Наталья Тимофеева - Эхо моей судьбы

• Название: Эхо моей судьбы
• Автор: Наталья Тимофеева
• Жанр: Поэзия

Книга «Эхо моей судьбы» – открытие нового мира, новой Родины для автора, начавшего жизнь практически с нуля в чужой стране. Жизнь в одиночестве – это Божий дар, который под силу не каждому. Сажая сад, автор имеет много времени для раздумий о судьбах мира. В этой книге делится своими мыслями.

---

«Мои стихи, как рыбы в океане…»

Мои стихи, как рыбы в океане,
В моих глубинах ходят косяком.
А я лежу у печки на диване,
И голова с ногами – босиком.
Мои стихи словами серебрятся
И плавниками колются в ночи,
А я ловлю напев аллитераций
И слушаю, как он во мне звучит.
Сопряжена с рассветом и закатом,
Я просто грежу и во сне живу,
Забыв, кем я была в миру когда-то, —
Со всеми вместе спящей наяву.
Зачем мне память – злобное отродье,
Что ковыряет сердце день деньской?
Мои стихи придут на мелководье
Периферии духа на постой.
Они очистят грешный эпителий,
Его снимая с ветреной души,
В которой снова ангелы запели
И стали чувств остатки ворошить.
На острие пространства векового,
Где мне с тобой никак не разойтись,
Будь ярче света, праведное слово!
Хранитель мой, и ты со мной молись!
Когда б во мне осилилось былое,
И стал мой взор провидчески терпим,
Мне б вознести свой глас у аналоя
И встать почти безгрешной перед ним!
Но нет пути назад в своё рожденье,
Где был лишь малый первородный стыд…
Опять, увы, пишу стихотворенье,
А сон мой грешный разум сторожит.
И плещут рыбы блёсткими хвостами
И раздувают жабры, как меха,
И я лечу проклятыми верстами
Неясных грёз на поиски греха.

«Нет волшебных чар у февраля…»

Нет волшебных чар у февраля,
Он бесплоден, этот злой колодник.
Спят под спудом холода поля,
Только ветер – севера угодник
Мчит, сминая воздух, и кнутом
Хлещет ледяным повдоль дороги,
А над ней снега летят гуртом,
Засыпая чёрные облоги.
Кое-где лоснятся зеленя
На озябшем выстуженным взгорке,
Колокольцем бронзовым звеня,
Конь с телегой, да кобель на сворке
Потащились ветру супротив
За цыганом в псивом полушубке.
Он какой-то скачущий мотив
Напевал, цыганка, дуя губки,
На телеге ехала, чинясь,
Будто королевишна в карете,
На себя примерив ипостась
Самой гордой женщины на свете.
Вот они вписались в поворот
И из глаз исчезли, только звуки
У моих оставили ворот.
А февраль студил мне лоб и руки,
Да полы завёртывал пальто,
Осыпая белым снегом плечи,
И на целой улице никто
Не спешил ему и мне навстречу…

«Над селеньем плывут ароматы цветенья…»

Над селеньем плывут ароматы цветенья,
Пчелий радостный гул, соловьиная трель…
У весны есть свои непростые знаменья,
Их в эмалевом небе выводит апрель.

Так давно это было – беспечная юность
И любовь без оглядки, и ропот, и страсть,
Как же быстро на смену им годы сутулость
С хромотой мне подсунули, словно смеясь.

Нет, пока ещё гордо несу я по свету
Свой стареющий облик, но дома, в тиши
Я снимаю с себя всё величие это,
Тело – только сосуд для бессмертной души.

А душа, как была, так осталась нетленна.
Каждый звук этой шири впитав, каждый миг,
Без оглядки живёт на больное колено,
Чутко слушая птичий заливистый крик.

А душа, воспарив над весенним раздольем,
Расправляет над ним два окрепших крыла,
Озирая цветенья хмельное застолье,
Где когда-то не гостьей, хозяйкой слыла…

«Какое пиршество оттенков…»

Какое пиршество оттенков
Сегодня видится с утра:
Восхода розовая пенка,
Под ним лиловая гора,
С горы сползают языками
Белее белого снега,
Холмы оранжевыми лбами
Сжимают речки берега.
Зеленоглазая ворчунья
Бежит, сверкая, смотрит ввысь,
Где тонкий серпик новолунья
Как раз над омутом повис.
Он серебрится мягким светом,
Бледнея, тает в небесах
Ночным рассеянным приветом,
Как эхо тихое в горах.
Средь жухлых трав сияет зелень
И первоцветы тут и там…
И засквозил февраль апрелем
По чутким, зябнущим садам,
Где ветви тонкие воздушно
Рисуют чёрные штрихи
На мире ленно-равнодушном,
Где спят деревья и стихи.

«Объял туман лощины и поляны…»

Объял туман лощины и поляны,
Молочной мглой наполнил окоём…
Полынной нотой в сладости духмяной
Ты прозвучал в сознании моём.

Что это было, – правда или небыль,
Я до сих пор не в силах распознать,
Но потемнело над горами небо,
И ливень чувств моих струится вспять.

Есть только шаг от страсти к обожанью
И от любви до ненависти – шаг.
Не много стоят все твои признанья,
Коль сам в себе не властен ты никак.

То равнодушно ты смотрел, то жадно
Пытался губ моих найти ответ…
Теперь же мне неловко и досадно
За свой безумный мимолётный бред.

Каприз души, иль просто наважденье?
Твой образ стёрся, словно не бывал…
И лишь остались смутные сомненья, —
Мне Бог иль чёрт любовь мою послал…

Осенняя песня

Кровавая листва неведомых растений
Сползает с кладки стен потоками огня,
И ходят меж домов, обнявшись, наши тени,
Но будь же терпелив и не целуй меня!

Пустынны острова, покинутые летом,
Лишь ветры здесь живут в потоках октября.
Пусть залита земля искристо-винным светом,
Но осень сторожит здесь золото не зря.

Заплачут небеса и вымокнут долины,
И мы, укрывшись тут, забудем обо всём
У жаркого огня в укромной тьме камина,
А осень пусть кропит неласковым дождём.

Кровавая листва неведомых растений
Сползла со старых стен потоками огня.
Давай отпустим в ночь скорее наши тени,
Не думай ни о чём и поцелуй меня!

Всё было только сон

Мне грезится порой волнующе и праздно
Твой беззаботный смех в тумане бытия,
Последнее «прости», и мой призыв напрасно
Пронзает толщу лет и дальние края.

Ты помнишь, плыл рассвет, едва касаясь крыши,
И в капельках росы ломаясь и дрожа…
А ты в который раз, увы, меня не слышал,
И подносил мне яд на кончике ножа…

Расплывчато в душе томилось узнаванье
Ненужных пылких слов, безумных и хмельных.
Не стоили труда тебе твои признанья,
Не мне одной шептал ты не однажды их.

Твой голос был таким насмешливым и властным,
Будя во мне искус, неведомый уму…
Но я в твою любовь поверила напрасно
И сердца своего доселе не пойму.

Всё было только сон и мимолётный морок,
Умчались в пустоту заветные мечты…
Но ты мне, как тогда, необъяснимо дорог,
Хоть сожжены навек из прошлого мосты.

Песня боли

Преисподняя чувства тебе не знакома,
Ты за мной не последовал в эту юдоль.
Сердце гложет печаль, душу точит истома,
Захлестнули сознание горечь и боль.

Что случилось со мной на далёкой чужбине?
Не хотела бы знать я такой новизны.
Буря тяжких сомнений бушует отныне
Так навязчиво-вязко в кругу тишины.

Запрокинется небо горячею синью
Над моей неуёмной седой головой…
Всё мне чудится поле и тропка с полынью,
По которой я снова шагаю домой.

Здесь красиво и мирно, всё дышит покоем,
Ни морозов, ни жалящих щёки ветров,
Но сердца холодны. Мысли кружатся роем,
И грядущего вновь непрогляден покров.

Где-то там, над просторами нищих проплешин,
Над лесами дремучими, еле дыша,
Кружит птицей тяжёлой, чей лик безутешен,
Прогневившая Господа-Бога душа.

И кричит она голосом боли и гнева,
Что любовь её там и покой её там,
Где тягучего слышатся ноты распева,
Где и горе, и радость навек пополам.

Только эхо ответствует скорбному крику.
Может, сплю, наяву не изведав ни мук,
Ни любви этой каторжной, боли великой…
Вот проснусь, и не станет на свете разлук.

Снова что-то не ладится, как несмыканье.
И в горячечном шёпоте прожитых лет
Я никак не расслышу былые признанья,
И чужая сторонка вновь застит весь свет.

Песня памяти

Ветер клонит порывами травы,
Полыхает над полем гроза…
Горше горечи, пуще отравы
Губы мне оросила слеза.

И никто здесь не скажет, откуда
Налетела великая мгла,
На душе появилась остуда,
Как узоры на глади стекла.

А печаль, словно жёрнов на шее,
Хочешь, – в омут, а хочешь, – с горы…
Сердце бьётся всё глуше, ровнее
И совсем не приемлет игры.

Растворилась любовь в междометьях,
В перекрёстных обидах и лжи…
И уже на владычество метит
Ветер, молний вонзились ножи

В горизонт, и распластанно стонет
Под громами, колеблется даль…
И вот-вот над землёю уронит
Ливень свой непочатый грааль.

Под вершинами, крытыми лесом,
Над моею седой головой,
Вновь смеются, куражатся бесы,
И вот-вот совладают со мной.

Пропади же ты пропадом, память,
Не хочу ничего вспоминать.
Душу вновь умудрилась изранить,
Хорошо хоть ещё – не продать!

«Я летаю во сне и кульбиты мои невесомы…»