Юрий Грост - Нибиру

• Название: Нибиру
• Автор: Юрий Грост
• Жанр: Научная Фантастика

После взрыва Земли пришельцами космический фермер Игнат с сыном и оставшимися выжившими людьми остаётся на планете захватчиков. В суровых условиях отцу приходится спасать себя и ребёнка не только от сверхинтеллектуальных инопланетян, но и от людей.

---

Пора.

– Нильс, – зову. – Я люблю тебя.

Я постарался повернуть голову, чтобы увидеть моего мальчика. Груда скафандра притаилась в соседнем углу. Через шлем я мог различить только нос Нильса и виток чёрных волос. Волосами в маму пошёл.

– Пап, у нас заканчивается кислород, – слышу голос сына.

– Я знаю, – отвечаю и расстёгиваю первый замочек, удерживающий шлем. Раздаётся тихий плач Нильса.

– Пап. Я боюсь.

А я молчу. Я не знаю, что придумать, какую отговорку изобрести. Но и становиться хмурой мамой, которая причитает: как всё страшно, – я тоже не хочу, поэтому расстёгиваю второй замочек.

– Нильс, лучше так, – говорю.

Реальность теряет смысл. Я смотрю в никуда, поглощённый всеобъемлющей пустотой. Я долго ни о чём не думаю и дышу углекислым газом, когда Нильс отзывается в рацию:

– Пап.

Я расстёгиваю третий замочек, и внезапная мысль осеняет меня.

– Снимай, – прошу я и быстро расстегиваю шлем. – Снимай, малыш. Он запустил в кабинку воздух! Помнишь струи пара?!

Я врал. Возможно, пришелец и запустил в кабинку средство для дыхания, но не воздух Земли, а атмосферу, пригодную только для пилота. Однако если нас с сыном ждёт смерть, я не хочу, чтобы мальчик думал, как всё страшно.

Последовав моему примеру, Нильс начал отцеплять шлем. Я вроде бы замешкался, предоставляя первенство мальчику. Если нам суждено умереть, то я только после него. Стянув шлем, Нильс вдохнул полной грудью. Значит, вакуум в кабинке исчез.

Нильс улыбнулся и что-то сказал. Мой шлем отсёк слова, однако микрофон в шлеме мальчика уловил звук. Полным восхищения голосом, тоном вкушающего сладкий торт малыша, Нильс сказал:

– Пап, я дышу.

Я немедленно снял шлем и вдохнул. Разницы между своим воздухом и воздухом в инопланетном корабле никакой. Если ядовитые смеси и присутствовали в атмосфере, то мы с Нильсом узнаем об этом позднее.

– Как думаешь, это чистый воздух? – спросил мальчик, улыбаясь.

– Ага, – соврал я, но потом уточнил, придавая словам оттенок правды: – По крайней мере, ничего не чувствую.

– Урааа, – прошептал Нильс и блаженно откинулся, вытирая пот перчаткой. – Мы остались живы.

– Кажется, дальше будет интереснее, – пробормотал я, ощущая лёгкую тяжесть в животе.

Теперь, когда шлем остался в руках, органы чувств пронзила гамма ощущений. Я слышал чужеродное жужжание двигателей, приглушённо урчащих под полом, видел цвета ярче, вдыхал терпкий солоноватый запах с примесью машинного масла неизвестного происхождения, обзор не ограничивало окошко. Я завёл руку за спину. Тело уже не парило над полом. Я лежу, явственно ощущая незримую вибрацию.

– Похоже, мы садимся, – прошептал я.

3

Свет стал более рассеянным, а чернота за иллюминатора затягивалась голубизной.

Нильс перебрался ко мне и обнял за грудь. Я сжал мальчика, почувствовав его родной запах. Страх немного ослабил хватку.

Сила тяжести нарастала с каждой секундой, постепенно превращаясь в эквивалент земной. Если и существовала разница, я её не ощущал.

Корабль вздрогнул и двигатели заглохли.

Вот и всё.

Что дальше?

По логике, если уничтожили всю Землю и орбитальные станции, зачем им мы? Какой толк от двух юродивых неразвитых землян? Разве что разберут по кусочкам, чего мне совсем не хотелось. Уж лучше пусть сразу убьют.

Пришелец нажал последние кнопки, и тишина надавила на уши. Вставать гуманоид не собирался, а каждая секунда промедления вколачивала лишний гвоздь в гроб моего терпения. Я даже успел рассмотреть бредовейшую идею: вскочить и наброситься на монстра.

Но вот худенькая фигура поднялась. Расправив широкие плечи, гуманоид поглядел через иллюминатор налево и направо, а потом обернулся к нам.

В новом свете из его кожи полностью пропал изумрудный оттенок, и она осталась серого цвета. Огромные чёрные глаза пришельца взирали на нас с Нильсом с космической холодностью. Я не знаю, способны ли лица этих тварей мимически двигаться, но уж лучше бы не могли. Ибо в противном случае каменное безразличие к нам оставалось единственной трактовкой выражения морды гуманоида.

Нильс тихо заплакал. Я хотел присоединиться к сыну. Вдруг проснулась полнейшая безысходность. Больше никаких вечерних посиделок на веранде, прохладных ночей, пивка по выходным с друзьями; ни родителей, ни Риммы. Жизнь лопнула за долю секунды.

Повернувшись к пульту управления, гуманоид выдвинул треугольную полочку и достал небольшой аппарат, похожий на ингалятор астматика. Проверив его и щёлкнув парой кнопочек, – в пальцы скафандра пришельцев оказались тоньше и изящнее, – чужой направил аппарат на меня.

Вот так это закончится. Выстрел, и нас нет.

Я закрыл ладонью глаза Нильсу. Почувствовал на руках его слёзы.

Вспышка.

И тьма.

4

…шлёп-шлёп-шлёп…

Сначала в мой мир ворвался лёгкий звук, ударяя по нервам мерной периодичностью.

Я открыл глаза и повернул затёкшую голову в сторону звука. Это Нильс. Он сидел на лавке в одних трусах и нервно шлёпал босой ногой по полу. У меня отлегло от сердца.

Мышцы затекли, но я заставил себя поднялся. Кряхтя, я перешёл в сидячее положение и огляделся. Нас поместили в коробку с чёрными стенами, шириной не больше двух метров, зато высокую. Под потолком из отверстий тускло струился белый свет

…шлёп-шлёп-шлёп…

Я потрогал скамейку, на которой лежал. Толстая. Тёплый чёрный металл.

На мне оставались трусы и майка. Значит, они стянули с нас скафандры и спецкостюмы, оставив нас лишь в нижнем белье. На шее болтались вязаные жёлуди. Украшения они тоже оставили.

– Ты видел их? – спросил я Нильса, чья скамейка стояла с моей буквой Г.

Мальчик замотал головой и принялся грызть ногти. Его взгляд нервно шарил по нашей камере, и мне стало жаль сына, но я пока не мог его утешить, сам боролся с головокружением и пытался привести мысли в порядок.

Кашлянул.

Справа в груди опять что-то закололо. Я оттянул майку и заглянул внутрь. К ткани прилипло семечко ясеня. В нашем блоке он как раз облетал, вот, видимо, и забрался под шумок мне под майку, пока я гулял по ферме.

Вытащив влажную от пота крылатку, я хотел было отшвырнуть её, но на секунду помедлил. Мы, наше нижнее бельё, вязаные жёлуди жены и это семя – единственное, что осталось от всей моей планеты, поэтому я осторожно вкрутил крылатку в один из жёлудей.

– Я сначала перепугался, что ты умер, – сипло выдавил Нильс.

Я усмехнулся. Мой сын боялся за мою жизнь сильнее, чем я.

– Почему они не стали нас убивать? – спросил мальчик.

Я лишь покачал головой и обвёл взглядом комнату, пытаясь найти дверь, но таковой не оказалось.

– Ответ один. Мы для чего-то им нужны, – сказал я, и снова содрогнулся от неприятной мысли об опытах над нашими телами.

– Как думаешь, они мирно настроены? – спросил Нильс.

Я многозначительно посмотрел на него, и мальчик всё понял, отчего его нога заходила ходуном, а зубы принялись терзать ногти с новой силой. Он посмотрел в никуда. Если б эти гуманоиды были мирно настроены, они бы не стали уничтожать целую планету.

– Но с другой стороны, если б они хотели всех замочить, они б и нас тогда прибили, – словно в продолжение рассуждал Нильс.

Ты забываешь про опыты, – подумал я, но промолчал.

– Догадываешься, где мы? – спросил мальчик.

– Ни малейшего представления не имею, – отвечаю.

– Самое ироничное, что мы, скорее всего, в солнечной системе, – сказал Нильс.

Я нахмурился.

– С чего ты взял?

– С тех пор, как корабль взлетел, мы ни разу не были во тьме. В иллюминаторы всегда бил свет. Значит, это солнце.

Я на секунду задумался. Недаром говорят, что нынешнее поколение гораздо умнее и находчивее нас. Когда мне было двенадцать, я растил кабачки на бабушкином огороде, читал Гарри Поттера и думал, что сладкая вата состоит из настоящей ваты с добавлением сахара.

– Впрочем, – я пожал плечами. – Мы не знаем технологии этих существ. Быть может, они перенесли нас в другую галактику каким-нибудь специальным суперпрыжком. Как в тех фантастических фильмах.

Нильс засопел, задавшись целью вырвать зубами ноготь с корнем. Он отрицательно замычал.

– Нет, и всё-таки, я думаю, мы бы что-нибудь увидели. Какую-нибудь смену света. Если б коридор светился, свет появился бы отовсюду, но лучи всегда падали слева.

Я вздохнул. Мне нравилось, что юный Шерлок Холмс не унимался. Пока мальчик думает и строит догадки, в нём – в отличие от меня – живёт жажда жизни.

– Здесь пахнет, как в нашей школьной раздевалке на физкультуре, – нервно хмыкнул Нильс.

– Может, мы и есть в раздевалке, – ответил я и механически улыбнулся.

– Когда они войдут, надо попробовать с ними поговорить… – не успел Нильс закончить, как часть стены в дальнем углу с шипящим звуком отскочила, обнажая чёрный пролом. Движение оказалось настолько резким, что я отпрянул, а сын вскрикнул и подпрыгнул.