Валерий Чумаков - Сорокоумовские. Меховые короли России

• Название: Сорокоумовские. Меховые короли России
• Автор: Валерий Чумаков
• Жанр: Прочая документальная литература

Торговое предприятие Сорокоумовских на протяжении более 100 лет создавалось, развивалось и совершенствовалось четырьмя поколениями предпринимателей. Меховая империя сочетала в себе европейский лоск, патриархальность семейных обычаев, преданность и любовь ее создателей к отечеству и своему делу. Торговый дом по праву считался во всем мире законодателем меховой моды. Меха от Сорокоумовских были показателем престижа, предметом гордости.

---

Глава 2

Не до меха

Для России это был год начала Крымской войны, которую она блестяще проиграла. Формальным поводом для начала войны была защита православного населения Балкан от притеснений со стороны мусульманской Османской империи. Частично это было верно: христианское население Турции, составлявшее тогда 5,6 миллиона человек, нещадно угнеталось и постоянно взывало к русскому царю о защите. В 1852 году, когда взбунтовалась Черногория, восстание было подавлено с чрезвычайной жестокостью. Конечно, Россия не могла на это не отреагировать. Промолчать означало признать силу южного соседа, признать его право творить на своей территории все, что угодно, не обращая внимания на то, как к этому относятся другие государства. Царь Николай такого права за турецким султаном признать не мог. Значительно позже российский дипломат Константин Леонтьев[97] в журнале «Гражданин» писал об этом периоде: «Война 53-го года возгорелась не из-за политической свободы единоплеменников наших, а из-за требований преобладания самой России в пределах Турции. Наше покровительство гораздо более чем их свобода, – вот, что имелось в виду! Сам государь считал себя вправе подчинить себе султана, как монарха монарху, – а потом уже по своему усмотрению (по усмотрению России как великой православной державы) сделать для единоверцев то, что заблагорассудится нам, а не то, что они пожелают для себя сами. Вот разница – весьма, кажется, важная».

Как бы там ни было, в 1853 году Николай I ввел русские войска на территорию Молдавии и Валахии[98]. Россия бросила в бой более 700 000 солдат, и, конечно, Турция с ее 165 000 бойцов устоять против столь могучего натиска не смогла бы, если бы ее не поддержали 250 000 англичан и 310 000 французов. Великобритания, которую укрепление России очень волновало, но которая повода открыто выступить против русского царя не имела, только и ждала «русской провокации». Франция хоть и не имела особых претензий к северной империи, тем не менее Наполеон III[99] страстно желал поквитаться за поражение его дядюшки в 1812 году и сразу вошел в коалицию с Турцией и Великобританией. Кроме того, их поддержали королевство Сардиния с 20 000 солдат, слабая и раздробленная тогда Германия с 4250 бойцами и швейцарская бригада с 2200 воинами. По живой силе соотношение получалось 700 000 россиян и болгар против примерно 750 000 воинов антирусской коалиции. Для войны такой противовес незначителен, и можно сказать, что живые силы были примерно равны. А вот неживые…

Техническое отставание России от врагов было просто катастрофическим. Даже турецкая армия оснащена была значительно лучше российской. Большинство военных специалистов того времени сходились во мнении, что империи нельзя было вступать в войну, зная (а это было понятно всем), что к ней подключатся, и отнюдь не на нашей стороне, крупные европейские государства. Еще в конце 1840-х годов англичане и французы перевели своих пехотинцев на нарезное оружие с прицельной дальностью стрельбы 900–1200 метров. Тридцать процентов французских солдат и более половины англичан были вооружены именно винтовками. В России же 95 % пехотинцев имели заряжавшиеся со ствола гладкоствольные ружья с прицельной дальностью около 200 метров. Мало того, на обучение рядовых российских стрелков выделялось всего 10 патронов в год. Дальность стрельбы русской полевой артиллерии была около 600 метров, соответственно, наши огневые точки легко подавлялись обычным стрелковым оружием противника. Будущий министр обороны Дмитрий Милютин[100] так описывал положение в русской армии того периода: «… Даже в деле военном, которым император занимался с таким страстным увлечением, преобладала та же забота о порядке, о дисциплине, гонялись не за существенным благоустройством войска, не за приспособлением его к боевому назначению, а за внешней только стройностью, за блестящим видом на парадах, педантичным соблюдением бесчисленных мелочных формальностей, притупляющих человеческий рассудок и убивающих истинный воинский дух».

В 1856 году Крымская военная кампания завершилась полным поражением России и позорным Парижским миром. По нему Россия отдавала туркам захваченный город Карс[101] вместе с крепостью, российские границы отодвигались от Дуная вглубь страны, часть русской Бессарабии[102] отдавалась Молдавии. России (впрочем, как и Турции) запрещалось иметь в Черном море военный флот, у нее отнималось данное мирным договором 1774 года право протектората над Молдавией и Валахией и покровительства над христианами Османской империи, а также она отказывалась от планов по возведению на Аландских островах[103] военных укреплений. За время военных действий в стране сменилась власть.

В 1855 году умер император Николай I. Его убило скоротечное воспаление легких, хотя злые языки говорили, что он отравился, предчувствуя поражение в войне. Трон занял его сын, Александр II[104]. «Сашка, в дурном порядке сдаю тебе команду», – сказал ему отец перед смертью.

И это было, что называется, мягко сказано. На войну Россия потратила более 800 миллионов рублей. Для того чтобы покрыть бюджетный дефицит, денежный печатный станок во все время кампании работал без остановки, что привело к более чем двукратному обесцениванию рубля, считавшегося до того довольно крепкой валютой. Справиться с дефицитом бюджета удалось лишь к 1870 году, а восстановить стабильность национальной валюты и того позже – к 1897 году.

И это притом что банковская финансовая система империи еще находилась в самом начале своего формирования. Государственный банк Российской империи был основан особым указом Александра II для «оживления торговых оборотов» и «упрочения денежной кредитной системы» лишь в 1860 году. До этого главным финансовым учреждением страны был Государственный коммерческий банк, имевший две основные конторы – Петербургскую и Московскую. Последняя была учреждена в первопрестольной в 1818 году. Занималась она, как и положено банковскому отделению, учетной и ссудной деятель ностью. Процентная ставка колебалась от 5 до 10 %, что было ниже, чем у частных акционерных банков, но выше, чем у центральных банков Европы. Во главе отделения стоял управляющий, при котором формировался особый комитет, в состав которого входили два директора и представители первой и второй купеческих гильдий города. Все члены комитета, заступая на должность, приносили присягу о верном служении императору и о неразглашении служебной информации. Им также не дозволялось состоять в масонских ложах и иных сектах. Купеческие представители избирались биржевым комитетом и купеческой управой городской думы из числа наиболее уважаемых купеческих семейств. Жалования за работу в комитете они не получали, зато получали нечто значительно более важное – облегченный доступ к государственным чиновникам самого высокого ранга, выход на важнейшие государственные учреждения и, конечно, выгодные кредиты по самым низким ставкам. В состав комитета Московской конторы Государственного коммерческого банка входили владельцы Трехгорной мануфактуры Прохоровы[105], владелец крупнейших шерстопрядильных и суконных фабрик Дмитрий Четвериков[106], чае- и сахароторговец Дмитрий Расторгуев[107].

Вскоре после окончания войны в 1857 году одним из выборных стал Павел Петрович Сорокоумовский. Возможно, это помогло семейной фирме пережить глобальный послевоенный экономический кризис, когда россиянам было не до дорогостоящих мехов. Получив от московского купечества такой «кредит доверия», братья стали все больше ориентироваться на зарубежного покупателя. В Европе спрос на российскую пушнину оставался стабильно высоким, и Сорокоумовские, дабы компенсировать падение внутрироссийского спроса, начали присматривать надежных партнеров в московских представительствах крупных западных фирм.

Представительство в комитете было не единственной и вовсе не первой общественной нагрузкой старшего Сорокоумовского. В апреле 1853 года он был избран почетным блюстителем начальных училищ и пребывал в этой должности ровно два года. В этом качестве он, как уважаемый предприниматель, обязан был заботиться о материальном обеспечении вверенных ему образовательных учреждений, проще говоря, на добровольно-обязательной основе поддерживать их материально. Но просто деньгами дело не исчерпывалось, блюститель должен был также неукоснительно следить за тем, в каком направлении ведет свою работу учебно-воспитательная часть, и в случае необходимости корректировать его. А сразу по оставлении этой должности его назначили на пост бургомистра магистрата. Здесь он три года на общественных началах занимался вопросами городского сословного самоуправления.

Глава 3 Раздел

Младший Сорокоумовский уже был женат на 20-летней Анне Михайловне, в девичестве Королевой, и у них было двое детей – 3-летний Михаил и 2-летняя Анна. Тесть Дмитрия Михаил Леонтьевич Королев (1807–1876) был московским, приписанным к Конюшенной слободе, купцом первой гильдии. Вместе с братом Федором под брендом «Братья Михаил и Федор Леонтьевы Королевы» он держал на Ильинке торговлю кожей и обувью, которую купцы производили в собственных мастерских. Торговый дом Королевых его отец Леонтий Кириллович основал в 1840 году. Дело, в котором ему помогали брат Иван и взрослые уже сыновья Михаил, Василий и Федор, пошло замечательно, чему весьма способствовали связи с семьями Бахрушиных[108] и Боткиных[109]. За крупные пожертвования на развитие Андреевской богадельни и за активное участие в работе высочайше утвержденного благотворительного «Московского общества 1837 года» Леонтий уже в начале 1840-х годов получил личное почетное гражданство. Михаил, возглавивший после смерти отца семейное дело, сумел развить его так мощно, что уже к середине 1850-х годов стал одним из ведущих московских обувщиков. Его семья владела двумя большими домами на Лужнецкой улице (ныне улица Бахрушина). За свою предпринимательскую и общественную деятельность его неоднократно награждали светскими и церковными орденами и медалями, в том числе орденами Святого Станислава 2-й степени, Святой Анны, Святого Владимира 4-й степени, получил, как и отец, личное потомственное гражданство, звание коммерции советника, а с 1861 по 1863 год избирался московским городским головой.