Андрей Кайгородов - Воздух

• Название: Воздух
• Автор: Андрей Кайгородов
• Жанр: Поэзия

«Вот он мой „Воздух“ – разлившийся, как молоко, из поврежденного ржей бидона, кисло-унылый, как искаженное мукой лицо». Воздух автора очень разный – от легкого, прозрачного и чистого до густого, черного, словно дым, затрудняющий дыхание, разрывающий легкие содержащимися в нем нечистотами. Сборник «Воздух» объединяет в себе стихи и поэмы, написанные автором за двадцать с лишним лет его служения поэзии.

---

«Былое, быль, увядший свет зари…»

Былое, быль, увядший свет зари,
Метель, снега, и журавли,
Спешащие в безумство дня,
Где нет тебя, где нет меня.

И всё как прежде, испокон времён,
Беспечное создание на шаре,
И пылкий юноша без памяти влюблён
В мечту свою живущую мечтами.

Два этих призрака в полночной синеве,
Хрустальных клавиш дикое сплетенье,
Сквозь призму времени сверкающим лучом,
Сольются музыкой безумства, наслаждения.

Их вспыхнувший огонь осветит небеса,
Сверкающей звездой опустится на землю,
И сотый раз, как день настанет тьма,
И по миру пройдёт любовь неясной тенью…

Розовый дождь

Милая, выгляни в окошко,
Смотри там наша кошка
И опять идет розовый дождь,
Ты любишь, когда он приходит внезапно,
Бежим же скорей.
Возьми с собой хлебные крошки,
Мы покормим его с ладошки.
Мы растворимся как сахар
В его теплой воде
И поплывем ручьями по грязным канавам
Пустых кварталов
Прочь от рук глаз и ног.
Мы будем водой
И наша святость, и наша любовь
Будет вместе с нами
Гулять и смеяться, страдать и печалиться.
Бросим теплую печку врагам,
Пусть они греют дряблые кости.
Милая скорей, смотри, он улыбается нам,
Он приглашает нас в гости.
Бежим же, бежим,
Но ты вновь ускользаешь
Водой меж пальцев
И уплываешь с дождем.
А я, я опять остаюсь в пустоте
И нет ничего, лишь смерть
И тонкие струи дождя
Все стучат и стучат о былом.

«В твоих глазах…»

В твоих глазах
Ни озеро, ни море.
В них сотни миль
Водопроводных труб.
И в этих трубах воды
Всех морей бездонных,
И в этих водах плавает мой труп

«В безжизненных потоках вод…»

В безжизненных потоках вод
Талый вымерзший снег.
От того ль, что мой путь к звездам
Чуть затянулся,
Или я угодил в мутный поток
Бесконечно текущих мелодий?
Мне легко выбирать параллели,
Ползущие колесом
По бездорожной тьме
Моих опухших мозгов.
Скрип жаберных впадин из-под вуали,
Сладкий нектар змеиной отравы,
Жалом в бурный поток лейкоцитов.
Съеденной тыквой, повешенным твидом.
Самоубийство летящее ветром
И ароматом весеннего неба.
Как прекрасно поет соблазнительный голос,
Лязг и скрежет порванных нервов.
Дым от костра поднимается вверх
И небо плачет, жмурясь от света.
И я то ли вою, то ли кричу.
И с пальцев моих капает лето.
Ритуальный вальс через насилье,
Мучной аромат безжизненных губ,
Помирающий кролик со страстью вампира
Пожирает собственный труп.
И улыбается собственной смерти,
И наслаждается криками крови,
И плавится талый вымерзший снег
В теплых лучах благодатного солнца.

«Луна по бархату ночного неба плыла…»

Луна по бархату ночного неба плыла,
Пугая мертвым ликом
Святую сущность бытия.
И криком вечного молчанья
Ее лизали облака
И треснувшая гладь земли разверзлась
И из вечной мглы
Восстали духи зла.

«Пасмурным днем…»

Пасмурным днем,
Когда спят мои сны,
Я пою увертюры,
Слагаю стихи.
Я строю из буковок
Сказочный край,
Где бескрылые боги
Пьют крепкий чай.
Где коты наблюдают
За мерцаньем светил,
Где живу я сейчас,
Где когда-то я жил.
Маленький домик
Возле реки —
Там сейчас почивают
Мои сладкие сны.
Мое звездное небо
Несет меня вдаль
И повсюду незримо
Летает печаль.

«Я был рад беспечности незнанья…»

Я был рад беспечности незнанья,
Возвел бы сад, отягощенный знаньем,
Но снег засыпал землю белым,
Впитав в себя всех тайн величье.
И скрипка пела, насладившись счастьем,
Выплескивая бархатные звуки,
Корежа небо, ожидая смерти.

«Товарищ высокого роста…»

Товарищ высокого роста
В сапогах и берете
Крикнул Пете:
– Послушайте Петя,
Что вы сказали Свете?
– Я, – ответил Петя
Товарищу в берете, —
Не говорил о Свете.
– Я вас спросил, что Свете,
А вовсе не о Свете, —
Сказал товарищ в берете,
А Петя улыбнулся,
Прищурился, надулся,
– Какой, простите, Свете, —
Сказал серьезно Петя,
– Не той ли, что в буфете
Мечтает о конфете?
– Да той, – сказал в берете
– Что я ее люблю, —
Промямлил тихо Петя.
Товарищ высокого роста
В сапогах и берете
Крикнул Пете:
– Молодец, я вас поженю.

«В моей влажной уютной помойке…»

В моей влажной уютной помойке
Роется маленький ящур.
В черных как дыры сплетеньях
Пускает влажную жидкость,
Уткнувшись ослепшей мордой,
Бродит по следу китайца,
Вдоль песчаных изгибов
Моих гниющих мозгов.
Я отрываю от тела
Время – карманный фонарик
И мажу по небу белым
Беспечно ползущим вьюном.
Спи мой заброшенный остров,
Покрытый мхом и словами,
Отныне свет пышного тела
Взмывает ногами лани.
В окаменелых берёзках
Гранитные слезы чеканя,
Я отлетаю от нотки
В поющие стены Китая.

«Умри мой страх, мой тлен и голод…»

Умри мой страх, мой тлен и голод,
Мои терзанья в сумраке ночи,
Умри во мне о вечный холод
И ненависть моя умри.

Взойди ростком целебным, радость,
Любовь, беспечность, страсть,
Я так хочу быть виноградом
И никогда ни у кого тебя не красть.

«Паронитовые братья…»

Паронитовые братья
Пили уксус на дворе,
Говорили о погоде
В предстоящем сентябре.
Будет дождь, нет будет жарко,
Будет снег, нет духота,
Паронитовые братья
Простояли до утра.
Я нет, я еще по кружке,
Уксус кончился и тут
Паронитовые братья
Бух на землю, в землю плюх.
На дворе большом просторном
Возвели мемориал,
А сентябрь между тем
Никогда не наступал.

Иван Троегубов и его нелепая смерть

Иван Троегубов восходит на гору,
Томим интеллектом, пьянством и славой.
Иван Троегубов великий мыслитель,
Знаток всех религий и тайных соблазнов.

В походке его гениальности почерк,
В глазах его блеск предвестник свободы.
Иван Троегубов от мира уходит,
Чтоб насладиться царством природы.

Томимый соблазном во всем быть свободным,
Он выбрал свой путь наверх к небесам,
И чьи—то руки Ивана возносят,
И чьи—то губы припадают к ногам.
Иван как мыслитель плюет на них сверху
И смотрит, как жадно все лижут плевки,
И он поднимает голову к верху
И произносит: «В этом все вы».
Я буду птицей летать в поднебесье,
Я буду соколом плыть над землей,
Прочь, к небесам, от смрада и грязи,
Иван Троегубов – последний герой.
Оставшись один, он сидит на вершине,
Голодный, больной, не причесан и хмур.
Я одинок, я ничтожен и жалок,
Где же, ты, мой вселенский Амур?
Утроба Ивана наполнилась скорбью,
И он зарыдал, как раненый зверь,
Я жаждал свободы, как птица полета,
Но для чего же она мне теперь?
Теперь я свободен, но чувствую тяжесть
Теперь я велик, но величия нет,
Теперь я ничтожен на фоне природы,
Я мал, как лягушка, я гадок, как червь.

Глотнувши из фляжки целебного пойла,
Утоляющей жажду водицы живой,
Уснул Троегубов, но вскоре проснулся
Разбитым, несчастным, с больной головой.

Луна освещала окрестные скалы,
Звезды смотрели Ивану в глаза,
И волчья стая напротив стояла
И песнь распевала на все голоса.

Иван Троегубов опешил от страха,
Прочь, дикие звери, я гений, поэт,
Художник, мыслитель, я светоч эпохи,
Любимый народом философ, эстет.

Но кончилась песня, голодные твари
Сожрали мыслителя дум роковых.
Так дико, нелепо и страшно
Помер Иван Троегубов,
Но все же Иван Троегубов
Живей всех живых.

«Воздух после дождя…»

Воздух после дождя
Пахнет вином и червями,
Прохлада осеннего дня
Сладость, пьянящая радость,
Скрипит на зубах застревая.
Я тихонько зевая, пою или вою,
Что собственно с той или стою.
Познать откровенность запоя
И вниз, невзирая на камни,
Галчонком беспомощным сдохнув,
Воскреснуть кустом у сарая,
Всю жизнь под струями мокнув.

«Когда после долгого сна…»

Когда после долгого сна
Я выхожу помочиться в сад,
Движения плавны и ветерок
Треплет седеющий чуб,
Мне хочется стать собакой,
Что бы лизать твою плоть,
Или уплыть вместе с Гангом
За край четырех широт.
И встать воспаленным лицом
Печальными звуками корчась,
Мочусь и думаю: «блядь»,
Как скверно кончается осень.

Сон некрофила