Наталья Тимофеева - Эхо моей судьбы

• Название: Эхо моей судьбы
• Автор: Наталья Тимофеева
• Жанр: Поэзия

Книга «Эхо моей судьбы» – открытие нового мира, новой Родины для автора, начавшего жизнь практически с нуля в чужой стране. Жизнь в одиночестве – это Божий дар, который под силу не каждому. Сажая сад, автор имеет много времени для раздумий о судьбах мира. В этой книге делится своими мыслями.

---

Эхо моей судьбы стихи, песни, романсы, пародии Наталья Тимофеева

© Наталья Тимофеева, 2016

© Наталья Тимофеева, фотографии, 2016

Редактор Наталья Тимофеева

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Огонь то гас, то разгорался…»

Огонь то гас, то разгорался,
Глотая жухлую листву,
А вдоль забора вечер крался
И ветра трогал тетиву.

Под шорох звёздной канители
И запах почек налитых,
Ночные птицы тихо пели
О наших радостях земных…

Весна скользила в платье белом
С воздушным током вдоль дорог,
Река по камушкам звенела,
И оживал в деревьях сок,

И было так тепло и ленно
В граале кратера Балкан,
Что кровь вином бродила в венах,
И без вина был сумрак пьян.

И не мечталось, не грустилось,
Не вспоминалось невпопад,
Лишь тень минувшего густилась,
Дымами овевая сад.

«Звезда горит над тьмою мглистой…»

Звезда горит над тьмою мглистой,
В колодце мира тишина.
Молитва к матери Пречистой
В дыханье вечера слышна.

В весеннем юном откровенье
Распахнут замерший простор.
Застыло вечности мгновенье
В кольце величественных гор.

И, словно в мягкой колыбели,
Земля лежит в ладонях сна.
Ей нежным ветром-менестрелем
Благая весть принесена:

Назавтра сгинет морок зимний,
Синичья даль загомонит,
И синевой гостеприимной
Её красоты осенит.

Взойдут, белея, первоцветы
На изумрудных берегах,
И даль, в цветение одета,
Тот час забудет о снегах.

«Как старый фавн, блажит февраль…»

Как старый фавн, блажит февраль,
Перебирая ветра струны.
Завзятый пьяница и враль,
Он чертит на заборах руны
То снегопадом, то дождём.
Раскосо щурясь на рассвете,
До нитки раздеваясь днём,
Он винограда студит плети.
Встречая аиста полёт,
Он навзничь валится на траву
И пчёлам прошлогодний мёд
Подносит на леток. Суставы
Корявых веток вкривь и вкось
Жестикулируют, судача
О том, что в мире повелось
Жить февралю, блажа до плача…

«Эхо судьбы моей, долгое и заводное…»

Эхо судьбы моей, долгое и заводное,
Словно орган, с перебором звучит вдалеке.
Тени прошедшего ум бередят, беспокоя
И не давая сегодня прожить налегке.

Блудная дочь, хлопочу и ни в чём не нуждаюсь.
Лучше не так, – барахла я копить не хочу…
Снова на маленьких саженцах трогаю завязь,
Ласково с ними беседуя, жизни учу.

Пасынки режу, жалея до боли сердечной
Веточки тонкие, их отделив от ствола…
Всё не случайно и, может быть к счастью, не вечно,
Я тоже пасынком Родины прежде была.

Смерть очень сильно старалась, но вслед не успела
Бросить последние в спину «прощай» и «прости».
Мёртвой водой заживила я грешное тело,
Сердце – живой окропила, и страх отпустил.

Ангеле чистый мой, ангеле добрый и святый,
Будь за плечом, не остави мой здешний приют.
Я позабуду со временем ад мой. Когда-то
Нас с тобой трубы небесные ввысь призовут.

Чувствуя крыльев твоих белоснежных опору,
Жду я прощенья пред небом, души не тая.
Боже, терновый венец Твой пришёлся мне впору.
Спасе, спасибо Тебе, – на всё воля Твоя!

«Затерянность, сиротство, невозвратность…»

Затерянность, сиротство, невозвратность…
Под этой тусклой белой пеленой
Теряет эхо звончатую кратность,
Крадясь и тихо шаркая за мной.

Есть у него особые привычки —
На каждый закоулок по одной.
Случись, оно на чёртовы кулички
Потащится хромулей записной.

Идём, идём, чего уж там, негоже
От эха отпираться своего,
Я чьим-то эхом состоялась тоже,
А из меня-то эхо – ого-го!

Я в молодую так звучала бытность,
Что улиц тесен мне казался крен.
И отражала всей собою слитность
Родных просторов и домашних стен.

Мне говорили – цельная натура!
Походка – ветер, неприступен взор,
А голос – в нём слышна колоратура
Ручья, что водопадом льётся с гор…

Прошли года, куда-то всё девалось,
Черты мои смягчились, голос тих,
От прежней, той, не многое осталось,
А что осталось, делим на двоих…

Но знаю я, тебе со мной не скучно,
Иначе б ты за мною не кралось.
Сегодня мы с тобою неразлучны,
А завтра, может, разойдёмся врозь.

Я заленюсь и стану чай с корицей,
На звёзды глядя, пить и колдовать,
Чтоб молодой кому-нибудь присниться,
И звонким эхом прозвучать опять.

Чего стоишь, шагай же, недалече
Брести с тобою нам сегодня в ночь.
Фонарные покачивают свечи
Туман белёсый, что кружить охоч

В предгорьях сонных. Млечная дорога
Над нами эхом музыки земной
Тревожит твердь и дремлющего Бога,
От нас укрытых белой пеленой…

Зеленоглазая река

Акварельные горы на утреннем небе размыты,
Их волнистые линии еле наметил туман…
И петляет река серебристой змеёй деловито
Меж холмистых равнин, чей убор золотист и багрян.

Холодна и подвижна, несёт со скалистых уступов
Свой небесный поток, в нём осенние листья кружа,
Словно пряжу прядёт облаков, отражения спутав
Ив, самшита и граба, прозрачна, чиста и свежа.

Ах, красавица Янтра, земное творенье святое,
Ты струишься, бежишь, унося за туманы печаль…
Зелены твои очи, а солнца вино золотое
Под напев твой качает у дна золотую кефаль…

«А вчера разразилась буря…»

А вчера разразилась буря,
Ветер окна пытался выбить,
Он трепал на дворе осоку,
Он пускался бездумно вскачь
И со всей молодецкой дури
Принимался орехи сыпать,
Заходя по-над склоном сбоку,
Разводя по округе плач.

Он нагнал на меня отваги
Передумать про всё, что было,
Он поплакал дождём немного
Из подбитых закатом туч…
А камин без хорошей тяги
Ел огонь не в пример уныло,
И тянуло из-под порога
Пряной свежестью с горных круч.

«В аллеях лиственниц заснеженных…»

В аллеях лиственниц заснеженных,
Где все тропинки замело,
Я грежу о краях отверженных,
Где воздух ломок, как стекло.

Я грежу о нездешней вольнице,
Сиянье радуг ледяных,
О необъятной светлой горнице —
Просторах гулких и пустых.

Там, средь бескрайнего безмолвия,
Где лишь торосы, да пурга,
Ветра подобно белым молниям
Втыкают в синие стога

Свои трезубцы закалённые
И дышат нежностью земной,
И вновь летят, неутолённые,
На свой невиданный разбой.

А здесь всё тише, бесхребетнее,
Бескровней, вялостней, теплей,
И я сама всё безответнее,
А путь мой глуше и темней.

Где абсолют – наперсник холода,
Алмаза крепость – силы грань,
Не может сердце быть расколото,
Как пустотой его ни рань.

Моё дыхание у вечности —
Один воздушный пузырёк,
Что меж землёй и небом мечется
И так от Севера далёк…

«Без исповеди с причастием…»

Без исповеди с причастием
Два года копчу окрестности.
Цветы поливаю с тщанием,
Не принятым в этой местности.

Здесь больше всё куры с козами,
Да огурцы над тыквами,
А я засадила розами,
Да пальмами двор утыкала.

Лоза моя вся усатая,
Ни дать и ни взять – красавица.
А юго-восток пассатами
Здесь очень своими славится.

Дожди мою крышу вымыли
Кислотами с радиацией,
Но в целом, неплохо приняли
Вальяжность мою с прострацией.

Живу-не тужу, чужбиною
Не мне тяготиться в старости,
Одной своей половиною
Оставшейся в давней давности.

Ну, что вы опять заладили
Про север и тьму могильную,
Когда я тоску отвадила
Под дробь грозы семимильную!

Не вспомню, когда я плакала,
Смотря на графин с наливкою…
И тайными зрели знаками
В салате сыры с оливками.

«Стеклянно иней сыплется с ветвей…»

Стеклянно иней сыплется с ветвей
Декабрьским утром, тает и дробится.
Упав на рёбра острые камней,
Он с них стекает чистою водицей.

Играет свет, мерцая вразнобой
Лучами льда брильянтовой огранки…
А дым свивает кольца над трубой,
И так приятно думать спозаранку

О том, что в этой гулкой тишине,
Среди зимы неправдашней и мглистой
Ничто не может сердце ранить мне.
Душа, в тиши купаясь студенистой,

Слилась с её покоем наливным
В скалистых гор укромной полой чаше,
Что стала мне прибежищем родным,
Всех дальних далей радостней и краше.

И что теперь грустить о прежних днях,
Где не было просвета и надежды?
В ладони лёд истаял, а в горах
Открыло солнце плазменные вежды…

«Мои стихи, как рыбы в океане…»