Лев Трахтенберг - На нарах с Дядей Сэмом

• Название: На нарах с Дядей Сэмом
• Автор: Лев Трахтенберг
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-87704-1

У вас в руках уникальная книга, написанная в духе знаменитого романа Джордана Белфорта «Волк с Уолл-стрит». Только рассказ героя в ней не о том, как он дошел до тюрьмы, а о том, как он в ней живет и выживает. Перед вами 45 веселых, ироничных глав, повествующих о жизни и удивительных приключениях в федеральных застенках США нашего соотечественника, «современного рабовладельца», русско-еврейско-американского импресарио из Нью-Йорка и в общем-то совершенно офигенного пацана Льва Трахтенберга.

---

…На выпускной банкет Славик потратил не меньше 800 долларов.

Уже несколько дней ему из столовой выносили овощи и фрукты. В ларьке закупалась еда в неимоверных количествах.

Славик потерял присущие ему спокойствие и чувство юмора.

В эти дни он мог говорить только о еде, рецептуре, тарелках и ценах на продукты. Даже свобода его интересовала меньше – гастрономические проблемы явно стояли на первом плане!

Это настораживало.

Я вместе с Максимкой, Борей и Сашей помогал переносить яства в тайник – заранее очищенный шкаф в одной из мало проверяемых каптерок. Туда со всего корпуса были собраны пластиковые ведра и всевозможные емкости.

В сетках для стирки висели яблоки и апельсины. На льду лежали яйца и какие-то вареные мясные ингредиенты. На нижней полке громоздилось самое большое ведро, надежно прикрытое подушкой.

В огромном пластиковом мешке, которым плотно выложили изнутри некогда половое ведро, солились помидоры и огурцы. Причем по высшему разряду – с чесночком, сельдереем, морковкой и цветной капустой. Присутствовал и укроп, тайно выращенный из нелегальных семян на одной из клумб в самом конце тюрьмы.

Огородничеством занимался бывший наркоторговец Джеймс, уже однажды попавшийся на домашней выгонке марихуаны. Пучок укропа обошелся Славику в тридцать долларов.

…За два дня до банкета к работе серьезно подключился шеф-повар Александр Храповицкий. Он пропадал у Славика с утра до вечера. Кулинары колдовали над закупленными и украденными продуктами и при расспросах о меню молчали, как молодогвардейцы.

Их помощники, два колумбийских ваньки жукова, сутками дежурили у двух микроволновок. Причем одна печка стояла в корпусе Славика, другая – у Саши.

Приготовление еды без плиты, ножа и холодильника было особым тюремным искусством, требующим мастерства, любви и, самое главное, бешеного спокойствия и усидчивости.

Если ты не мог часами заниматься монотонной работой и посвятить салату полдня, то из тебя вряд ли мог получиться тюремный кулинар или кондитер.

Чтобы изготовить самое простенькое едово, не говоря уже о пельменях, плове или чизкейке, требовалось более чем продолжительное время.

Каждая операция занимала часы.

Особенно шинкование, нарезка или измельчение исходного продукта.

Обычные ножи в тюрьме практически не водились, а для нанесения ударов по врагам использовались шилоподобные заточки. Поэтому для гастрономических нужд в ход шли сложенные вдвое старые металлические крышки от консервов, тупые пластиковые ножи или лезвия из одноразовых бритв.

Повар зажимал бритву между большим и указательным пальцами и начинал монотонную работу. Каждые пять минут он останавливался и делал производственную гимнастику. Как в первом классе школы: «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали; мы немножко отдохнем и опять писать начнем».

За час работы при красивом «мелком измельчении» получалась лишь небольшая горка продукта. Обычным ножом, да на хорошей доске, да под водочку и с предпраздничным настроением я сделал бы ту же самую работу минут за пятнадцать.

Несмотря на очевидные производственные сложности, конфликты у микроволновки, опасности загреметь в карцер за нелегальный самопальный кипятильник, тюремная кулинария процветала в Форте-Фикс пышным цветом!

Китайцы специализировались на грибных блюдах из сухих шампиньонов в жареном рисе. Черные любили приготовить «начо», – залитый горячим сыром рис с канцерогенной копченой колбаской. Испанцы делали смеси – тюри из риса и всего, что попадется. Итальянцы слыли мастерами по пасте с чесночно-помидорным соусом. Гаитянцы готовили умопомрачительную аджику. Поляки лепили пельмени из хлеба и ворованного мяса.

Но все это – по выходным и праздникам.

Да и то – ненадолго.

Через три месяца после моего поступления в Форт-Фикс ларек перестал продавать все овощи-фрукты и полностью перешел на нездоровые консервы и печенья с чипсами.

Не все коту масленница.

Глава 12 Тюремные банкеты

Наступило время «Х» – первый день прощального банкета Вячеслава Вассермана.

Славик заранее обошел избранных русских и лично пригласил на торжество. Поскольку стопроцентной «дружбы, мира, жвачки» между нами не наблюдалось, то VIP из СССР набралось человек девять. Остальные на «первый день» не попали.

Ну что ж, хозяин – барин.

Из рассказов героя дня я понял, что, кроме русских, Славик позвал своих избранных друзей-итальянцев и примкнувшего к ним китайца Ли, с которым он соседствовал в камере.

Для прощального «пати» Славик арендовал одну из четырех «тихих комнат» в своем бараке. На официальном тюремном языке – «quite rooms».

Обычно они служили для коллективных молитв мусульман, игр в карты и шашки, учебы или какого-нибудь скромного тюремного рукоделия.

В дверном проеме появилось объявление: «Reserved for praying. 6 РМ – 9 РМ. Thank you. Slava, cell № 208»[93].

К назначенному времени мы с Максимкой появились у корпуса, где Славик доживал последние зэковские деньки. Все уже собрались и сидели на лавочке, покуривая купленные втридорога у тюремного барыги «Мальборо».

Мы – Дима Обман с сыном Робертом и Сашей Комарковским, Саша Храповицкий и Боря Глухман, большой Вадик, верный Максим Шлепентох и я – ждали команду сверху.

За соседним дворовым столиком ожидала приглашения наверх весьма колоритная компания итальяшек. Мы обменивались недвусмысленными дружескими и полными глубокой симпатии взглядами.

Мафия мафии – друг, товарищ и брат!

Из окна третьего этажа высунулась голова Славика. Он близоруко щурился и жестами звал нас наверх.

Народ с живостью потушил сигареты, бросил окурки себе под ноги и потянулся на «Тайную вечерю».

Уселись мы живописно и весьма картинно: итальянцы по одну сторону стола, мы – по другую. В торце у самого окна устроился Славик. Гости и хозяин могли составить здоровую конкуренцию шедевру Леонардо да Винчи.

По колоритности – уж точно.

Набралось девять русских и десять итальянцев. Между собой мы их называли «итальяшками», а в особо секретных случаях, когда те могли нас услышать, употреблялось слово «курносые». Естественно, ни о какой вздернутости аппенинских шнобелей речь и не шла. Скорее – наоборот.

Пришедшие в гости «курносые» выглядели постарше нас: самому младшему из мафиозников был полтинник. Помимо возраста, представители дружественной криминальной структуры отличались от нас и объемами – они все обладали раблезианскими формами.

Любовь к красивой жизни и вкусной еде, безусловно, объединяла русских и итальянцев. Сегодняшнее тюремное пиршество служило тому наглядным примером.

На фоне бесконечного столовского риса с бобами, кукурузной каши, дешевых соленых сосисок, резиново-вонючих гамбургеров, арахисового масла, соевой рыбы, жирного вареного фарша наша трапеза выглядела роскошно и могла составить конкуренцию знаменитому ресторану «Tavern on the Green» в нью-йоркском Центральном парке.

Мой дедушка – антисоветчик-сибарит со стажем – в таких случаях говорил, что «подобные закуски подавали к столу мучителя испанского народа генералиссимуса Франко». Я ничего не понимал, но с детства знал, что некий Франко, как и я, любил ситро, салат «Оливье», отбивные и яблочный пирог.

Наполнял пластиковые тарелки Саша, бывший бизнесмен, а ныне шеф-повар банкета.

И русские, и итальянцы были до отвращения вежливы друг с другом. За столом только и раздавалось: «Thank you, еxcuse me, sorry и be so kind»[94]. Почему-то все говорили шепотом, что совсем было не характерно ни для нас, ни для курносых.

Не зэковские проводы в мужской тюрьме, а благотворительное чаепитие в Смольном институте!

Три составленных вместе стола были покрыты белыми чистыми простынями. Напротив каждого стуло-места изящно красовалась праздничная сервировка: пластиковая тарелка, по бокам – настоящие цветные салфетки и одноразовое столовое «серебро» – вилка, ложка, нож. Рядом с этой неземной красотой гордо возвышались ледяные бутылки пепси-колы, спрайта и кренберри-джуса[95].

Водка, наливки, самогон и прочее градусосодержащее питье отсутствовало: наш стол был чист и алкогольно-девственен. Славик, как никто другой, знал, что участников банкета в любой момент могут повести «пописать» и «подышать» – сдать анализы на наркотики и наличие алкоголя в крови.

При обнаружении запрещенных субстанций в крови каторжанина немедленно отправляли в карцер, лишали ларька и телефонной связи. Потом его судьбу решал один из лейтенантов или тюремный судья Ди-Эйч-О.

Рисковать никто не хотел, ибо наше коллективное сборище и без того могло привлечь внимание дуболомов. Какой-нибудь недружественный мент мог расценить наш ужин как «нелегальный», а его участников – строго наказать.

Мы ходили под Дамокловым мечом 24 часа в сутки, 365 дней в году.

Тем не менее мы, как и всегда, надеялись на лучшее.

Стараниями шеф-повара Александра Храповицкого и при активной поддержке юбиляра Вячеслава Вассермана судьба-злодейка послала на ужин русско-итальянской организованной преступной группировке незаслуженные тюремные яства: нежнейший салат «Оливье» с куриным мясом, яйца, фаршированные луком и грибами, рассыпчатый ближневосточный кус-кус, самодельную буженину, соленые помидоры и огурцы, деликатесную пасту в чесночно-помидорном соусе и еще кое-какую мелочовку.