И. Шварёв - Рассказы о прожитом

• Название: Рассказы о прожитом
• Автор: И. Шварёв
• Жанр: Прочая документальная литература

Большинству людей известны биографии своих отцов, но все ли знают, как жили, чем занимались их деды и прадеды? Читателям предлагаются рассказы двух ветеранов, которые видели окружавшую их действительность до революций 1917 года, при Гражданской войне, в период социалистического строительства и в тяжкую пору войны с европейскими фашистами.

---

После нас в полк продолжало поступать пополнение. Появилась и слабо обученная военному делу молодежь. Из маршевых рот были сформированы 8-я и 9-я роты. Не стало хватать винтовок. Пулеметов во вновь образованном батальоне не было ни одного. Плохо было и с продовольствием. Кормились в основном за счет населения, расплачиваясь за еду никому не нужными бумажными «керенками». Эти деньги с миллионными цифрами выдавались целыми листами. Казначей говорил: «Сами возьмите нож и порежьте». Не поступало обмундирование, прибывшие в полк новобранцы носили то, в чем приехали. Что износилось и рвалось, чинили-штопали сами. Словом, трудностей было много, но особых жалоб и нытья не замечалось. Комиссары рассказывали про обстановку, которая сложилась в республике и на участках нашего фронта. Говорили они всегда правду, даже если правда оказывалась очень горькой, и люди понимали их, верили им, шли за ними.

Когда начались бои, пришлось писать печальные письма родным красноармейцев, погибших в борьбе за Советскую власть. Несколько таких писем отправил и в свой Сольвычегодский уезд. О погибших штаб посылал в военкоматы и официальные извещения.

В январе 1919 г. началось наше наступление, по-моему, против войск генерала Краснова. Потери увеличились. Перестрелки, отражения конных налетов на марше, овладение селами и хуторами с атаками… Наш полк в составе дивизии продвигался с боями вдоль Хопра, форсировал Дон и наступал по его правому берегу. В одной из станиц нас, группу командиров и бойцов, сфотографировал какой-то бродячий фотограф. Эту донскую фотокарточку я храню, как одну из самых памятных, потому что вскоре после ее получения меня ранило.

Наступление выглядело в целом неимоверно трудным боевым походом. Шли все время пешком, вначале по снежным проселочным дорогам, преодолевая морозную пургу и обжигающие степные ветры, а после – по весеннему чернозему, по размокшей пашне, по липнувшей к сапогам клейкой грязи. Артиллерия и обозы отставали. Все время вели усиленную разведку предстоящих маршрутов. При налетах казачьей конницы спасались дружным залповым огнем. Когда в конной лаве в один момент падала или дыбилась часть лошадей, строй рушился. Несколько метких залпов из сотни винтовок вполне заменяли пулемет. В занятых селениях мы не всегда находили еду и добрый прием. Люди страшно уставали, не высыпались, сутками не могли обогреться и обсушиться после дождя в помещениях. Одежда и обувь порвались. Среди населения свирепствовал тиф. Появились тифозные больные и в полку. Много было жертв, много было выкопано могил в донской земле. Но мы все-таки шли и шли вперед.

Случались события, которые жутко выглядели даже на войне. На одном из переходов хозчасть полка сбилась с пути и попала в хутор, занятый красновцами. Прискакал посыльный от штаба с приказом повернуть роту на выручку попавшим в беду. Мы бросились к хутору бегом, но было уже слишком поздно. Казачий отряд успел скрыться, а на хуторской площади мы нашли около пятидесяти трупов убитых, изрубленных шашками красноармейцев. Надо ли говорить, какой ненавистью к белогвардейцам кипели наши сердца, когда мы хоронили павших товарищей в большую братскую могилу? Гневные солдатские слезы у этой могилы стоили потом жизни многим врагам!

Оглядываясь сегодня на полстолетия назад, могу сказать, что воевали бойцы молодой Красной Армии доблестно, себя не жалели. По-видимому, жил в частях какой-то задорный, не поддающийся унынию и тяготам войны моральный дух. Громкая слава на нашем фронте шла о дерзкой храбрости бойцов и командиров из дивизии В. И. Киквидзе. Много разговоров в ротах было о бесстрашии коммунистов. Сидит, бывало, красноармеец у костра, рассуждает:

– Гляжу я на них, диву даюсь. Ни капли, понимаешь, не боятся за свою жизнь. Сами не отступят ни на шаг и тебе черта с два дадут отступить. Потому они, наверно, и сильнее всех – и царя, и буржуев, и мирового капитала. Всех они победят, ей-богу, победят!.. А ведь на вид, как посмотришь, такие же, как и мы грешные. Откуда в них сила такая?

Много бойцов отчаянной храбрости было и в нашем полку. Особенно славились отвагой и риском полковые разведчики, которые уходили иногда далеко вперед головных отрядов, не раз натыкались на засады и всегда во-время предупреждали командиров об угрозе столкновения с противником. Выявились свои герои и в нашей 7-й роте: Николай Малышкин и Сергей Башлычов. Их ловкость, смекалка и находчивость в боях изумляли порой и бывших фронтовиков царской армии. Башлычев однажды вышиб штыком из седла скакавшего на него во весь опор казачьего офицера с поднятой шашкой. Малышкин тоже отлично владел штыком, в рукопашных схватках не раз выручал менее проворных товарищей. Кроме того, из трофейного винтовочного обреза он метко стрелял навскидку и стоя и с колена. Командование не раз отмечало и мужество нашего земляка В. И. Чеснокова. Сергею Башлычеву не суждено было вернуться домой, он погиб в бою, когда мы подходили к Северскому Донцу. А Николай Малышкин был ранен, уволен после госпиталя в запас, и после войны мы с ним время от времени встречались как друзья.

В марте полк подошел к Северскому Донцу. По реке – ледоход, мостов нет, на противоположном берегу закрепились и стреляют по нашим позициям белые. Мы простояли перед рекой около месяца, копали – устраивали оборонительные сооружения, ждали пополнения и боеприпасов. Потом начались попытки форсирования Донца. На нашем участке саперам удалось навести легкий мост. В мае, когда вода уже спала, наши роты захватили небольшой плацдарм на правом берегу. Однако удержать этот плацдарм мы не могли, отступили под натиском превосходящих сил, а потом нас потеснили и с левого берега. Противник здесь оказался намного сильнее наших заметно обескровленных полков.

Полки дивизии пытались вернуть утраченные позиции у реки, но враги наседали. Шли упорные оборонительные бои, после которых нам все чаще приходилось отступать. В одном из таких боев, под станицей Екатерининской, я и получил ранение. Пуля, не задев кости, пробила мышцу бедра на правой ноге. В этот же день был ранен и мой родственник, командир взвода Василий Дмитриевич Теребихин. Оба оказались на перевязочном пункте. Меня принесли туда санитары, а он, зажав пробитое плечо бинтом, пришел туда сам. Раненых на пункте было много.

До госпиталя, развернутого на какой-то железнодорожной станции, нас долго везли на волах. Стояла жара, к окровавленным бинтам лезли мухи. Во дворе госпиталя увидели сидящих и лежащих на траве десятки раненых в бинтах на разных частях тела. Из здания вышел человек в военной форме и громко заявил: «Товарищи! Кто из вас может хоть немного передвигаться сам, добирайтесь попутными поездами в Царицын. Сейчас один поезд стоит у вокзала, скоро отойдет. Здесь госпиталь переполнен».

Василий обхватил меня здоровой рукой и сказал:

– Давай, Михайло, пробираться в Царицын. Тут тяжелораненых девать некуда, а у нас с тобой на двоих есть три здоровых ноги и три руки. Обойдемся!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Прапорщик – первичное офицерское звание в царской армии, соответствует званию младшего лейтенанта Советской Армии.

2

Унтер-офицерские звания царской армии соответствуют нынешним сержантским воинским званиям.

3

Вольноопределяющиеся – добровольцы царской армии с высшим или средним образованием, несли службу на льготных условиях: свободный выход в город, освобождение от строя и др.