Владимир Киреев - Вот и управились к празднику (сборник)

• Название: Вот и управились к празднику (сборник)
• Автор: Владимир Киреев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2006

Первая книга Владимира Киреева «Возвращение к себе» вышла в свет в 1999 году. В новую книгу «Вот и управились к празднику» включены повесть «Поверь в себя», рассказы и очерки, написанные в последние годы.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Мать доверчиво и смущенно смотрела на него, украдкой смахнув нечаянно набежавшую слезу.

Выручил Саша:

– Пап, мы сегодня пойдем к тете Любе?

– Да сидите вы, отдохните с дороги, – засуетилась она, вставая, – они тоже только с работы приехали.

– Да уж отдохнули. Пойдем сходим, – настаивал Саша.

Владимир глянул на часы.

– Ладненько. Можно и сходить. С Анатолием заодно пообщаемся, давно не виделись, – рассудил он.

Смеркалось. Дул порывистый ветер, изредка пробрасывал снег, потом повалил крупными хлопьями. Минут за двадцать дошли до кирпичного двухквартирного дома. Постучали в занавешенное окно. Залаяла собака. В воротах показался хозяин. Невысокого роста, в черной кроличьей шапке, темно-синей рубашке, расстегнутой на животе, и тапочках на босу ногу. Это был Анатолий. Поздоровались, быстро вошли в дом, пока Анатолий держал рвавшуюся с цепи в ярости собаку.

– А мы вас завтра ждали, – обрадовалась Люба. – Давно приехали?

– Днем, на поезде.

– Проходите. Молодцы, что пришли.

– Мы уже с дедом пообщались, – подхватил Саша, – они с папой подарки обмыли.

– Что же я стою, – спохватился Анатолий. – Вот тут Любовь Васильевна зарплату получила за разработку методической литературы в школе. Вот, посмотри.

Владимир заглянув за печку увидел там в грязно-сером пластмассовом ящике бутылки, на черной этикетке которых большими буквами было написано «Господа офицеры».

– Не может быть, – удивленно улыбнулся он.

– Люб, скажи?

– Правда, правда, Вов, денег нет, вот нам и выдают по взаимозачету водкой. Теперь методическую литературу в стеклянной обложке муж мой изучать будет, – проговорила она.

– Люб, соловья баснями не кормят, что же мы прохлаждаемся, давай гостей потчевать.

– Ой, я не хочу, – замотал головой Саша и уставился в телевизор.

– Может, обождем? – поддержал его отец. – Мы ведь только из-за стола.

– Ни в коем случае, – с нахально плавающей на губах ухмылкой протянул Анатолий. – Люб, накрывай.

Сидели с зятем долго, заполночь. Каждый раз, налив очередную стопку, Анатолий, хохоча, выпучивал глаза, смотрел на этикетку, вставал и, выпятив округлое брюшко, выпивал до дна, жмурясь и выдувая трубочкой воздух.

– Слушай, Анатолий, сегодня мать обижалась, что деда с какой-то женщиной видела. Переживает, чуть не плачет. Ума не приложу, что и делать.

Анатолий задумчиво повертел в руках пустой граненый стакан, внимательно посмотрел на собеседника:

– Да, я в курсе всего этого. Выбрось из головы. Дед у нас мужик серьезный, глупостями не занимается, а то, что теща тебе сказала, – это так, лишь бы поговорить. У деда нашего устои прочные, что тут думать, девятый десяток завтра пойдет.

Выпитое растекалось теплом по всему телу, но разум еще справлялся с дурманом, пьянящим голову.

– Слушай, Вовка, вот смотрю я на эту водку, армию вспоминаю. Я же сапером в Германии служил. Потом на три года на сверхсрочную остался. А теперь молодежь служить не хочет, отлынивает. А вообще, я этой жизнью доволен. Кто я раньше был? Учитель истории. Где они сейчас, мои кол-ле-е-ги?.. В нищете прозябают, вон и сестра твоя – наглядный пример: водку домой носит вместо денег. А я хочу – хожу на работу, хочу – отдыхаю; магазин-то у меня по графику работает. Сколько заработал, все мое. Ты думаешь на запчастях прогореть сегодня можно? Накося, выкуси, – Владимир отпрянул от волосатой костлявой руки зятя, сложенной фигой у самого его носа.

– Что, не нравится? – усмехнулся Анатолий и ткнул пальцем в стол. – У нас сегодня нет нормальных дорог, все разбиты в дребезги, да какие уж там дороги – одни направления остались, а меня это устраивает, потому что запчасти мои всегда будут в цене и в спросе, а я при деньгах и в уважении.

– Но в школе тоже должен кто-то работать, – оборвал его Владимир, – детей все равно учить надо, не всем же теперь торговать.

– Вот твоя сестра пусть и учит, а мы это уже прошли, хватит.

– Ну и делец же ты. Я с тобой больше пить не буду, нельзя только себя любить, вокруг тоже люди живут, и им нелегко приходится.

– Да ты не обижайся, я пошутил, понимаешь…

– Чай есть? – перебил его Владимир.

– Какой чай? Рано еще. А, впрочем, щас нальем.

Анатолий схватил с плиты горячий чайник и с размаху ливанул в кружку, часть кипятка вылилась на стол и тонкой струйкой побежала по клеенке, потом Владимиру на брюки.

– А, ё-мое! Чем же тебе помочь?..

Потоптался по кухне, порылся в стеклянном шкафу. Владимир слышал, как удалялись его шаркающие по полу шаги и как, дойдя до спальни, что-то говорил жене, потом вернулся.

– Никому ты здесь, Вовка, на хрен не нужен. Ни сыну, ни сестре. Говорю: «Люб, вставай, брат обжег ногу». Никакой реакции.

– Во! – хлопнул себя по лбу Анатолий, увидев в углу шкафа пачку пищевой соды. – На, посыпь, к утру пройдет. И Люба не нужна здесь. Сами справимся.

Он тяжело опустился на стул, налил себе и, глядя куда-то в стол, тихо и совсем серьезно проговорил:

– А ты знаешь, я в чем-то жене даже завидую – она смогла сохранить цельность натуры, а я вот… – и он на одном дыхании «опрокинул» стопку.

Следующим днем была суббота. Владимир проснулся, не радовало яркое весеннее солнышко. Голова гудела, виски ломило от тупой боли, к горлу подступала тошнота.

Встал осторожно, чтобы не потревожить рядом спящего сына. Одеваясь, слышал, как сестра гремит посудой на кухне.

– Доброе утро, Любовь Васильевна.

– Доброе, доброе, братик. Ну вы даете, вчера аж три бутылки выпили.

– Как три? – оторопел Владимир. – Я уходил спать, третья бутылка нетронутая была.

– А пустых-то три.

– Это получается, – Владимир почесал затылок. – Ну Анатолий Николаевич, ну силен!

В комнате повисла неловкая томительная тишина.

– Да, видно основательно и серьезно взялся за изучение методической литературы, – спокойно произнесла хозяйка.

– Он же раньше так не пил, – удивился Владимир.

– Так раньше и зарплату водкой не давали, – возмутилась сестра и, немного помолчав, спросила:

– А ты тоже раньше вроде так не пил. И от родителей как бы трезвым пришел.

– Да там как-то неудобно было, – виновато прятал глаза Владимир, – а здесь с Николаичем под настроение и набулдырились. К родителям когда пойдем?

– К двенадцати мама приглашала. Еще ведь помочь надо приготовить. Чай будешь?

– Да что ты! Пока не могу. Пойду умоюсь, разомнусь, там видно будет.

Любовь Васильевна пошла в спальню будить мужа.

– Подожди, подожди, – бормотал Анатолий, не открывая глаз. – Можно я у вас посплю? Домой не пойду, не могу идти.

Жена сначала не могла понять в чем дело, потом захохотала и бесцеремонно скинула на пол одеяло:

– Вот так напился! Родной дом не признал!

Анатолий медленно открыл глаза и не смог сразу понять: где он и почему так холодно? Но услышав раздраженный голос жены, пришел в себя:

– А что, я нормальный. Хорошо себя чувствую, – с трудом выдавил из своего нутра, усевшись на кровати, отрешенно уставился похмельно опухшими глазами в побеленную стену.

Потом вдруг нахмурился, встал на ноги и не спеша направился в ванную:

– Щас умоюсь, и через полчасика – как огурчик.

К двенадцати часам, как и договаривались, собрались в родительском доме. Василий Петрович в праздничном темно-коричневом пиджаке при всех медалях и орденах. Одни тусклые, с почерневшими от времени краями и потертыми лентами, – это с войны, другие – блестящие, новенькие – это юбилейные. Светло-голубая рубашка придавала особую красоту и торжественность. Это был его день. День его рождения. И не беда, что пришли только старшая дочь с мужем да младший сын с внуком. Остальные дети не смогли приехать по разным причинам.

Это на пятидесятилетие, да на шестьдесят, когда еще полон сил, собирается много друзей, родственников, как на свадьбу. А на восемьдесят и друзей мало осталось в живых, да и родственников поубавилось. Остался только близкий семейный круг – жена, дети, внуки.

Нина Васильевна в новом темно-красном байковом халате уже накрыла стол. Посередине стояла, сверкая в дневном свете белой фольгой, бутылка шампанского. Рядом – бутылка пшеничной самогонки.

– Ты сегодня прямо как жених, – обнимая деда, похлопал по плечу Саша.

– А ты как думал, внучек!

– Он еще молодой и бодрый, – улыбался Владимир, помня недавний разговор с матерью.

– Ты знаешь, сынок, у меня молодость была убита войной, а старость – перестройкой.

– Это точно, – простонал Анатолий, почти падая на диван от усталости.

– Вот так всю жизнь. Работал не покладая рук, а теперь на пенсии. Правда, на пенсию не обижаюсь. Хорошая пенсия, хватает нам с бабкой. Да еще детям немного помогаем. А ты что-то, Анатолий Николаевич, сегодня тяжелый.

– Я? – удивился Анатолий. – Да вроде бы ничего, с утра было маленько.

– Это он, дед, с «Господами офицерами» засиделся до полуночи, – усмехнулся Саша.