Эдуард Камоцкий - «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.

• Название: «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.
• Автор: Эдуард Камоцкий
• Жанр: Прочая документальная литература

В книге зарисовки с натуры, как во времена эпохи, заложенной Хрущевым, в режиме правления хунты, жили рядовые советские люди, и как режим, в конце концов, пришел к краху, ознаменованному талонами на мясные изделия и спички.

---

В округе размещались окруженные заборами со сторожевыми вышками лагери будущих «строителей» ГЭС. Недалеко от Управленческого, в лесу оборудовали амональный склад, где хранили взрывчатку для производства взрывных работ. Я еще застал остатки пороховых погребов и громадную стальную мачту громоотвода. Потом мачта упала, а территорию, ограниченную по периметру глубокой канавой (рвом), раскопали под картошку.

После войны место для строительства ГЭС изменили, а поселок Управленческий остался. Остались и лагери для заключенных, которые должны были строить ГЭС. Лагерь в самом городке через несколько лет после моего приезда ликвидировали, а лагерь рядом с городком у автобусной остановки «Школа ГУЛАГа», до сих пор функционирует. При Хрущеве политических заключенных отпустили и реабилитировали. В лагерях сидят уголовники. Я как-то проезжаю на «Запорожце» вдоль забора школы ГУЛАГа и вижу: стоит у забора такси, а женщина в длинном платье и платке бросает через забор пачки чая. Увидев меня села в такси, и машина уехала. Там, где дорога «каменка», когда-то прокладываемая к Водино, сворачивает с просеки, являющейся продолжением улицы Сергея Лазо, и поворачивает на отрезок, идущий в северном направлении, расположено кладбище заключенных. На некоторых могилах памятники, установленные родственниками, остальные отмечены только табличками с номерами.

Говорили, что, то ли в лагере, который находился в городке, то ли в «учебных классах» школы ГУЛАГа сразу после войны сидела знаменитая актриса Русланова, которую посадили, обвинив в мародерстве, за то, что она, мол, из поверженной Германии вывезла целый вагон всевозможного добра (это не умаляет её таланта великой русской певицы). Я говорю только о том, что так говорили, а как-то на радио кто-то говорил, что он беседовал с человеком, который сам видел Русланову в заключении на Колыме. Я не биограф Руслановой и не знаю, сидела ли она где-либо.

Но практически все, кому посчастливилось остаться живым и кого демобилизовали прямо в Германии, что-либо везли. Гурченко рассказывает, что ее отец привез аккордеон, наш заводской коллега привез пианино. У нас в студенческом общежитии ходила байка, что самый умный привез из Германии «чемодан» швейных иголок на продажу поштучно. Наша власть и командование не мешали этому. Всё везли в Россию, где ничего не было. Ничего нет греховного в том, что солдат вышедший живым из боя, как вознаграждение, возьмет этот маленький трофей.

Но когда Сталин узнал, ЧТО везли люди известные, он был возмущен до глубины души: Этим-то чего не хватает? Сейчас я прочитал, что ближайший сподвижник Жукова – генерал Телегин – вез целый эшелон, в котором среди прочего были художественные ценности, в том числе изделий из серебра и золота больше пуда. Генерала, как и Русланову, посадили, хотя он предоставил справки, что все это он «купил» по ценам, которые, может быть, сам устанавливал. Телегин был конторский генерал, и его исчезновения ни солдаты, ни народ не заметили (Комсомолка 10.09.04.).

Жуков привез себе, если не врет Комсомолка, «4000метров тканей! 323 шкуры дорогих мехов! 55 ценных картин классической живописи больших размеров! 7 ящиков дорогостоящих сервизов столовой и чайной посуды»! Может быть, в этом не было стяжательства и стремления обеспечить своих потомков средствами через комиссионные магазины. Может быть, он все это собирался раздаривать? Может быть, награждать своих подчиненных за отличную службу? Уж не узнаешь. Сталину лично ничего не было нужно – он владел всей империей, а по оценке объективных историков – сам он был аскет. Он полагал, что и его сподвижникам не должно быть что-то нужно. Их жизнь была обеспечена комфортом, а их дети, как и его, сами должны заработать себе на кусок хлеба с маслом. И так жили все его ближайшие соратники – они были единомышленниками и наследства детям не оставили, может быть, и хотели, да боялись. А Жуков захотел, и не побоялся. Но Жукова Сталин посадить не мог. Это бы бросило тень на нашу победу, ведь с именем Жукова связаны: оборона Ленинграда, разгром немцев под Москвой, разгром немцев под Сталинградом – на его полководческий талант не должна была пасть тень. Взятие Берлина, в конце концов, – жертвы тогда не считали, важна была победа, хоть и любой ценой, а у Жукова потери были особенно велики. Сталин и как личность уважал и ценил Жукова. Жуков рассказал Симонову, а тот редактору «Красной Звезды» Ортенбергу:

«Однажды полушутя – полусерьезно, обратившись к двум присутствующим при нашем разговоре членам Политбюро, Сталин сказал:

– Что с вами говорить? Вам что ни скажешь, вы все: «Да, товарищ Сталин» «Конечно, товарищ Сталин» «Вы приняли мудрое решение, товарищ Сталин». Только один Жуков спорит со мной…»

Когда поутихло победное ликование, убрал он Жукова с глаз долой (вроде бы, в Одессу командующим округом), неприятно ему было разочарование.

После смерти Сталина число заключенных существенно уменьшилось, и большинство лагерей вокруг Управленческого было ликвидировано, осталась «Школа ГУЛАГа». Не исключено, что среди заключенных были солдаты, освобожденные из плена, поведение которых в плену проверяющие органы сочли заслуживающим осуждения. Ненавистники истории России пишут, что чуть ли не все освобожденные из плена, из немецких лагерей были отправлены в наши. Солженицин в «Архипелаге» пишет: «миллионы и миллионы». Юрий Нерсесов, в своей книге «Продажная история» (2012 г.), приводит данные, из которых следует, что было арестовано менее 7% от общего числа освобожденных (272 687 из 4,2млн.), и может быть, кто-то из них сидел в наших лагерях, вокруг которых шумел родной русский лес.

Весь Красноглинский район, состоящий в то время из трех поселков: Красная Глинка, Мехзавод и Управленческий, расположен в лесу. Этот лес от Сока до города разбит на кварталы. Контора лесничества или лесхоза на Управленческом. До 90-х годов осуществлялось грамотное лесопользование, и проводились регулярные поквартальные рубки леса. Крупные стволы на Горелом хуторе разделывали на доски, а из маломерных стволиков вытачивали пробки для деревянных пивных бочек и кругляшки для крепления на оштукатуренных стенах выключателей и розеток. С липовых стволов сдирали кору и мочили ее, чтобы отстал луб, из которого шили мочалки. Озеро недалеко от Управы так и называется «Мочальное». Я еще застал липовую кору, опущенную с берега в воду. Господи, как недавно это еще было: амональный склад, мочальное озеро, липовая кора в воде у берега и мочалки из коры липы, которыми мы мылись. Это был основной вид мочалок. Какое-то время городок был закрытым. У гаража, на ответвлении Красноглинского шоссе в городок, стоял шлагбаум. Это место долго называлось: «у шлагбаума». Во время войны на заводе производили вооружение, вроде бы минометы или мины для них.

Пеленой забвения покрылось военное прошлое городка.

(Писал я это давно, а в 2011 году вышла подробная книга С.А.Ильинского – «Управленческий», написанная по архивным материалам, а я пишу о том, что сам видел или слышал, поэтому возможны разногласия).

Березовую рощу посадили военные курсанты. В лесу недалеко от городка я застал еще следы кладбища военнопленных, куда студенты мединститута – ровесники моих детей, ходили добывать кости (черепа) для изучения анатомии. Могилки были очень мелкие. Небольшой холмик и под ним кости. Крестиков на могилках давно уже не было. Несколько десятилетий тому назад (возможно в 1955 году в связи с визитом в СССР Аденауэра) возник вариант посещения этого кладбища немцами и вокруг него возвели маленький (примерно полметра) заборчик. Позже я уже на него не натыкался, когда ходил по грибы. Сейчас и с той, и с другой стороны идет шум о том, что надо реанимировать старые захоронения. Не надо. Не надо будить шовинизм ни с той, ни с другой стороны. Ни с той, ни с другой!

Наташа Иванова (в замужестве Кутумова) рассказывает, что мимо их огорода пленных немцев под конвоем с собаками водили на работу. Так дети (Наташе в ту пору было 7 лет) дергали на своих огородах морковку и, стараясь быть подальше от собак, давали в руки эту морковку крайним в колоне немцам. Ни родители, ни конвоиры этому не мешали!!! Пленные были живыми людьми. Голодными. Их было жалко. Читал я так же и о расконвоированных немцах, которые на берегу Волги работали без конвоя, а в свободное время на базаре приторговывали сделанными в лагере поделками. Читал я в местной газете воспоминание об том времени, автора, который был тогда мальчишкой, что они с отцом что-то делали на берегу Волги, и у них из-за недостатка сил, что-то не получалось, Идущие мимо работающие на берегу расконвоированные немцы им помогли.

Люди к людям относятся по-людски.

Вся склока, которая идет сейчас по поводу перемещения или сохранения захоронений и памятников, поднимаемая и с той, и с другой стороны, ведет только к отчуждению народов, к реанимации вражды. Кто-то это считает нужным подогревать, чтобы, проявляя заботу о костях, было легче управлять живыми, и посылать людей на новые полигоны смерти.