – дернул он подбородком, когда я вошел.

– Спасибо, стараюсь, – ответил я, не понимая, к чему он клонит.

– Не устаешь?

– Работа есть работа. Каждый, наверное, устает, – пожал я плечами.