Андрей Марковский - Принцип неопределённости. роман

• Название: Принцип неопределённости. роман
• Автор: Андрей Марковский
• Жанр: Современные любовные романы

Петербургский предприниматель плывёт по течению. У него были способности, но музыкантом не стал. Получил диплом инженера, но не работал по специальности. Всю жизнь занимался не своим делом. Однако он знакомится со странным человеком, от которого узнает, что мир не совсем таков, как его представляет большинство людей. В жизни Кирилла многое переменится, и сильно изменятся его взгляды на жизнь и бесконечность. Трудно преодолеть неопределённость и самого себя, сломать стереотипы и спасти любовь.

---

– Знаю, встречал её весной. Давным-давно не виделись, а тут вдруг столкнулись. Всё одно к одному. Помню, я ещё удивился, что дочка не Витькина, но дьявольски похожа: светленькая, а глаза тёмные, и профиль прямо-таки его. Мистика какая-то.

– Ты просто мужа её не видел. Она себе нашла на Витьку похожего. Кстати, она спрашивала о тебе, я ей телефон твой дал – ничего?

– Конечно, какие проблемы. Пускай звонит.

– Так вот, тогда надо было деньги зарабатывать, жить как-то надо было. На инженера я зря что ли учился? Мне это дело нравилось всегда, я бы гитару за рабочий инструмент только тогда начал считать, если музыкой можно было прожить. А концертами нашими разве удавалось на семейную жизнь заработать? Хрен там!

– Если бы перетерпеть ещё год-два. Если б Витёк жив остался, тогда может и смогли. Голодом мы ведь не сидели, было просто тяжело. Хотя это всё «если бы да кабы». Я сам к тому моменту устал от неопределённости.

– Тем более без выпивки и веселья наши последние поездки стали походить на вахту где-то на дальнем Севере. Ну да ладно, всё непросто. Я вот знаю, что Алекс-маленький на Витьку залупался, уйти он хотел несколько раз, а уйти не мог: Витя ему по-простому объяснял, и Алекс верил отчего-то. Странно, что Витька и тут прав оказался. Алекс в Москве по клубам и кабакам играет сейчас с кем попало, ничего он без «Папаши Дорсет» из себя не представляет, ну музыкант, ну хороший, техничный – что их, мало? А у нас он уникум был, звезда, хотя всегда на втором плане, однако ж не зря мы его Джон-Полом между собой называли, он на клавишника Led Zeppelin тогда сильно смахивал, к тому же играл на всём подряд, где струны или клавиши есть. Мне иногда казалось – ему на доску проволоку натяни, и он запросто «боже царя храни» без фальши сыграет с первого раза.

– Все хотели завязать с «Папашей». Знаю, Алекс давно порывался уйти. Не знаю только, куда его звали.

– К Никольскому в ансамбль. Да это, в общем, без разницы. Мы ж договорились разбегаться, а на мелочи разные я внимания уже не обращал – стало всё равно, потому и накидался до невменяемости. Впрочем, тебе тоже давно было на всё наплевать, я заметил. Тебе на шею всегда девки охапками висли, ты концерт отпел – и с какой-нибудь из них уехал. А мы чаще всего вместе оставались после концерта, посидеть, поговорить. Вот и в последние месяцы, хоть сухой закон объявили, я пиво потихоньку посасывал – никто не был против. Тогда разговоры хорошие были обо всём: о музыке, о жизни, интересные разговоры. Но иногда на Витьку находило, даже на трезвого, всю душу мне вынимал, зараза. Начинал учить, как правильно то, правильно сё.

– Как правильно что?

– Да всё! Жить, пить, думать, о будущем часто начинал витийствовать – какое оно будет, да чё делать. Доставал своими буддистскими штучками. Сокровенность знаний, слова всякие умные на санскрите, вся эта муть голубая.

– Ну почему муть? У индусов много разных древних знаний…

– Да я не про это. Просто вспомни – где Витёк и где мы? Что, помогло ему это?

– Не знаю. Судьба. Это, мне кажется, не связано.

– Ладно. Не связано – так не связано. Вечно ничего ни с чем не связано, давай лучше выпьем ещё, – Серый схватился за бутылку и налил в обе рюмки до краёв. Быстро влил в себя коньяк и продолжил. – Но тогда, если ты не замечал, Витёк с Алексом постоянно цапались. Алекс лучше всех нас играл, всё время что-то хотел, претендовал на что-то. Вообще-то имел право: без его синтезатора, аккордеона, дудки этой с клавишами, как её называют, забыл – в наших песнях музыки не услышишь. Но ты всегда главный, в свете прожектора, а мы как бы за компанию. Вот он и злился, причём странно, что не на тебя, а больше на Витьку. Наверно оттого что Витёк тебя защищал всегда.

– Интересно. Я и не знал. Делили что-то у меня за спиной. Не легче было «в лоб» сказать? И делить-то нечего. Подумаешь, великая группа, широко известная в узких кругах студенческой молодёжи!

– Ты, как обычно, ничего не заметил, всегда витал с девицами в облаках. У них нарастало постепенно, но серьёзные стычки случались в последние полгода. Хотя и раньше припомню их крупные тёрки, но именно в конце наших поездок они с Алексом начали цапаться. Разве что в последней пьянке на порогах между ними всё спокойно обошлось, будто они заранее договорились.

– Весёленькое дело, по-другому не скажешь. Такие подробности узнаю через столько лет.

– Плюнь. Ничего не вернуть – и не надо. Всё прошло. Как там говорил любезный друг наш Сашка Пушкин? «Что пройдёт – то будет мило». Я вот иногда вспоминаю, как мы ваучеры сраные продавали, чтоб усилок голосовой купить. Смешно, а вспомнить приятно!

– Ещё бы! Это не забудешь. Чубайсовские бумажки поменяли на бэ-ушный усилитель. Ещё два ваучера я сам продал, чтоб гитару купить, так она у меня осталась, дома висит. Неплохая японская копия «Гибсона». А тёщины чеки все пропали, сожрал их какой-то жулик вместе с липовым инвестфондом. Вот и думаю: лучше было на те тёщины ваучеры микрофоны «шуровские» прикупить или примочки гитарные. Вечно у нас проблемы были со звуком.

– Теперь без разницы, одинаково всё пропало. Микрофоны так же продали бы, прожили или пропили, как чеки приватизационные. Приятные воспоминания остались – больше ничего. Песенки эти Витькины мудрёные. «Что жизнь коротка, несложно понять, потери свои подсчитать мы сумеем. Гораздо труднее в конце умирать, когда точно знаем: начало – важнее».

– Ого, ты тоже старьё помнишь! Это из его последних.

– Забыть не удаётся, потому что не изменилось ничего в нашей жизни. И в этой славной стране тоже. Я ведь уехать хотел, совсем, – так меня всё достало. Но мои наотрез отказались. Приходится терпеть, хотя жизнь коротка, а потери уже бессчётные. И ясно-понятно, что раньше надо было суетиться. То бишь по Витькиному – в начале.

– Да, я его стихи вспоминаю иногда. А сейчас откуда-то песенка наша ранняя про инопланетян вспомнилась. Я её на какой-то неинтересной лекции начал писать, на репетиции закончил. Она даже потом в институте была популярна, помнишь? Ты тогда с нами только начал играть, это курсе на четвёртом. Лёнька стучал на ударных, я на клавишах, мы с Оксанкой твоей, тогда ещё даже не твоей – на два голоса пели, а Витёк на варгане дребезжал и в дудочку свистел какую-то индийскую. Какая-то у нас была тогда дикая подделка на помесь «Машины времени» и «Пикника», этакие рок-н-рольные частушки.

– Напой, я не помню, – предложил Серый.

Он и гитару предложил, гитара стояла тут же, за диваном, однако Кира слишком давно не брал инструмент в руки. Потому спел самый первый из своих рок-н-роллов, просто подстукивая себе ритм вилкой по тарелке. «…Им пиво вроде серной кислоты, а кислота им словно пиво, и вместо водки пьют воды. И килька там у них, как диво, но чёрной завались икры!» Серёга текст старой песенки давно подзабыл, невпопад открывал рот, но руками стучал по коленкам в такт, в его глазах разгорелся огонёк, от алкоголя или тёплых чувств раскраснелись щёки, и даже ставшие редкими волосы растопырились, как от сильного электрического разряда.

– О-о! – когда прозвучали последние строчки, Серый расхохотался и с размаху больно приложил Кириллу ладонью по плечу, как будто рука, отбивавшая такт, не смогла остановиться. – Мы тогда были круче, чем «Сплин»! А я, видишь, почти всё забыл. Только мне показалось, что конец какой-то не такой, там мы тебе что-то все вместе подпевали: «А как хотелось бы мне, братцы, попить пивка с одним из них»!

– А-а, точно, я тоже забыл! «Нам говорят, что во вселенной мы одни», потом ещё какая-то строчка, уже сам не помню, Шурку надо спросить. И в конце – «как хотелось бы мне, братцы, попить пивка с одним из них», – засмеялся вместе с ним Кира.

– Хорошее было время – студенчество, – затосковал Серёга, и его понесло в воспоминания. – Самое лучшее, что могу в жизни вспомнить. Как семья, только без секса; общее житьё, наверное поэтому всё ещё более открыто и откровенно. Даже наше знакомство, такого вообще в нашем возрасте представить невозможно. Я ведь просто услышал, как вы с Шурой последний альбом Квинов обсуждаете, и остановился возразить чему-то или поддакнуть, я ведь не с вашего потока, просто по коридору шёл с одной лекции на другую.

– Помню. Ты остановился с возгласом: «О! Квин!», – засмеялся Кира.

– А в результате никуда не дошёл, с вами всю пару протрепался. Оказался в тот вечер у вас на репетиции, с Оксанкой познакомился. Судьба! Недавно перебирал старые фотки, приятно вспомнить. Ты и я с гитарами, усилки на фоне, Витя за ударными, маленький наш виртуоз Алекс с клавишами своими как всегда в обнимку. Смотрел, себя не узнавал, ей богу… Тоненький, волосатый. Ты кудрявый, как Боб Дилан, Витёк усатый-бородатый-патлатый хиппи, всегда серьёзный Алекс. Крутая у нас была команда!