Надежда Опескина - Дарьины зори. Повести и рассказы

• Название: Дарьины зори. Повести и рассказы
• Автор: Надежда Опескина
• Жанр: Русское современное

Моя деревенька, далёкая и близкая, среди озёр, лесов и рек. Пройти дорогами жизни тех, кого уж рядом нет. Три поколения людей, с такими разными судьбами. Война и любовь, предательство и верность. «На то она и жизнь, чтобы быть разной…» – скажет цыганка Рада в рассказе «Осколки зеркала».

---

Дарья, не дослушав речь Матвея, убежала к озеру. Отошла подальше в густые заросли, упала на траву и дала волю слезам горючим. Понимала, что судьба её уж предрешена и не быть ей с любимым вместе. Хотелось зайти в воду озера, чтобы укрыла, родимая, с головушкой.

Слышны были голоса мужиков и отца, зовущих её вернуться. Допоздна пролежала в траве, глядя в небо незрячими глазами. По тёмной ноченьке, крадучись, пробралась в шалаш. Слышала, как топтался отец у входа, но, не позвав, удалился в свой шалаш.

Проснувшиеся на утренней зорьке мужики были удивлены накрытому к завтраку столу, горячим, с пылу с жару, пресным лепёшкам. Сама же Дарья, одетая в выцветшее ситцевое платье, с подобранной под платок косой, была молчалива и спокойна. Дмитрий не стал говорить с дочерью, натолкнувшись на её колючий взгляд. Не видел он ещё свою дочь такой ни разу.

Мужики запрягли одного коня в повозку, набрали большой жбан воды с собой. Точили пилы, топоры, готовясь к первому рабочему дню на делянке.

Приехали на подводе Савичевы, ссадили Данилу, поздоровались и поехали дальше. Артельщики за ними. Предупредили, что будут поздно, только к ужину, перекусят там ягодой и лепёшками прихваченными.

Правый глаз Данилы окружал огромный синяк, но глаза светились радостью. На вопрос Дарьи, как он умудрился так стукнуться, ответил, смеясь:

– Стукнуться? В нашем семействе правит закон отцовского кулака, а он левша. Не впервой, милая! Его зло взяло, что без него всё устроили на стоянке. Мне влетело, что помог, Василию – за то, что не помог. Всем досталось. А вчера вернулся от вас и ушёл в свою комнату. Долго не спал, а уснув, стонал, как от боли, почти до утра. Василий тоже смурной пришёл. Шмыг в свою комнату молча. У нас их, комнат, в дому три. Одна горница отца, другая Василия, а мы с матушкой на кухне. Я на полатях, она на печи. Да нам и неплохо. Тепло и сытно.

Так начались рабочие дни. Данила много чем помогал. Когда закончился Успенский пост, стали они с Дарьей дичь добывать, готовить мужикам сытную еду. Про Пелагею не забывали, помогали ей во всём. Где баньку истопить, где воды натаскать. Время бежало за работой быстро.

Зори становились всё прохладнее. За всё время ни разу не увидела Дарьюшка спокойного неба. Висели над головой багряные отсветы.

Глава 4

Месяц пролетел незаметно. В шалашах ночевать стало холодно. В один из дней Дарья с Данилой вычистили амбар, лежаки перевезли, набили мешки травой просушенной, постелив вместо матрасов, посреди амбара стол поставили, печь протопили для тепла. День был субботний, мужикам полагалась баня. Пелагея пирогов с капустой напекла и щей наваристых приготовила. Дарья во всём доме порядок навела, полы отскоблила до жёлтого цвета, постели поменяла, а снятое перестирала и вывесила сушиться под навесом. Данила с Пелагеей едва успевали её команды выполнять. То принеси, это вынеси.

В первый пар Матвей с Василием и Дмитрий пошли. Кой-что обговорить надо было без посторонних ушей. Потом другие мужики с Данилой. В последнюю очередь Пелагея с Дарьей решили обмыться, накрыв стол для мужиков в амбаре. Места там на всех хватит. Матвей немного настойки принёс.

Внимательно разглядывала Пелагея раздетую Дарью. Груди потрогала, подойдя крадучись со спины, отчего та едва не обварила себя кипятком из ковша, набирая воды в таз. Повернулась к Пелагее, смотря вопрошающе.

– Вы зачем, тётка Пелагея, вздумали меня ощупывать и разглядывать? Я что, вещь какая? Глазами гляди, а рукам воли не давай!

– Ты, Дарья, не обижайся. Матвей велел посмотреть – не порченная ли ты. Всяко бывает в жизни. Погляди, какие груди у тебя большие. Не кажной бабе такое счастье перепадёт. А может, тебя уже кто обрюхатил, почём нам знать. Клавка наша письмо прислала, в котором написала, что ты там, дома, шашни крутить начала с парнем, а парень твой решил жениться на другой, и завтра они свадьбу играют.

Дарью как кипятком обварило. Села на лавку, задыхаться начала, лицо белёхонькое, и дрожит вся, а потом и сознание потеряла. Пелагея оделась и к мужикам за помощью, сама за простынёй в дом. Дмитрий надел на дочь рубаху исподнюю, поднять не может. Ринулся было Матвей к девушке, но Василий его упредил взглядом. Завернул в принесённую простыню и к себе в горенку снёс. Пелагея её в чувство привела нашатырём, но ненадолго. Девушка начала гореть как в огне, кричит и всё бранит какую-то Катьку. Неделю выхаживали всем семейством. Василий с Данилой по очереди сидели у постели. Матвею даже в комнату войти не давали – нечего на девку полураздетую пялиться.

Пришла в себя горемычная на шестой только день. Исхудала, глазища ещё больше стали, ходит по стеночке. В глаза смотреть страшно, вся боль душевная в них отражается. Молчит, ни с кем говорить не хочет. Дмитрий пару раз заходил поговорить, так она к стенке отвернётся и не отвечает.

Боясь, что на Покров выпадет снег и на подводах мужики добраться не смогут, Матвей решил их отправить раньше. Благо, что план по заготовке выполнили в полтора раза. Василий с ними хорошо работал. Ему лес строевой для дома собственного нужен был. Сам до работы бешеный и артельщикам спуску не давал.

Однажды Дарья услышала через дверь спор между отцом и Матвеем Савичевым. Тот требовал, чтобы отец сам поговорил с Дарьей.

– Ты, Дмитрий, не юли! Сам скажи дочери, что выдаёшь её замуж за Василия.

Мы можем и свадебку при вас отыграть. Наряд для невесты приготовлен. Я тебе деньги отдал? Отдал! Ситцу тюк, сукна тюк, сахару две головы, мёду. А вдруг она после твоего отъезда возьми и в петлю залезь.

Отец молчал. Дарья оделась и вышла к ним из горницы. Дмитрий сидел, опустив голову к полу, теребя новенькую кепку, подарок Матвея.

– Что, тятя, продал меня за тюк ситцу? Ты меня спросил, хочу ли я замуж за Василия? Вы это с маманей придумали – сбагрить меня подороже?

– Ты бы об сестре младшей сперва подумала, прежде чем слова горькие нам с матерью кидать. Кто возьмёт Нюрку рябую и неказистую замуж без приданого?

Как же, только об себе и думаешь! Младших братьёв поднимать надо на ноги. Сказал, пойдёшь, так тому и быть! Не приму в дом, коли не согласишься!

В избу вошёл Василий, услышавший крик ещё со двора. Они с Данилой объезд силков делали и уток настреляли. Устали, с раннего утра по лесам и озёрам. В баньке бы попариться, чайку попить, а здесь опять крик и шум.

– Об чём гутарите, люди добрые, что на весь кордон ваш крик разносится? Какие такие проблемы решаете? Может, поделитесь со мной?

– Ты, Василий, не встревай в разговор Дмитрия с дочерью. Пора уже и точку поставить в затянувшемся сватовстве, – остановил сына Матвей.

– О каком сватовстве идёт речь, отец? Я чтой-то не услыхал с улицы. О деньгах, о ситце, о сукне – да. А вот о сватовстве ни слова, – распалялся Василий. – Вы, отцы, хоть бы для приличия нас с Дарьей поспрашали. Мне двадцать пять стукнуло, Дарье шестнадцать, а голоса нашего никто не желает из вас слышать. – И, повернувшись к Дарье: – Ты, Дарьюшка, сама мне скажи, пойдёшь за меня замуж или нет. Не обращай внимание на ихние торги. Что с них взять, разум к старости совсем потеряли. Буду мужем тебе верным, пока живу. Детей наших любить и холить буду. Негоже тебе домой возвертаться. Посмеялась судьба над тобой, но ты не сгибайся. Ты её, судьбу, в кулак сожми! Мне пора жениться. Не пришла ещё к нам любовь, но она уже недалече. Поверь моим словам! Коли согласна, назови день свадьбы.

– Завтра, Василий! Завтра свадьбу играть будем. Гостей полон дом. Пусть артельщики напоследок пображничают. Я гляжу, вы с Данилой с хорошей добычей пришли, есть из чего пир устроить. Засучим рукава и соберём для гостей стол со всякой закуской. Вот только венца нет у меня и платья для такого случая. Ну, да ничего! – ответила Дарья.

– Ай да девка! Огонь! Враз всем нос утёрла! Не беспокойся, краса-девица, всё припасено: и платье белоснежное, и венец с фатой, туфельки две пары разных размеров! Пелагея! Тащи сюда, старая, всё, что прикупил я летом по дороге с Клашкиной свадьбы, – басил Матвей, пританцовывая.

Пелагея принесла коробку, но показывать не стала, сославшись на народные приметы.

– Не должон жених наряд невестин видеть загодя. Моё сердце как чувствовало! Тесто сдобное цельну квашню с ночи наладила. Каравай свадебный и пирогов разных напеку. Данилка сейчас мне уток всех пообщипывает, а я их с брусникой и капусткой приготовлю, жаркое из зайчатинки. Можно было бы и кабанчика из последнего опороса приколоть, я бы его зафаршировала с гречкой и куриной печёнкой. Пару курей на лапшу зарубить. Дел-то, дел-то сколько, – радостно заверещала Пелагея.

Дарья ушла в горенку Василия, оделась потеплее и к Пелагее в помощницы. Данила занялся другими делами. Василий пошёл поросёнка прирезать. Матвей с Дмитрием посидели молча, потом пошли в амбар к артельщикам новость поведать. Надо и баню топить, и воды натаскать, двор в порядок привести. Дел уйма, но и рук предостаточно.