Олег Бушуев - Преображения Павла Волгина. роман в стихах

• Название: Преображения Павла Волгина. роман в стихах
• Автор: Олег Бушуев
• Жанр: Альтернативная история

Виртуальная Россия, описанная виртуальным Пушкиным. Что бы было, если бы дух Пушкина мог вселиться в современного поэта. Как бы мог Пушкин описать современную действительность? Может быть, вот так… Астрахань – место действия романа. Каждый астраханец просто должен прочитать эту книгу. И не только астраханец.

---

Признаки магических способностей

Стал Павел совпаденье воли
Небесной с собственной своей
Считать случайностью, не боле,
Покорно поклоняясь ей.
Хоть убеждался понемногу,
Что сам подчас подобен богу,
О власти он не смел мечтать,
Чтоб, часом, дьяволом не стать

Так Зевсу силою подобен
Пилот, летящий в облаках.
Он стрелы свыше мечет, чтобы
Посеять ужас во врагах.
Но он лишь раб хозяйской воли,
Актёр в заученной им роли.
Хозяином громов слывя,
Он на Земле – как ты и я.

Другим вреда стал опасаться
Желать он, чтоб спокойным быть,
Чтоб случаем не оказаться
Орудием в руках судьбы.
Так похищать у Бога право
Над всеми быть судьёй кровавым
И судьбы грешников вершить
Не мог себе он разрешить,

Чтобы затем себя не мучить.
Но, как – то, встретил пожилых
Своих родных – обычный случай.
Муж и жена. Любил он их.
Жена кормила пирогами,
А муж одалживал деньгами,
Когда он небогатым был
И в гости запросто ходил.

Заметил он, что сильно сдали,
Под ручку чуть брели они.
Какими немощными стали!
Где славные былые дни
И оживлённые расспросы?
Теперь же жалобы сквозь слёзы
На жизнь, на старость, на недуг,
И грусть почувствовал он вдруг.

И, как при каждой встрече с ними,
Улыбки добрые и взгляд,
Как и пристало меж родными,
Но в этот день он был не рад.
Давно то было, но запомнил
Наш Павел, как в тот день он скромно
Глаза при встрече прятать стал,
Как будто что у них украл.

Он зла, конечно, не хотел им,
Но так уж вышло. Ведь не он
Над старым и недужным телом
Был высшей властью наделён…
Он пожелал из состраданья
К её беспомощным рыданьям,
Чтоб меньше было ей терпеть,
И легче было умереть.

Так иногда бывает с нами:
Чего хотим, боясь признать,
Вдруг происходит в виде драмы,
А совесть колет: «виноват!»
И, вроде, зла мы не желаем,
Но зло обычно пожинаем.
Больная совесть – твой удел
Коль всё сбылось, как ты хотел.

Так, что же, есть на белом свете
Такая колдовская связь,
Иль просто мы хотим, как дети,
Того, что будет и без нас?
А предсказать не так уж сложно,
Предотвратить что невозможно.
Тревожно эту ночь он спал.
И чувствовать вину он стал,

Когда узнал, что этой ночью
Она внезапно умерла.
Конечно, старость. Что пророчить…?
Всё – объяснимые дела…
Была ещё другая тайна:
Однажды, кажется, случайно
Он пожелал, чтобы сосед
Исчез, того пропал и след.

И даже дом его сломали.
Так повторилось пару раз.
Природы этих аномалий
Не понимая, Павел сглаз
Винил сперва, потом дал клятву,
В смертельной, беспощадной жатве
Участия не принимать
И дар нигде не применять.

Поскольку устыдился очень
Тому, что удовлетворён
Был результатом мысли. Впрочем,
Злорадством был он заражён.
Раскаянье далось не сразу,
Какая, всё-таки зараза —
Иметь над кем-то смертным власть —
Не смог, однако, он не пасть.

И вот однажды не сдержался:
За оскорбленье не простил,
От клятвы страшной отказался
И чёрной мыслью отомстил.
Другим не показав и виду,
Добычей стал своей обиды.
Как вудуист врага судил,
Хоть позже гнев свой остудил.

Был сам не рад, что не простил он
Приятелю обидных слов.
Со временем и так остыл он,
Забылись ненависть и зло.
 А наказание господне?
Будь провидению угодно
За униженье наказать,
На то есть рок, ни дать, ни взять.

Совесть-наказание

Но Дьявол – в нас. И это совесть,
Что судит строго за глаза.
Бог… он простит. Уйти готовясь,
Не ждём мы, чтоб он наказал.
Себя мы истязаем сами.
И умываемся слезами,
Моля его за всё простить,
И грех невольный отпустить.

К ошибкам мы непримиримы,
Когда их судим свысока.
Вблизи ж они все объяснимы,
А что касается греха,
То грех – лишь вольное злодейство
Иль ложь на службе фарисейства.
Ошибок избежать не мог
Ни человек, ни дух, ни Бог.

Да и равняться с абсолютом,
Нет смысла в этом мире нам,
Зачем же жить в душевной смуте,
Себя за промахи виня.
Ну, разве ж это не обидно,
Что за себя бывает стыдно
Предстать с грехом в глазах других,
Святыми представляя их?

Судьбой есть много недовольных,
Пред смертью совесть мучит их.
Стыдясь своих грехов невольных,
Они – там, в днях пережитых.
Забыв, что были те ценою.
Без них судьба была б иною.
За что ж стыдиться и краснеть?
Безгрешных в этом мире нет.

Что сокрушаться нам и плакать?
И проклинать себя и свет.
Мудрее нужно быть, однако,
Нам с прибавленьем новых лет.
Не повторять ошибок старых,
И опыт свой считая даром,
Оглядываться на завет,
Чтоб избежать тревог и бед.

А все грехи закономерны
И обусловлены судьбой.
Злодеем был бы Бог, наверно,
Грешащим пред самим собой.
Но нет, его не мучит совесть,
И ты живи, не беспокоясь,
Бог всё предусмотрел за нас,
И тех, кого хотел, он спас.

Хоть часто лучших забирал он.
Красивых, страстных, молодых.
Как будто бы за то карал он,
Что сам старей и хуже их.
За миром этим наблюдая,
Давал он разным негодяям
Дожить в довольстве подлый век.
Ему – что червь, что человек.

А, может, в этом мире нашем
Всё к лучшему, ведь думать так
Мы склонны, вспоминая даже
Лишенья, беды и Гулаг.
Дед говорил, едва не плача,
Так Павлу: «Будь бы всё иначе,
Я мудрость жизни б не постиг,
Хоть есть она в десятках книг.»

Своё духовное богатство
Он с бедным бытом совмещал,
И униженья, и злорадство
Он палачам своим прощал,
Судьбою лагерной доволен,
Забыв про тяготы и боли,
Всезнаньем высшим облечён.
В том парадокс и заключён.

Что это? Чувства извращенье
Иль глупость в тоге мудреца?
Года приносят всепрощенье
В предвосхищении конца.
Но преступленья помнить надо
И не прощать исчадьям ада,
Поскольку, подлецов прощать —
И значит – подлость поощрять.

Конечно, он судьбой тяжёлой
Грехи свои смог искупить.
И средство лучшее нашёл он,
Чтоб все несчастья позабыть.
Сам ад ему уж был не страшен,
Его он видел в мире нашем,
Обезумевшем от расправ,
Но, может, всё же, он неправ?

Так мы истории прощаем,
Её не в силах изменить,
И боль так мыслью замещаем,
Что мстительным нет смысла быть.
Что лучше быть великодушным,
Решениям судьбы послушным,
Коль правыми хотим мы стать,
И по ночам спокойно спать,

Но и себе должны прощать мы,
И не наказывать себя,
К своим поступкам беспощадны,
Расправу божью торопя.
Мы ж рады, если избавленье
Приносит мука искупленья,
И наказанья божья ждём
Как тучи с золотым дождём
.
И Павел думал: остаётся,
Грехи, смирившись, осознать.
Нам искупление даётся
В страданьях. Павел стал их ждать.
Хоть человек и забывает,
Но как оно всегда бывает,
Рок помнит всё, приходит срок,
И он сбирает свой оброк.

В довольстве жил он, но бывает,
Судьба подбрасывает нам
Соблазн, и всякий забывает
Всё, что вчера твердил всем сам,
И голову свою теряет,
И ложный путь вдруг выбирает,
Бежит подобно петушку,
Что потерял свою башку.

Да и слабы мы. В мненья света
Как в кандалы заключены,
Важны нам статуса приметы:
Влиянье, деньги, и чины.
А если этот дым растает,
То нас депрессия снедает,
И смысла в жизни больше нет.
 Вот, что для многих значит свет.

А тут узнал он, что обидчик
Его скончался в цвете лет.
Не от губительных привычек
И не трагически, нет, нет!
Так, лёжа в собственной постели.
Анатомы, вскрывая тело,
Причины смерти не нашли
И к «тайнам века» б отнесли,

Имей он в обществе значенье.
Для формы написали там:
Мол, «в результате нарушенья
Дыхания», всё как всегда.
Но Павел почему-то сразу,
Услышав заключенья фразу,
Всё как убийство расценил
И сам себя в нём обвинил.

И впал в депрессию такую,
Что перспективу потерял
С остатком веры. И врагу я
Такого бы не пожелал.
Как будто в запертые двери
Упёрся он в своё безверье,
И запил бы наверняка
От ощущенья тупика.

Лишились смысла ритуалы,
Что мы привычками зовём,
Ему покоя не давали
Сомненья в знании своём.
Он вспоминал, как был счастливым,
Ведь счастье – чувство перспективы,
И тот, кто потерял его,
Тот уж не ценит ничего.

Не верил в дружбу больше Павел,
Ведь друг его оговорил
И под статью почти подставил,
И, в результате, разорил.
Теперь одна была забота
У Павла – подыскать работу,
Где нужно знанье и талант.
Но скоро бывший коммерсант

 Все поиски такие бросил,
Надеясь на благую весть.
Теперь владели им вопросы:
Где ночевать и что поесть.
На биржу дважды обращался,
Уже батрачить соглашался.
За внешним видом не следил
И чёрт – те в чём везде ходил.

Есть сотни способов надёжных,
Чтобы иметь «бабло и кайф»:
Напёрстки, масса всевозможных
Услуг и прочий герболайф.
Но он не мог пойти на это,
Накладывала совесть вето,
Одно – чиновников дурить,
Другое – простаков «доить».

За долг лишился он квартиры,
Уж поутру не пил «Боржом»,
Всё бормотал о славе мира,
И постепенно стал бомжом.
Кормился где-то по базарам.
Бродя везде со свёртком старым,
Напоминающим суму,
Отцом завещанным ему,

Живя в апатии великой,
Спал на вокзале по ночам,
Терялся днём в толпе безликой,
И по делам уж не скучал.
Смысл жизни не искал теперь он,
Не видя выхода, не веря,
Что будет и беде конец,
Как говорил порой отец.

Матрица совершенства