Марина Ниири - Королевство Уинфилда

• Название: Королевство Уинфилда
• Автор: Марина Ниири
• Жанр: Исторические приключения

Знакомьтесь: Уин-Зубоскал – фигляр, хулиган, анархист, символ мрачного английского юмора. В возрасте десяти лет он чудом вырвался из бандитской шайки и попал под суровую опеку доктора Гранта, кембриджского выпускника, изгнанного из медколлегии. Хоть раны на лице ребёнка затянулись, отказаться от криминальных замашек оказалось не так просто. При первой возможности он собирает свою собственную шайку, состоящую из грузчиков и чернорабочих. При свете дня Уин ворует револьверы с оружейного завода. По вечерам он со своей малолетней собутыльницей Дианой, хрупкой ведьмой с волчьими глазами, развлекает лондонскую публику в кабаках. Когда правда о его происхождении выходит наружу, у юноши появится шанс сыграть злую шутку с английской аристократией и повлиять на судьбу страны. Но согласится ли Диана отпустить возлюбленного в новый мир, распахнувшийся перед ним? Впервые опубликованный в 2009 году роман «Королевство Уинфилда», написанный в духе викторианского неоромантизма, получил признание в Великобритании и США.

---

Генри Бриджмен, первый барон Брадфорд, окончивший Кембриджский университет с юридическим дипломом и прославившийся завидным здоровьем, наступил на ржавый гвоздь, и у него началась гангрена. Под надзором семейного лекаря доктора Хольта хирург Мистер Грейрок ампутировал ногу до колена. Однако же это не остановило гангрену, и хирургу пришлось повторить операцию, ампутируя остаток ноги до самого бедра. Пациент умер от потери крови в возрасте семидесяти пяти лет.

Его Величество король Вильгельм Четвёртый, бывший герцог Кларенский, под конец жизни весил около двухсот тридцати фунтов. Его печень увеличилась. И без того грузное туловище раздулось до таких объёмов, что невозможно было застегнуть пуговицы его камзола. Кожа и белки глаз стали желтее, чем когда-то были его волосы. Ежедневно его рвало желчью.

Генри Фиппс, первый граф Мулгрейв, выпускник Этонского колледжа, личный друг Вильяма Питта Младшего, умер 7 апреля 1831 года, после того как его укусила одна из его же охотничьих собак. Его челюсти застыли, и изо рта потекла белая пена. Глаза оставались широко раскрытыми, хотя зрачки закатились. Увидев своего господина в таком плачевном состоянии, беременная служанка упала в обморок и потерпела выкидыш.

Лорд Линдон Хелмсли, барон Хангертон, бывший оксфордский профессор и друг покойного короля Вильгельма Четвёртого, умер в 1831 году в возрасте сорока лет. Всё началось с того, что по его телу пошли странные синяки. Твёрдые комки набухли на шее и под подбородком. Из носа и ушей потекла кровь. Дёсны тоже начали кровоточить. По мнению семейного врача, причиной смерти лорда Хангертона послужило заражение крови, хотя сам покойный барон считал, что его отравили враги за его республиканские взгляды.

Том нарочно писал на английском вместо латыни, потому что не собирался издавать «Англию на смертном одре». Это был не медицинский учебник, а всего лишь дневник злорадства. Он глумился из глубины своей норы не столько над пациентами, чьи страдания он описывал, сколько над бывшими коллегами.

Часть вторая МЕТЕЛЬ (Бермондси, январь 1839)

1

Жители Бермондси долго не могли забыть метель в январе 1839 года, когда за одну ночь намело почти метр снега. Грязная трущоба превратилась в блистательную пустыню. Местные лавки и трактиры пришлось закрыть на несколько дней.

«Золотой якорь» пустовал. Том прекрасно понимал, что терял деньги, но с другой стороны наслаждался одиночеством. Он только что допил свою привычную дозу настойки и устроился в кресле перед камином с огромным медицинским справочником на коленях. Он даже не читал, а просто переворачивал страницы. Его радовала сама роскошь растянуться у огня с книгой.

– Почаще бы время останавливалось, – говорил он Нерону, вольготно развалившемуся у его ног. – Мы узники бури. Это краткосрочное заключение мне не в тягость. В нашем распоряжении вся таверна. Не завидую тем бедолагам, которые топчутся друг по другу в рабочих домах.

Вдруг Нерон зарычал. Его поджарое тело напряглось. Шерсть на его спине встала дыбом.

Том вздрогнул и положил руку Нерону на голову. Это было чуть ли не первым его добровольным прикосновением к собаке. Пёс устремил взор серых глаз к окну и зарычал громче.

– Уймись, – приказал Том, сжимая щетинистый загривок. – Там никого нет.

Но Нерон становился всё более беспокойным.

Том неохотно поднялся с кресла, отдёрнул занавеску и выглянул в окно. Улица была совершенно пуста.

– Ну, что я тебе говорил? Кто будет разгуливать в такую погоду?

Вдруг на мостовой, тускло освещённой уличным фонарём, он увидел следы на снегу и несколько тёмно-красных пятен. Том торопливо задёрнул занавески и отпрянул от окна. Несколько секунд спустя из погреба раздались странные звуки. Что-то рухнуло. Что-то разбилось вдребезги. Нерон вскочил и положил передние лапы на дверь, ведущую в подвал. Не было сомнений, что кто-то с улицы проник в погреб.

Том удержал пса за ошейник.

– Проклятие… Ещё чего не хватало…

Шум улёгся, но Нерон продолжал рычать и рваться в погреб.

– У меня собака! – крикнул Том воображаемому грабителю. – Злющая собака, которая горло перегрызёт.

Ему не пришло в голову соврать и сказать, что у него есть ружьё. Даже в опасности он оставался болезненно честным.

Одной рукой Том удерживал пса, а в другой – нёс фонарь, освещая себе дорогу вниз по ступенькам.

Он уже наполовину спустился, когда дверь, которую он хотел держать открытой, шумно захлопнулась у него за спиной. Нерон, испуганный резким звуком, рванулся вниз. Пальцы Тома соскользнули с ошейника. Одним прыжком пёс покрыл оставшееся расстояние лестницы.

– Нерон, вернись! – крикнул Том.

Но было поздно. Подозрительное рычание пса превратилось в яростный лай. Он лаял так, будто загнал грабителя в угол.

Фонарь излучал достаточно света, чтобы Том видел на расстоянии метра перед собой.

Окно, расположенное на уровне тротуара, было разбито. Ветер успел надуть снега в погреб. Несколько бочек были перевёрнуты. За одной из них Том увидел чью-то ногу в рваном башмаке. Нога судорожно дёргалась. Том отшвырнул в сторону пустые бочки и ахнул. Перед ним в луже крови и разлитого пива лежал мальчик лет десяти, закрывая лицо руками. Между пальцев у него сочилась кровь.

Подавляя в себе отвращение, Том отвёл руки мальчика, и его глазам предстала бесформенная масса распухшей плоти. Правая щека была проколота насквозь, левый уголок рта был надорван, а переносица сломана.

Глядя на состояние ребёнка, Том стряхнул с себя оцепенение. Клятва Гиппократа, от которой он в сущности и не отрекался, взяла своё, затмив брезгливость. В конечном счёте врач восторжествовал над мизантропом. Том подставил плечо мальчику и повёл его наверх.

– Не слишком роскошный кабинет, – бормотал он. – Придётся довольствоваться тем, что есть.

Он усадил ребёнка в кресло, подложил ему под шею свёрнутое валиком полотенце и набросил на него покрывало.

– Не спи, пока я не разрешу, – приказал он и хлопнул в ладоши перед глазами мальчика. – Не ускользай.

Мальчик всё слышал, но ничего не видел, так как его веки распухли.

– Ты случайно не дворянин? – спросил Том, не ожидая ответа. – Очень надеюсь, что ты простолюдин, потому что иначе у меня руки связаны. Видишь ли, мне запрещено законом увечить представителей высшего класса. Но ты ведь к ним не относишься? Думаю, не будет лишним представиться. Я Томас Грант, доктор медицины и философии, магистр истории и литературы. Вот почему я, собственно, и живу впроголодь. А чем ты объяснишь своё скитание по улицам? Впрочем, можешь не отвечать. Помогать мне будет мистер Фрейзер.

И Том повёл рукой налево, где обычно стоял хирург. Мальчик не видел, что Том показывал на пустое место.

– Oн лучший хирург в Лондоне, – продолжал Том. – Мы с ним вместе работали у барона Миддлтона. Я без мистера Фрейзера никуда. Без его рук от моих мозгов мало толку. Тебе повезло, шалопай. Тебя будут лечить два самых лучших медика. Всем бы так!

У Тома не было под рукой ничего, кроме опиума и валерьянового экстракта. К собственному стыду, он забыл, какой концентрации была смесь. Его бывшие коллеги пришли бы в ужас, если бы узнали, что он использовал опиум в качестве анестезии. Ничего лучшего у Тома под рукой не было. Ему предстояла задача усыпить пациента, при этом не отравив его. Если бы доза была слишком мала, мальчишка бы прочувствовал каждый шов. Если бы доза оказалась слишком велика – он бы вообще не проснулся. Болевой шок или смерть.

Том осторожно разжал мальчику челюсти и вылил содержимое бутылки ему под язык.

– Сейчас я начну медленно считать до десяти, – сказал он. – Слушай мой голос и ни о чём больше не думай.

Когда Том досчитал до семи, мальчик перестал дрожать. Его тело вытянулось и расслабилось. На счёт десять он крепко спал.

Том достал ящик с инструментами, который уже столько лет лежал без употребления.

– Посмотрите на это безобразие, мистер Фрейзер! – воскликнул он негодующе. – Эти инструменты столетней давности. Как мы будем ими оперировать?

Том наполнил котелок раствором уксуса и поставил на плиту. Когда со дна поднялись первые пузырьки, он высыпал содержимое ящика в котелок. Один из его однокурсников говорил, что это помогает предотвратить инфекцию. Пока инструменты кипятились, он взял мыло и щётку и принялся тереть себе руки. То и дело Том оборачивался и бросал взгляд на лежащего без сознания ребёнка.

– Записывайте данные, мистер Фрейзер. Пациент мужского пола. Возраст – около десяти лет. Сквозные раны на лице, перелом челюсти и переносицы. Вы успеваете всё записывать? Эх, нелёгкая нам предстоит работа – сшивать мягкие ткани. Ведь пациент ещё растёт. Костная структура меняется. Ему повезло, что это случилось зимой. Холод предотвратит гангрену. Случись нечто подобное летом – и его лицо сгнило бы.