Денис Микшис - Самозащита гражданских прав

• Название: Самозащита гражданских прав
• Автор: Денис Микшис
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-94201-658-6

Предлагаемая вниманию читателя книга представляет собой первое комплексное исследование самозащиты в отечественной цивилистике. Автором анализируются проблемы цивилистической доктрины, связанные с определением понятия самозащиты, механизма ее осуществления, места самозащиты среди институтов гражданского права и научной систематизацией способов самозащиты, применяемых в гражданском обороте.

В монографии подробно описан генезис самозащиты, выявлены предпосылки возникновения и формы реализации права на самозащиту, раскрыты особенности ее правового регулирования в законодательстве России и зарубежных стран, приведена классификация способов самозащиты по функциональному критерию. Подробно рассмотрены основные способы самозащиты, свойственные частному праву, включая «непоименованные» в законе: меры оперативного воздействия, удержание, комиссория, внесудебное присвоение залога и т. д.

Книга будет полезна практикующим юристам, ученым, преподавателям, аспирантам и студентам юридических вузов, а также всем интересующимся проблемами гражданского права.

---

Настоящее исследование, наряду с другими нашими публикациями[309], имеет целью сформировать цельную и последовательную картину эволюции самозащиты гражданских прав, восполнить пробелы и неточности в ее истории и историографии.

Исследование истоков самозащиты в гражданском праве, изучение прообразов самозащиты в обычаях родового быта убедительно доказывают, что ряд способов самозащиты ведет свое происхождение из самоуправных действий, а некоторые из них (самопомощь) и в настоящее время находятся на грани правомерных и противоправных действий. Такое родство представляется неслучайным. Природой в человека заложен инстинкт самосохранения, и самозащита является его естественной потребностью, которая не может зависеть от усмотрения законодателя и текущего состояния позитивного права. Поэтому право на самозащиту, наряду с правом на жизнь и свободу, принадлежит к числу естественных и неотчуждаемых прав человека и гражданина. Философы и юристы на протяжении всей истории человечества, начиная с античных времен и заканчивая недавними исследованиями[310], высказывали мысль о том, что право самозащиты вытекает из самой природы вещей, поскольку «силу отражать силой все законы и все права допускают» ("vim enim vi defendere omnes leges omniaque jura permittunt")[311]. Таким образом, самозащита рассматривается нами как естественное право индивида, источником которого является гражданская правоспособность[312].

Однако данная точка зрения не является очевидной и требует дополнительной аргументации. Несмотря на господствующее воззрение на естественные права как на неотчуждаемое достояние человека, юснатуралисты (представители естественно-правовой школы) полагают, что в государстве индивид должен в значительной мере (если не полностью!) отказываться от права на самостоятельную защиту своих интересов. Такой вывод вытекает, например, из умозаключений Дж. Локка (в трактате «О целях политического общества и правления»). В естественном состоянии, утверждает Локк, человек обладает двумя видами власти. Во-первых, это власть делать то, что он считает необходимым для охранения себя и других в рамках закона природы. Другая власть, которой обладает человек в естественном состоянии, – это власть наказывать за преступления, совершенные против данного закона. От обоих этих видов власти он отказывается, когда присоединяется к частному или отдельному политическому обществу и вступает в какое-либо государство, отдельное от остального человечества[313]. Таким образом, аргументация ученого неумолимо ведет нас к мысли о том, что по мере передачи функций государству индивид должен лишиться права на самозащиту. Чем же тогда объяснить ее существование в современном гражданском обществе наряду с разветвленной системой юрисдикционных органов защиты? И где в таком случае надлежит провести границу между государственной и частной инициативой в деле защиты прав?

Пожалуй, нигде эти вопросы не обладают такой остротой и очевидностью, как в гражданском праве, которое по определению представляет собой «область свободы и частной инициативы». Представляется, что причина параллельного существования юрисдикционных и неюрисдикционных способов защиты прав заключается в общепризнанном положении о невозможности гарантировать немедленную и эффективную государственную защиту прав для всех и каждого[314]. Традиционным недостатком юрисдикционных механизмов защиты прав, единодушно отмечаемым учеными и признаваемым органами государственной власти[315], является его вопиющая медлительность (еще Гораций называл правосудие «хромым»). Поэтому даже в настоящее время государственное принуждение не может считаться достаточно эффективным средством защиты нарушенных прав. Следовательно, правосудие по определению не сможет во всех случаях заменить «частную инициативу» самих участников гражданского оборота. Насколько же справедливо в таком случае требовать от индивида (выражаясь словами Локка) полного и окончательного отказа от возможности «охранять свои права и наказывать за преступления»? Полагаем, что необоснованность такого ограничения у современного исследователя не вызывает сомнений. Поэтому следует согласиться с А. Ф. Кони в том, что отнять у человека защиту в тех случаях, когда общество ее дать не может, значило бы «совершенно уничтожить объективное равенство между людьми»[316].

Как представляется, гражданский оборот уже дал однозначный ответ на вопрос о допустимости частной инициативы при защите нарушенных прав постольку, поскольку право на самозащиту является общепризнанным. Более того, под влиянием потребностей жизни появилась и такая группа способов самозащиты, как разрешенное самоуправство.

Этот практически не исследовавшийся учеными феномен сформировался на границе самозащиты с недозволенными действиями, известными под именем самоуправства, и потому тесно связан с понятием пределов самозащиты гражданских прав. Своего рода «водораздел» здесь образует дозволенность тех или иных самоуправных действий законом, которая устанавливается для каждого отдельного случая post factum судебной практикой. С учетом крайне незначительного объема последней теоретическое обоснование пределов самозащиты применительно к разрешенному самоуправству приобретает особую значимость.

В настоящее время понятия самозащиты и самоуправства представляют собой логические антиподы, так как они «кристаллизировались» в результате постепенного разграничения всех проявлений так называемой самопомощи на дозволенные и запрещенные законодателем формы.

Такое современное положение вещей, очевидно, отражает некую закономерность эволюции самопомощи. Однако высказанное здесь предположение, не будучи основанным на фактах, останется не более чем логичной гипотезой. Соответственно, наше исследование в области самозащиты не может претендовать на полноту без исследования генезиса самозащиты и раскрытия всех закономерностей ее эволюции. Во-первых, исследование юридической природы самозащиты (как структурного элемента права) невозможно без установления ее происхождения и выявления важнейших закономерностей ее развития. Во-вторых, не проследив закономерностей эволюции самозащиты, невозможно дать ей адекватное определение, поскольку «для того чтобы догматическое определение могло удовлетворять своему назначению, необходимо, чтобы оно было выведено из изучения природы института; другими словами, необходимо изучение всего развития его»[317].

Необходимость четкого разграничения самозащиты и самоуправства требует, чтобы эволюция самопомощи была рассмотрена в контексте проблемы, не получившей освещения в трудах цивилистов, – объяснения феномена разрешенного самоуправства или самопомощи, существующего в современном праве. Современными учеными термин «самоуправство» употребляется исключительно в негативном контексте. Однако в соотношении данного понятия с понятием самозащиты можно выделить два аспекта. С одной стороны, действия, выходящие за пределы самозащиты, могут быть квалифицированы как наказуемое самоуправство, т. е. самовольное, вопреки установленному федеральным законом или иным нормативным правовым актом порядку, осуществление своего действительного или предполагаемого права (ст. 19.1. КоАП РФ)[318]. С другой стороны, нельзя отрицать существование способов самозащиты, отвечающих некоторым признакам самоуправства, но допускаемых законом[319], таких как опечатывание арендодателем помещений для воспрепятствования самовольного использования арендатором и секвестр вещей арендатора (Определение ВАС РФ от 19 мая 2009 г. № 5849/09)[320]. В дореволюционной цивилистике под самоуправством понималось восстановление собственными силами, без обращения к органам власти, нарушенного уже фактического положения вещей путем возвращения к состоянию, соответствующему смыслу данного субъективного права[321]. Такие действия могут входить в содержание самозащиты, но примыкают к наказуемому самоуправству по ряду внешних признаков (применение физической силы и т. д.).

Под способами самозащиты, тесно примыкающими к самоуправству, в литературе понимаются такие действия, как: изъятие, уничтожение и повреждение вещей; задержание обязанного лица; устранение сопротивления обязанного лица[322]. Вышеуказанные действия обладают рядом общих признаков, выделяющих их среди прочих способов самозащиты и сближающих с наказуемым самоуправством: это самостоятельные односторонние действия фактического характера, связанные с применением насилия, повреждением либо уничтожением имущества других лиц. Вместе с тем самоуправство обладает и существенными отличиями. Во-первых, оно рассматривается как самовольное осуществление оспариваемого права, существенным образом нарушающее права других лиц (функциональный и материальный признаки). Во-вторых, оно совершается с нарушением установленного порядка и запрещено законом под угрозой наказания (формальный признак). Исходя из названных критериев, самоуправство представляет антипод самозащиты, но лишь постольку, поскольку нарушает баланс между правом индивида на самозащиту, с одной стороны, и свободой других лиц, а также публичным порядком – с другой.