Валерий Скоров - Для Вселенского добра

• Название: Для Вселенского добра
• Автор: Валерий Скоров
• Жанр: Поэзия
• Год: 2016
• ISBN: 5-85976-128-7

21 февраля 2001 года, в Санкт-Петербурге, после продолжительной болезни ушёл из жизни русский поэт Валерий Васильевич Скоров.

Валерий Скоров родился в Новосибирске в 1941 году. Учился и жил в Ленинграде. Окончил географический факультет Ленинградского университета. Многие годы плавал на научно-исследовательских судах. И страны, и встречи отразились на характере творчества поэта, но более всего – та земля, где он родился, Ленинград Петербург, в котором он прожил почти всю жизнь.

В Чикаго он провел тринадцать лет с 1980 по 1993 гг. Покинув Россию, Валерий жил русским языком и культурой памятью и большими надеждами. В его произведениях прозвучали темы богоискательства, картины природы, Любви, Сострадания… Любил он обращаться и к юмору.

Поэт много выступал с чтениями в Чикаго, Нью-Йорке и других городах Америки, Канады и Израиля; выпустил три книги стихов и четырнадцать стереокассет выступлений.

В 1993 г. Валерий Скоров возвратился в Петербург.

---

Метель

Метель,
        метель,
               метель,
                     метель,
                        когда же ты уснёшь?

Шумит людская
                  канитель,
                         и слов не разберёшь.

Всё
    выше,
         выше
               облака
                       колючий снег летит,

Лишь
     Человек
            во все
                 века
                   один кружит, кружит.

Всё
    ближе,
           ближе,
                ближе дом,

Он
    манит
            и
               страшит.

Мы
    в этом
           доме
                 отдохнём,

Там
    время
            не
                бежит.

И души наши,
                как и мы,
                       соединятся в нём.

Зовёт,
       зовёт,
             зовёт,
                   зовёт
                         к покою
                                  старый дом.

Снежинки
           лягут на поля,
                           кругом
                                  белым-бело…

И успокоит
             всех земля,
                           и станет
                                     всем тепло.

1981 г., Чикаго

Нашествие

Здрав ты буди, князь – красно солнышко,
А прими ты нас в ополчение.
Во беде большой мил-сторонушка,
Нынче смерти там злое пение.

Выполз рыцарь-пёс из своей норы,
Чёрный крест принёс, плахи да костры,
Рвёт клыками Русь, к сердцу тянется,
Над народишком изгаляется.

Стар и млад побит, а кому полон,
Святой храм горит, по родимой стон,
Храмовник-тевтон, басурмана злей,
Беспощаден он, аки лютый зверь.

«Ты возьми, отец, нас на ратный труд,
По тебе венец, от тебя и ждут,
И не смерть страшна, а неволюшка,
У тебя казна, у нас полюшко».

«А и кто вы есть, люди добрые,
Под каким, орлы, вы боярином?
Вижу, вижу, все вы хоробрые,
Своим оком я государевым.

Постоим за Русь, нашу матушку,
Я водить берусь вас, ребятушки,
А и смертушка, знамо, только раз, —
Ништо, детушки. Бог не выдаст нас».

Но подлез тут язь, воевода-хрыч:
«То холопи, князь, люди подлые,
Спины их давно изукрасил бич,
Бунтари они, зело гордые.

Каждый третий тать, а во лбу клеймо,
Повели пытать, всё всплывёт само,
Порешили, знать, свово барина,
А теперь на рать без хозяина».

«Коль таков расклад, то другой и спрос,
Ай вы смерды, голь перекатная!
Где мой верный кат, где мой верный пёс?
Не по вас она, служба ратная, —

Повелю вязать, повелю в острог,
Смели бунтовать, где ваш царь и Бог,
На покорности власть державная,
Ну, а гордости – петля справная».

«Погоди же, князь, не вели казнить,
Дай врага подмять, землю охранить,
Ну а после, как с ним управимся,
Живы будем, в чепь сами явимся».

И пошли на бой, и спасали Русь,
Каждый был герой, а не вор и трус;
«Кто с мечом на нас, от меча и смерть» —
Этот древний сказ понимал и смерд.

Мир земле несет той победы звон,
Русь с колен встает, тише плач и стон…
Только беглым тем, в назидание,
Князь припомнил все обещания.

Берег пораженья

Вот и скрылся берег пораженья,
Утонул за чёрною кормой.
Началось безумное скольженье
В мире том, где даже враг чужой.

Нет, неправда, господа,
Запах хлеба так прекрасен,
Так вкусна была вода
Из ключа, где старый ясень,
Руки были так нежны,
И глаза как небо сини,
Мы же были так нужны
Нашим милым и России!

Прокрутили, пропили державу,
Не хватило наших сил и слёз,
Жаль, погибнуть не пришлось со славой,
Здесь же сдохнешь, как бродячий пёс.

Нет, неправда, господа,
Уходить мы не хотели.
Верю, нам ещё споют
Песни русские метели.
По сугробам голубым
Пронесутся наши сани,
Дух российский не убит,
Он смертельно только ранен.

Ничего мы больше не изменим,
И ничто не повернется вспять,
Как всегда, мы слишком поздно ценим
То, что нам приходится терять.

Нет, неправда, господа,
Своё солнце лучше греет,
Дома горе не беда,
Дома все же веселее.
Что мы медлим – пулю в лоб,
Нет нас больше в этом мире,
Мы убиты, господа,
На полях своей России.

1981 г.

«Я выйду в океан один…»

Я выйду в океан один
На маленькой, надежной шхуне,
Мой парус средь его равнин
Найдет дорогу к той лагуне,
Где незапятнанный песок
Причесан теплыми волнами,
Где дом под пальмой одинок,
Где зори с чистыми глазами.
Там ходит птица-тишина,
Раскрыв свои большие крылья,
Там успокоится струна
Среди такого изобилья.

«Боже, царя храни…»

Боже, царя храни,
Боже, царя храни,
Боже…
Гражданин Романов, вам на выход,
Всем, как есть, вы дружная семья,
И не бойтесь и не ждите лиха,
Есть приказ и нам хранить царя.
Боже, спаси человека,
Боже, спаси человека,
Боже…
Лешенька, проснись, пришли за нами,
Мальчик мой, идти не далеко,
Ангел белый с добрыми очами
Вознесёт, сыночек, высоко.
Боже, помилуй невинных,
Боже, помилуй невинных,
Боже…
И принцесс расставив как на фото,
Жаль, не улыбнулись напоследок,
Кат Юровский, именем народа,
Венценосных сам прикончил деток.
Боже, узри человека,
Боже, узри человека,
Боже…
Кровь… и кровь, совсем не голубая,
Оленька, Настасия, Мария…
Господи, от края и до края
Красной истекает вся Россия.
Боже, прими человека,
С пулей в груди человека,
Боже, с ружьём человека
Тоже прими.

«Кружит и кружит за окнами вьюга…»

Кружит и кружит за окнами вьюга,
И сугробы, сугробы сгибает дугой,
Давай пожалеем друг друга,
Я друг твой, а ты мне подруга,
И это решилось судьбой.

Какая недобрая вьюга,
Луна заблудилась во мгле,
Давай пожалеем друг друга,
Я друг твой, а ты мне подруга
На этой пустынной земле.

И мечутся в боли недуга,
В горячем бреду облака —
Чужая, нерусская вьюга…
Я друг твой, а ты мне подруга…
Россия – она далека.

1981 г., Чикаго

«А комната моя совсем пуста…»

А комната моя совсем пуста,
Как будто бы исполнилось пророчество,
За всё про всё веселье одиночества
Тягучая, скупая пустота.

А комната моя совсем пуста,
Взрываемая музыкой и звуками,
Ненужными моими злыми муками,
Название которым – немота.

А комната моя совсем пуста,
Набитое пустотами пространство,
Одолевает в драке постоянство,
И побеждает в драке пустота.

А кто-то женщину мою целует в губы,
А кто-то другу моему дает стакан,
А мне-то что, я сжал покрепче зубы
И черной краской залил океан.

А комната моя совсем пуста,
Как будто бы исполнилось пророчество
За все про все веселье одиночества
Безжалостная к звукам пустота.

«Чужая речь и дни и ночи…»

Чужая речь и дни и ночи,
Чужая жизнь на тыщи вёрст,
И кажется – нет больше мочи,
Нет больше сил, нет больше слёз.

Едва ль любить уже возможно,
Едва ль дружить, едва ль мечтать,
Чужую речь освоить можно, —
Но как мне жить и чем дышать?

Мой город – старые каштаны,
А по весне разгул цветов,
Где, от любви шальной и пьяный,
Я с Ней ходил среди садов.

Святой Владимир-покровитель,
София – первая глава,
И Лавры старенький хранитель,
А вдоль Днепра бежит тропа.

Крещатик – франт. Подол – пьянчуга,
А в Дарнице жила подруга…
Ах, город чудных юных дней,
Ты поклонись Любви моей.

Друзьям

Давайте по свече зажжём
И сядем вкруг стола.
И песню, песню пропоем,
Какая нам мила.

А тени выткут на стене
Причудливый узор,
И поплывет по тишине
Гитарный перебор.

Земля огромна, мир велик.
Легко исчезнуть в нем,
Но не сорвёмся мы на крик,
Пока мы здесь поём.

Звенит струна, свеча горит,
И тесен милый круг.
Пока мотив не позабыт,
Не позабыт и друг.

1982 г., Чикаго

Осень

Краски нашей осени
         мягки и чисты,
Спят лесные просеки,
         гулки и пусты,
Входишь в предрассветную
         эту красоту,
Как в страну заветную,
         чудную страну.

Спит лесное озеро,
         чёрная вода,
В небе над вершинами
         облаков стада,
Иволги печальные
         свищут по кустам,
Всё осталось в памяти,
         всё осталось там.

Рощи золотистые
        молодых берёз,
И листва, умытая
        влагой поздних гроз,
Ягоды шиповника,
        птичий шумный гам,
Всё осталось в памяти,
        всё осталось там.

По утрам пушистая
        изморозь шуршит,
А на дальних просеках
        красный гриб стоит,
Царь лесной задумчиво
        бродит по лесам,
Всё осталось в памяти,
        всё осталось ВАМ.

1982 г., Чикаго