Евгений Рудаков-Рудак - Радиация сердца

• Название: Радиация сердца
• Автор: Евгений Рудаков-Рудак
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906851-27-7

С детства слышал – жизнь прожить – не море перейти. И согласен, и не согласен. Это смотря какое море решено переходить, с какой целью и как жизнь складывается, то же самое, как в библии – пройти по воде аки по суху. И то и другое из области фантастики.

В этой книге в основном озёра, которые герою приходится неоднократно переходить только для того, чтобы выжить и жить дальше, и эти озера совсем не библейские. Первая глава книги – это реальная жизнь людей, даже имена не изменены, а элементы фантастики – вовсе и не фантастика, а вроде былины или сказки, дошедшие и осмысленные в другое время. Мы верим искренне в Илью Муромца – героя из народа, или в змея Горыныча из органов КГБ прошлого века. Никто не сомневается и в том, что большинство людей, от самых простых до самых сложных, хотели искренне добра и любви всем – родным, близким и далёким, знакомым и не знакомым. Герой книги, Ваня Ромашкин, уходя с болью от несправедливости и безысходности, узнав, что есть физическая радиация, мечтает о радиации сердца, как о большой любви, которая будет облучать всех.

Сколько в книге правды, а сколько вымысла, решать читателю и только после 18 лет. Молодым важно понять – за что Ваню искренне и безоглядно любили девочки и женщины, даже ценой жизни.

---

Ваня давно осоловел от вкусной еды, но всё же продолжал толкать одной рукой сладости в рот, а в другой держал кусок колбасы.

– Господи, Ваня! Не всё сразу. Живот заболит, хватит! Понос еще, не дай бог, оставь на завтра.

Ваня помычал и отрицательно покачал головой.

Прожевал и посмотрел на гостя и на мать.

– Ага, вы до завтрева всё съедите. Не пойду я, чего там делать.

Сивухин захохотал, даже Марфа улыбнулась и погладила Ваню по голове. Напряженное состояние разрядилось. Марфа дала Ване несколько печенек.

– Сходи к Витьке, угости друзей, – она сама подтолкнула его к двери.

Ваня вздохнул, встал, внимательно окинул стол взглядом, словно запоминал, сколько чего осталось, и ушёл. Сивухин прошел и закрыл дверь на крючок. Он давно его приметил.

– Ты зачем на крючок? – Марфа встала.

– Сядь. Поговорить нам надо без лишних ушей, даже если они детские.

– Я сейчас, накажу, Ване, – она быстро вышла.

Сивухин выпил, пошел к двери, прислушался, достал из кармана пакетик и высыпал из него порошок в стакан Марфы. Когда она пришла, он снова закрыл дверь на крючок.

– Я сказал, поговорить надо. Тебе что налить?

– Мне хватит.

– Не ерепенься, выпей дамского, – он подал ей стакан. – Сними-ка, Марфуша, пробу. Лично за тебя хочу выпить. Ты даже не представляешь, как приятно я был удивлен, вот не ожидал увидеть тебя такой, хоть сейчас под венец! Сумела даже сохранить все свои свадебные украшения. Да. а, Марфуша, удивила меня. Живете в такой нищете, а на тебе целое состояние. И как ты смогла всё это сберечь? Как тебя в органы-то не замели… Загадка. За тебя!

Марфа безразлично выпила, устало откинулась и посмотрела, в упор.

– Что же такого, чего я по темноте своей не знаю, хочешь мне сказать, Стёпан Савельич, не тяни. Ваня за меня болеет, того и гляди прибежит. Он моя надёжа, защита и опора.

– Вижу-вижу. Приклей усы и копия карлика, Ивана Филипповича.

Марфа схватилась за голову, её качнуло, она бы упала, если бы Сивухин не подхватил. Он доволок её до кровати.

– Что это… такое? Плывет… туман.

Он подложил ей под голову подушку, похлопал ладонью по щеке.

– Туман, это хорошо, Марфуша. Я спрашиваю, а ты отвечаешь. Тебе понятно? Я тебе задаю вопросы, а ты отвечаешь, – сказал он с расстановкой. – Тебе это понятно?

– Понятно, – с трудом разлепила губы.

– Ты знаешь семейную тайну Ромашкиных?

– Знаю.

– Это тайна золота и кристалла?

– И духа нашего.

– Дух не пух, платка на зиму не свяжешь, каши не сваришь. Пшик один получится. Рассказывай, где спрятано золото и кристалл?

– Не знаю.

– Врёшь, дорогая подруга детства! – он ударил несколько раз её по щекам. – Кто должен найти золото и где? У меня есть письмо от настоящего, преданного коммуниста, местного, он пишет нам, что ты убиваешь ягнят, вынимаешь мясо, набиваешь их шкуру соломой. Ты, Марфа, враг народа! Этого письма хватит, чтобы тебя расстрелять. Все твои дети станут детьми врагов народа и у них никогда не будет будущего! Ни ког да! Открой мне тайну семьи Ромашкиных. Она есть! Это подтвердила и твоя обиженная дочь Анна.

– Она… шалава, она…

– Кто должен найти наше… ваше золото?

– Найдет только сам Иван Филиппович… под теплой водой в озере, где исток Стикса. Найдёт исток, найдет, что ищет, ключ в могиле…

– Бред! И стикс, и гиперборея, теплая вода и Иван Филиппович. Во. от! Значит, он не только туман. Он есть! Где он? С ключом в могиле? Отвечай быстро!

– В вечных стиксах он, в гиперборее ищи… там он, самолично о том сказал.

– Бред! Марфа, когда последний раз видела или говорила с ним?

– Сегодня. Он придет еще раз… обещался.

– Я пристрелю тебя! Когда он придет? Когда… когда, дур. ра! Ты не оставляешь мне выбора! Где он сейчас, ваш Иван Филиппович?

– Пошел печеньки раздать.

– Я не о сопляке безродном! Где твой отец, где он прячет кристалл! Он важнее мешка с золотом, я знаю, что отец ваш передал тайну сыну Василию, а он тебе, как завещано!

– Ничего ты не знаешь, Сивуха. Василий погиб в бою и тайна погибла.

– Я нашел его, он всё рассказал перед смертью. И не в бою он погиб, а на допросе, как предатель. Я лично его допрашивал и перед смертью он сказал где тебя найти! Василий тебя продал!

– Брешешь. Он сказал то, на что нет ответа.

– Где золото! Где кристалл? Скоро придет твой маленький выблядок, я начну у тебя на глазах ломать ему руки и ноги… С. сука! А потом ты выпьешь ещё и всё расскажешь!

Марфа села, её качало. Ухватившись за спинку кровати, она попыталась встать, но Сивухин толкнул её ладонью в лицо. Она упала на спину, открывала рот, но ничего не могла сказать, затуманенный взгляд то и дело останавливался на злодее, она попыталась погрозить пальцем, но рука бессильно упала.

…Ваня быстро раздал печеньки обрадованным друзьям и похвалился, что к ним приехал видный, весь из себя, дядька, военный, накормил их с мамкой от пуза вкуснотищей, и теперь всегда так будет, потому что он сватается наверное, а мамку зовет Марфушей.

Один ум хорошо, но накопленный жизненный опыт лучше. Друзья обсудили ситуацию и решили, что надолго оставлять с этим «женихом» мамку нельзя, а если военный этот приехал только пошквориться, а потом сразу слиняет насовсем. Мамка плакать будет и разговоров в поселке не оберёшься. Бабы говорят, что военные после войны совсем другие пошли, не то что раньше.

Обсудив ситуацию, друзья решили, что Ваньке надо быстро вернуться и помочь мамке, вдруг она не хочет, а этот лезет. Бабы они такие, часто теряются и млеют, когда им много сладенького подсунут, особо, когда слова на ухо шепчут и ляжки гладят.

Бурное обсуждение, советы ребят встревожили Ваню не на шутку и он побежал домой. По дороге ему всё время казалось, что он слышит голос мамы. Он то и дело останавливался и прислушивался к звукам. Вроде как всегда, обычные звуки вечерней деревни, но стоило побежать, как снова слышал: «Ванечка мой, сыночек, помоги»! Не сознавая почему, он пошел в избу не через главный, а через свой, тайный вход. Не совсем тайный, это он часто так играл, свои знали этот ход. По драбине, так называли старую, сколоченную из жердей хлипкую, трясучую лестницу, он влез на чердак, откуда люк в кладовку, из которой была дверь в комнатку, где раньше спали братья, а теперь он, Ваня. Из люка в эту комнату вела уже не драбина, а настоящая лестница со ступеньками из хороших досок. А еще на чердаке он прятал берданку. Мама не разрешала держать её в комнате, она вообще наказала выкинуть от греха подальше опасное ружьё, хоть он убеждал, что они с Витькой крепко примотали ствол после последней охоты. Он вставил в казённик патрон, закрыл затвор и тихо, в этот момент он себя считал разведчиком, спустился в комнату. Ваня не понимал, зачем он это сделал, просто… слышал мамины слова: «Сыно. ок, помоги мне»! Дверей между комнатами не было, проём закрывала легкая ситцевая занавеска.

Сначала услышал странные голоса. Ваня тихо лег щекой на пол и заглянул под занавеску. Видно было плохо, керосиновая лампа освещала только часть избы у кровати. Ваня присмотрелся и чуть не крикнул. Чужой дядька бил маму по щекам и просил говорить.

– Говори… У отца есть кристалл? Говори!

– Был.

– Где он? Отец носит его с собой? Говори!

У мамы от ударов моталась голова, она хотела что-то сказать, но вдруг резко обмякла и замолчала. Адядька бил и бил, и кричал.

– Где отец? Где золото? Где его кристалл! Я повешу твоего внука за ноги!

Ваня, оцепенел, он не мог шевельнуться. Страх сковал по рукам и ногам. Злой дядька отбросил маму и отошел к столу, выпил стакан водки и прищуренным взглядом оглядел всю избу, потом достал из кармана пистолет. Ваня зажмурил глаза и… время для него остановилось.

Когда очнулся, то в первый момент показалось, что вокруг что-то звенит. Ваня никогда не слышал такого и весь сжался, он даже забыл, где находится, и только когда снова услышал голос и шаги – пропал звон. Он сделал глубокий вдох, прислушался, потом заглянул под занавеску.

Дядька снял с мамы украшения, положил себе в карман. При слабом освещении Ваня увидел, как он стал стаскивать рывками с неё одежду, пока она не осталась голой, и расстегнул на себе пояс. Галифе с ремнями сползли на пол. Дядька перешагнул через них, вернулся к столу, снова выпил водки, пожевал, подошел к двери, проверил крючок, хмыкнул и, мотая волосатыми причиндалами между ног, шагнул к маме. Ване показалось, что тело её светится в сумраке, а она лежала, как будто спала или… умерла! Ваня истошно закричал, схватил берданку, подбежал к дядьке и со всей силой, какая была в его детских руках, ударил стволом по самому шкворню, который торчал как сучок и нацеливался на маму.

Ваня много видел отношений между дядьками и тётками в деревне за свою жизнь, в том числе, когда насильничали, когда тётка возражала и обещала даже закричать, только не кричала. Обычно всё кончалось мордобоем, чаще выпивкой. Но он не мог представить, чтобы совершенно чужой всем дядька снасильничал родную мамку. Ваня не только ел всякие вкусности, но он весь вечер следил за поведением взрослых и знал точно, что мама вовсе не собирается ластиться к этому дядьке, больно ей надо, хоть он и привёз много.