Вера Заведеева - Иван Иванович Заведеев. Судьба флотского офицера

• Название: Иван Иванович Заведеев. Судьба флотского офицера
• Автор: Вера Заведеева
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-905641-35-0

Рассказ о замечательном талантливом человеке, прошедшем нелегкий путь от деревенского мальчишки до лауреата Сталинской премии. Почти что ровесник века, он пережил все тяготы, доставшиеся его стране в ХХ столетии, и свято верил в то, за что боролся, не предав ни словом, ни делом идеалы своего времени. Он считал, что именно советской власти он обязан возможностью учиться и своими достижениями.

Для родных, близких и тех, кто интересуется историей страны из «первых уст».

---

Иван II и Иван III

Прозвучали краткие горестные речи, прогремели выстрелы воинского салюта, заглушая плач провожающих, – и вот уже вырос небольшой холмик, усыпанный цветами. Нет больше Ивана Ивановича, задушевного, родного человека, никогда не унывающего, человека, который не позволял себе по-стариковски брюзжать и распускаться даже в последние месяцы смертельной болезни. Казалось, что с его жизнелюбием и чувством юмора для него, пережившего многое на своем веку, и сто лет – не предел. Теперь нам, его родным, оставалась только память о нем.

Потрясенный его кончиной младший сын Виктор, который навещал его за день до смерти, все корил себя, повторяя сквозь слезы: «Как же я не понял, что он со мной прощался навсегда, когда я наклонился поцеловать его перед уходом? Он с трудом обнял меня одной рукой за шею и, притянув к себе, произнес что-то шепотом. Мне послышалось: “Играть, так играть…” Я еще немного удивился… А ведь он, наверное, сказал: “Умирать, так умирать…” Как же я не понял этого сразу?!»

Всего лишь чуть больше четырех месяцев прошло с того дня, когда мы всей семьей двадцатого января весело отмечали его восьмидесятилетие. Глядя на его живые смеющиеся глаза, не утратившие молодой голубизны, такой погибельной для слабого пола, и поднимая тосты за следующие юбилеи, невозможно было даже представить, что он так быстро уйдет. Ему почему-то было очень важно отметить именно этот юбилей. Он и своей часто хворавшей жене, бывшей на десять лет его моложе, Валентине Арсеньевне, с которой прожил пятьдесят четыре года, настоятельно советовал обязательно дотянуть до восьмидесяти, а там – как получится. Она вняла его совету и дожила до восьмидесяти одного года.

С уходом Ивана Ивановича не только его дом осиротел: казалось, что из большой и очень дружной семьи – дочь, двое сыновей, зять и невестки, двое внуков и внучка – вынули стержень, на котором все держалось. Как-то все разом ушли в свои скорлупки. Конечно, не забывали старенькую мать, свекровь и бабушку, заботились о ней, навещали и звонили постоянно. Но без него исчез сам дух большой семьи, где все чувствовали себя его любимыми детьми и где все были искренне рады друг другу.

Крестьянский сын, морской офицер, лауреат Сталинской премии

Деревня

В крещенские морозы 1903 года в небольшой, дворов на двадцать, деревне в 32 верстах от уездного города Себежа Витебской губернии с неказистым названием «Ковыряево», на берегу озера, у Ивана и Варвары Заведеевых родился сын. Записали его в церковной книге двадцатым числом (скорее всего, по старому стилю) и нарекли Иваном, как выходило по святкам. Семья кормилась своим натуральным хозяйством – «как потопаешь, так и полопаешь».

Пахали-сеяли на своих четырех десятинах скудной земли, разводили огороды, держали скотину, строили лодки, вязали сети, да ловили рыбу. Сеяли лен и ткали из него холсты. Разводили овец и из шерсти вырабатывали сукно. Выделывали кожи и тачали сапоги, которые надевали только по праздникам, а в другие дни довольствовались лаптями из веревок или лыка. Зимой, когда озеро замерзало, мужики уходили на заработки в ближайший крупный райцентр Опочка, раскинувшийся на берегу реки Великая, или в Великие Луки, а кто посмелее да потолковее – то и в Питер или Псков. Самые удачливые рыбаки отправлялись продавать рыбу, если было на чем ее везти. Самые невезучие – батрачили на других.

Дореволюционная Опочка

В позапрошлом веке ковыряевцы обходились без фамилий, довольствуясь деревенскими прозвищами. Но власти потребовалось провести перепись населения в огромной империи. Обычно фамилию давали по названию местности, где человек жил, или по имени его отца, или по принадлежности к какому-то сословию. Так, у жителей какой-нибудь деревни – многочисленных близких и дальних родственников – могла быть одна фамилия на всех. Однако дед Ивана не захотел, чтобы его семейство звалось Ковыряевыми. Как-то он отправился в Питер продать немного мороженой рыбы и прикупить скобяного товара для хозяйства. Покончив с делами, он зашел в чайную, где познакомился с приезжим мужичком из Ярославля. И так ему пришелся по душе новый дружок, что решил он взять себе такую же библейскую фамилию, как у того, – Заведеев. И с той поры полдеревни Ковыряево стали Заведеевыми, а уличное прозвище у семьи Ивана Ивановича было Юдины.

Первый год своей жизни Иван провел в люльке, подвешенной к потолку, а когда немного подрос, перебрался к бабушке Меланье на печку. Оттуда можно было переползать на теплые полати под потолком, где спали зимой, или наблюдать, что делают взрослые в их большой избе, в которой со временем становилось тесновато: родители Ивана с детьми, бабушка, тетя и жена умершего дяди с ребятишками. Летом все укладывались спать на полу.

В семь-восемь лет ему пришлось пасти гусей, которые разбегались во все стороны и норовили ущипнуть как можно больнее своего «командира». Через пару лет гусей сменили коровы, которых пасли на выгонах за четыре-пять километров от деревни. Бывало, что не все буренки возвращались домой с пастбища, и тогда бедного пастуха, «проворонившего» беглянку, с руганью гнали обратно на поиски заблудившейся скотины. Еще маленьким он не боялся ездить верхом на лошади, забираясь на нее с крыльца или с телеги, а когда подрос – научился уже и сам запрягать. Довелось Ивану еще мальчишкой и на земле потрудиться – боронить, пахать, косить, молотить. Большая радость – отправиться в ночное со старшими ребятами.

Когда Ивану исполнилось восемь лет, отец, которого грамоте обучал николаевский солдат за мерку картошки, решил определить его в церковно-приходскую школу-трехлетку, находившуюся в соседней деревне. В школе учили чтению, письму и счету, но самым главным предметом был «Закон Божий». Ходить в школу было далековато – за полтора километра. Особенно тяжело приходилось зимой – старенькая одежка-обувка не спасала в морозы, да еще и голодные волки рыскали по округе. Дома – нелегкая крестьянская работа, надо помогать родителям, а к ночи – уроки при свече или дымной лучинке. И так каждый день. В 1914 году он успешно окончил школу, получив похвальную грамоту и подарок – «Евангелие». Теперь в одной только их семье грамотных стало уже двое – отец и Иван, хотя на всю деревню «ученых» было всего несколько человек.

К 1916 году в семье стало уже одиннадцать душ, в том числе семеро детей – пятеро мальчиков и две девочки (еще один мальчик скончался в младенчестве). Отец уезжал на заработки, оставляя хозяйство на жену и старшего сына. И тогда тринадцатилетнего мальчишку, на плечи которого взваливалась вся мужская работа, в деревне в шутку прозвали «хозяином». Чуть позже они вместе с отцом срубили новую избу, поставили баню и амбар.

Жизнь в деревне в военные годы – Первая мировая, Февральская и Октябрьская революции, а затем и Гражданская война – была очень тяжелой. Не было керосина – жгли дымящую и коптящую лучину, не было спичек – сохраняли горящие угли, не было соли – отправлялись за сотни километров за ней, не было мыла – варили щелок из пепла, не было одежды – портняжничали сами. Иван самоучкой освоил это ремесло и обшивал себя и братишку Семена – денег не было, а одеться молодым хотелось. Из еды – только картошка и хлеб. Особенно туго было весной – ели крапиву, щавель, жмых, лебеду, льняное семя. Летом было чуть легче – рыба, грибы, овощи, к осени подрастали цыплята…

Вести о революционных бурях в столице быстро долетали до деревни: возвращались с Германской немногочисленные солдаты, да и те в основном покалеченные, бывали и деревенские в Питере, где видели своими глазами, что творилось в столице. Люди понимали только одно – народ восстал против богатых. Были и в Ковыряеве свои «богатеи», на которых батрачило полдеревни. В соседнем селе стали собираться митинги, на которых спорили до драки, какая партия ближе крестьянину, выбирали комитеты крестьянской бедноты (КОМБЕДы). Раздел земли по реформе 1918 года, проводимой новой властью, не обошелся без боя: брат шел на брата с лопатами, камнями и кольями в руках. Кулаки отчаянно сопротивлялись, но потерпели поражение.

Эта реформа спасла семью Ивана от нищеты – вместо четырех десятин они получили десять. Отцу уже не нужно было уходить на заработки, да и подросшие братья Ивана стали помощниками в хозяйстве, которое становилось середняцким. Но Гражданская война не давала спокойно жить: крестьянам, у которых были лошади, приходилось перевозить продовольствие, снаряды, орудия и самих красноармейцев к фронту.

Учиться – только учиться

В декабре 1919 года Иван узнал, что его знакомые ребята из соседних деревень уехали в райцентр Опочка учиться в Высшее начальное училище – школу второй ступени. Он решил просить отца отпустить его на учебу. Тот сначала согласился, но потом заартачился: «Дед не учился и прожил свой век, отец не учился и прожил свой век – вот и ты можешь благополучно прожить с тремя классами церковно-приходской…». Но Иван, решив не сдаваться, объявил голодовку. Пролежал на печи весь день голодный, хотя сердобольная бабушка потихоньку подсовывала ему хлебушек, а ближе к ночи отец сдался: «Если всерьез решил учиться, поезжай». Но в училище предложили приехать на будущий год к первому сентября, а пока готовиться самостоятельно. Директор подобрал Ивану учебники и согласился его консультировать. В конце августа 1920 года отец повез Ивана в Опочку оформляться в училище. А там только что открыли электромеханический техникум, куда принимали без экзаменов учащихся этого училища. Директор училища, зная способности Ивана, помог ему поступить в техникум. Иван был счастлив.