Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики

• Название: Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94201-544-2, 978-5-94201-542-8

Курс подготовлен известными российскими учеными в области уголовного права. В III томе рассматриваются понятие и виды преступлений в сфере экономики и экономической преступности, анализируются особенности их квалификации, исследуются приемы и способы отграничения от смежных составов.

Для преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов и факультетов, работников правоохранительных органов и судов.

---

б) преступления, нарушающие основы (общие принципы) установленного порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности «изнутри», самими участниками этой деятельности (ст. 171, 1711, 172–174, 1741, 175 УК).

2. Преступления против интересов кредиторов (ст. 176, 177, 195–197 УК).

3. Преступления, нарушающие отношения добросовестной конкуренции (ст. 178–181,183, 184 УК).

4. Преступления, нарушающие установленный порядок обращения денег и ценных бумаг, злоупотребления при эмиссии ценных бумаг (ст. 185, 1851, 186, 187 УК).

5. Преступления против установленного порядка внешнеэкономической деятельности, или таможенные преступления (ст. 188–190, 194 УК).

1. Преступления против установленного порядка оборота драгоценных металлов, драгоценных камней и валютных ценностей (ст. 191–193 УК).

2. Преступления против установленного порядка уплаты налогов и сборов, или налоговые преступления (ст. 198, 199, 1991, 1992 УК).

Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях в силу ограниченного числа их составов в УК РФ ранжированию не поддаются.

Дальнейший анализ преступлений в сфере экономики будет осуществлен авторами курса в соответствии с приведенными выше классификациями.

Глава II Преступления против собственности

§ 1. История уголовного законодательства России об ответственности за преступления против собственности

Такие имущественные преступления, как кража, разбой, самовольное пользование чужим имуществом, его повреждение или уничтожение, и некоторые другие упоминаются еще в Русской Правде (ст. 31, 33, 35, 37, 40–43, 83, 84 Пространной редакции). Но наиболее подробно регламентируется здесь ответственность за различные виды татьбы: конокрадство («коневой тать»), кража скота, пчел и меда из бортных деревьев, бобров, сена или дров и т. д. И это не случайно.

Тайное завладение чужим имуществом, видимо, начинало облагаться наказанием исторически первым. В противоположность открытому, такой способ считался признаком человека низкого и коварного, что было естественно для эпохи, в которую каждый настолько охотно доверял своим силам, что тайно подступавший преступник возбуждал больше презрения и даже страха, чем тот, кто шел к своей цели явно, пусть даже не останавливаясь перед возможным насилием. Вот почему типичным представителем презренных способов стала татьба, упоминания о которой как о тяжком имущественном посягательстве встречаются в самых ранних памятниках права («татиным обычаем», «украдом», «крадучись»). Понятия же о явном и насильственном завладении чужим имуществом в них отсутствуют. Последние отчасти образовывали понятие разбоя, который наказывался мягче, чем кража, а отчасти включали в себя действия, относимые ныне к самоуправству, повреждению имущества, разгрому его и т. д.

Разбой сформировался из складывающихся с течением времени запретов открытых наездов дружинами, которые прежде были обычным делом, почитаемым за проявление дозволенной отваги, особенно по отношению к чужеземцам.[18] Даже после того, как подобные набеги ушли в историю (частью по настоянию страдающих от них народов, закрепленному в договорных грамотах, частью вследствие постепенного объединения русских земель), понятие разбоя еще долго означало совокупное нападение шайки на мирных жителей для разбития и расхищения их имущества.

Так, в Псковской судной грамоте 1467 г. наряду с кражей выделялись такие более опасные преступления, как разбой, «наход», означавший, видимо, «вооруженное нападение с целью завладения чужим имуществом», грабеж и «зажог» (ст. 1, 7, 20, 34, 116 и др.). При этом за кражу, совершенную в третий раз, а также за церковную кражу, конокрадство и кражу государственного имущества из Кремля полагалась смертная казнь (ст. 8).

От разбоя отличалось самоуправное насильственное отнятие имущества «один на один», которое под рубрикой грабежа составляло гражданскую неправду, не сопровождавшуюся личными наказаниями. По мнению некоторых исследователей, грабеж, по Судебнику 1497 г., считается не более чем самоуправным отнятием имущества у другого лица после драки, возникшей по каким-либо личным или имущественным причинам.[19] К имущественным преступлениям данным актом относятся, прежде всего, разбой и татьба (ст. 8, 10, 14, 34, 39 и др.). Многие виды кражи карались смертной казнью. Смертная казнь выносилась также «зажигалнику» (поджигателю).

Судебник 1550 г. относит к особо опасным деликтам разбой, грабеж и отдельные виды татьбы (например, повторную, церковную). Здесь впервые проводится разграничение грабежа («грабил‚ а не бил») и разбоя («грабил в бою») в качестве ненасильственного и насильственного преступлений (ст. 25).[20]

Примечательным для данного Судебника является также первое упоминание о мошеннике, которому предназначалась «та ж казнь, что и татю» (ст. 58).[21] Именно этот документ, как полагают некоторые авторы, впервые проводит различие между воровством и мошенничеством.[22] Однако, по мнению И. Я. Фойницкого, мошенничество означало в то время не имущественный обман, а карманную кражу, будучи обязанным своим происхождением слову мошна – кошелек.[23] Скорее всего, он прав, поскольку в этой же статье Судебника наряду с мошенником упоминается оманщик – обманщик, который при доказательстве его вины подлежит торговой казни.

Наказание за обман предусматривалось затем и Судебником 1589 г. (ст. 112). Однако точного и определенного понятия мошенничества как имущественного обмана названный источник еще не дает, что было связано с экономической неразвитостью государства.[24]

Соборное уложение 1649 г. относило к имущественным следующие посягательства: татьбу простую и квалифицированную (церковную, на службе, конокрадство, совершенную в государевом дворе, кражу овощей из огорода и рыбы из садка), разбой (в виде промысла), грабеж обыкновенный или квалифицированный (совершенный «служилыми» людьми или детьми в отношении родителей), мошенничество (как хищение, связанное с обманом, но без насилия), насильственное завладение чужим имуществом (землей, животными) и др.[25] Об этих деяниях говорилось в разных главах Уложения, но основной материал сосредоточен в главе XXI «О разбойных и татиных делах». Здесь же устанавливалась ответственность за попустительство, недоносительство и укрывательство разбойников и татей (ст. 59–65, 77–81).

В Артикуле воинском 1715 г. имелась глава «О зажигании, грабительстве и воровстве». Квалифицированными считались кражи, совершенные из церкви или казенного имущества, во время стихийных бедствий или из разрытых могил, караульным, а также на сумму свыше 20 рублей. Наказанию подлежали и укрыватели (арт. 190).

Наряду с этим назывался ряд обстоятельств, смягчающих или вовсе исключающих наказание. Например, к смягчающим обстоятельствам относилась «голодная нужда», наказание не применялось к малолетним и умалишенным, а также за «небрежное и неосторожное» уничтожение огнем чужого имущества (арт. 195, 179).

Одним из самых опасных преступлений продолжал оставаться разбой, в отличие от которого грабеж охватывал вымогательство и самовольный захват имущества. Выделялись два вида грабежа: совершенный с оружием (наказуемый как разбой) и без оружия. Тем самым более четко дифференцировалась ответственность за насильственное и ненасильственное хищение (арт. 185).

Кроме того, данный акт устанавливал ответственность за утаивание вещей, взятых на сохранение (арт. 193), и присвоение находки (арт. 195), которое прежде не выделялось в качестве самостоятельного имущественного преступления. Согласно арт. 194 смертной казни подвергался не только виновный в растрате государственных денег, но и недоноситель.[26]

Таким образом, ко времени Соборного уложения 1649 г. сложилась система понятий, в которой на первом плане оставались такие формы посягательств, как татьба, означающая тайное похищение движимого имущества, и разбой, под которым понималось нападение лихих людей шайками на мирных жителей с целью разбивания и отобрания имущества. К татьбе приравнивались похищение насильственное, но не разбоевидное, а также мошенничество.

Однако постепенно под влиянием изменения уклада общественной жизни отношение как к обманным, так и к открытым формам завладения имуществом меняется, а то значение, которое ранее придавалось тайному способу, отпадает, в силу чего мошенничество и разбой всецело переходят в область корыстных имущественных посягательств. Напомним в связи с этим, что классик английской литературы Д. Свифт считал мошенничество опаснее кражи, поскольку от вора можно обезопаситься крепкими запорами и замками, а от ловкого мошенника честному человеку обезопасить себя невозможно. Отмеченная специфика обмана, а также объектов и предметов мошенничества сделала его прерогативой главным образом имущего сословия. И это вполне естественно. Мошенничество требовало определенных знаний, навыков, образования, профессии и социального статуса. Уделом же обездоленных оставались кражи, грабежи и разбойные нападения.