Ю. Ольсевич - Влияние хозяйственных реформ в России и КНР на экономическую мысль Запада. Учебное пособие

• Название: Влияние хозяйственных реформ в России и КНР на экономическую мысль Запада. Учебное пособие
• Автор: Ю. Ольсевич
• Жанр: Экономика
• Год: 2007
• ISBN: 5-16-002035-7

Курс служит дополнением к базовому курсу по истории экономических учений: он раскрывает механизм эволюции современной мысли в ходе взаимодействия экономической теории и хозяйственной политики на примерах рыночной трансформации в России и КНР. Рекомендации «шоковой терапии», отвергнутой в КНР, но принятой в Восточной Европе и России, сопоставляются с западными оценками хода и результатов реформ в этих странах. Выясняется, какие изъяны в исходных теоретических позициях привели к провалам в ходе российских реформ и какие задачи это выдвигает перед экономической наукой.

Для студентов магистратуры экономического факультета МГУ и для студентов и преподавателей вузов, где читаются история экономических учений, экономическая теория и история.

Учебный курс подготовлен при содействии НФПК – Национального фонда подготовки кадров в рамках Программы «Совершенствование преподавания социально-экономических дисциплин в вузах» Инновационного проекта развития образования.

---

Если авторы концепции «тройственной революции» указали на принципиальные сдвиги в сфере распределительных отношений и в сфере управления, то Кларк и Фурастье в своих работах 1940–50-х годов сконцентрировали внимание на долговременном сдвиге в составе потребностей и в отраслевой структуре производства и занятости в пользу сферы услуг и мелкого предпринимательства за счет доли промышленности и крупных корпораций, Фурастье назвал этот сдвиг «великой надеждой XX в.» надеждой на возрождение конкурентного рынка как основы демократии.

Проблему следует поставить еще шире и указать, что в послевоенные десятилетия завершился переход хозяйства на принципиально новую индустриальную базу – базу инфраиндустрии. Еще К. Кларк отметил, что комбинация автомобиля с телефоном создала качественно новые условия для предпринимательства. Инфраиндустрия (общедоступная сеть электро-, газо, нефте-, водоснабжения канализации транспорта, связи и информации) стирает различия в эффективности между мелким и крупным бизнесом во многих сферах а особенно в услугах техническом новаторстве мелкосерийном производстве.

Теперь мы имеем необходимые точки опоры, чтобы обрисовать ту генеральную тенденцию послевоенной трансформации рынка, которая развивалась «подспудно» параллельно с процессами огосударствления и социализации (и в значительной степени благодаря им и в конечном счете оказалась преобладающей. Это тенденция к формированию устойчивого, саморегулируемого и саморазвивающегося конкурентного рынка.

Исходный пункт этой картины – государственная политика поддержания платежеспособного спроса, высокого уровня занятости и доходов, устойчивого роста. Особое значение имеют государственная поддержка развития инфрасистем, образования и научно-технические программы. В ходе роста эффективности и объемов производства средний класс превращается в решающую силу экономики, он предъявляет растущий спрос на жилье, услуги, технически сложные предметы длительного пользования и этим стимулирует техническую революцию и мелкое предпринимательство т. е. расширение собственного поля деятельности. По мере накопления в руках среднего класса богатства рыночный спрос на товары и услуги все больше зависит не только от текущих доходов но и от размеров и структуры этого богатства.

В таких условиях рынок в принципе становится устойчивым, самодостаточным механизмом, несмотря на его всем известные «провалы». Как давно выяснила западная теория, рынок – это организм, от рождения страдающий дефицитом информированности, монополизмом, экстерналиями и другими существенными, но не смертельными изъянами.

Кейнс писал не об этих частных пороках, а о смертельной болезни – склонности рынка к самоудушению из-за хронического недостатка спроса. Так вот, от этой болезни рынок в 1950–60-е годы избавился. Если рынок в 1930-е годы можно было сравнить с калекой на костылях, то в 1960-е годы – со спортсменом, который бегает быстро, хотя и хром от рождения.

Если мы проследим этапы эволюции рынка в Новой истории, как это сделал известный французский исследователь Ф. Бродель, то увидим, что рынок был равновесной системой, когда он базировался на мелкой собственности. Рынок превратился в динамичную, но неустойчивую систему, когда его основой стал раскол общества на крупную буржуазию и пролетариат; его начали сотрясать крутые подъемы и кризисы и он неоднократно погружался в длительные депрессии (с кульминацией в виде мирового кризиса 1929–1933 гг.). Одновременно динамичной и равновесной системой рынок стал только тогда когда регулируемый государством рост в 1950–60-е годы привел к созданию новой институциональной базы рынка в виде обширного «среднего класса» с его мощным «человеческим капиталом», высокими доходами значительными накоплениями и неограниченными потребностями в технически сложных товарах и высококачественных услугах.

Но нужно ли такому рынку государственное регулирование? Этот вопрос со всей остротой встал во второй половине 1970-х годов, и мы к нему еще вернемся. А теперь обратимся к тем трансформациям, которые происходили в экономике СССР и Китая в 1950–70-е годы.

1.2. Кризис директивно-плановой системы и его отражение в «политэкономии социализма»

В странах госсоциализма в послевоенные десятилетия также происходили значительные институциональные изменения. В условиях быстрого промышленного роста резко увеличилась доля городского населения за счет сельского, повысились образовательный уровень и информированность людей, значительно расширились потребности. Сформировался многомиллионный класс «социалистической интеллигенции», чей потенциал был лишь частично востребован «плановой системой», чьи потребности намного превосходили доходы не достигавшие даже уровня доходов среднего рабочего.

Основной сдвиг в экономическом мышлении в этих странах состоял в постепенном осознании двух фактов: во-первых, что эффективное хозяйство возможно развивать только на основе сильных материальных стимулов (включая свободу потребительского выбора), а не на основе «сознательности» одних и принуждения к труду других; во-вторых что эффективность предполагает быстрый технический прогресс который зависит не только от наличия материальных стимулов но и от возможности свободного выбора предприятиями ресурсов технологий и продуктов.

Совместимы ли сильные материальные стимулы и свобода выбора товаров, ресурсов, технологий с директивно-плановым хозяйством? (Вопрос об их совместимости с государственной собственностью на средства производства встал в практической плоскости значительно позже.)

Длительные теоретические дискуссии, которые велись по этим проблемам в предвоенные и послевоенные десятилетия как на Западе, так и на Востоке, не привели к однозначному выводу. Тем более важен опыт стран госсоциализма, где эту проблему пытались решить на практике. Неоднократные попытки реформ обнаружили несовместимость директивного плана, с одной стороны, и сильных материальных стимулов, свободы выбора – с другой; хозяйственные руководители и экономисты на практике все более убеждались в необходимости для реализации последних перехода к рынку и трансформации планирования из директивного в индикативное.

Однако за директивным планом стояли глубоко укоренившиеся властные институты госсоциализма – аппарат компартий и советов, ВПК, репрессивные органы, хозбюрократия. Этот «государственный истэблишмент» (по Р. Кэмпбеллу) рассматривал директивный план не только как метод хозяйственного управления, но и как один из трех взаимосвязанных инструментов своего политического господства (наряду с марксистской идеологией и механизмом принуждения).

Разумеется, директивное планирование могло быть инструментом политического господства только до тех пор, пока оно было способно выполнять полезную хозяйственную функцию.

Директивное планирование помогло за пять лет (1946–1950) восстановить разрушенную войной экономику СССР при сохранении его колоссальной военной мощи и установлении господствующего влияния в Центральной и Восточной Европе и в Юго-Восточной Азии. Однако сталинский вариант госсоциализма – режим сверхнапряжения и репрессий уже в начале 1950-х годов вступил в полосу коллапса, о чем говорили мятежи в ГУЛАГе, острейший продовольственный кризис, «бегство» Югославии, разногласия в правящей верхушке партии.

После смерти Сталина (1953) Хрущев поэтапно развернул антибюрократическую трансформацию госсоциализма по четырем направлениям; резко ограничил власть репрессивного аппарата и ликвидировал ГУЛАГ; децентрализовал управление хозяйством, создав совнархозы и упразднив отраслевые министерства; реорганизовал партаппарат в центре и на местах, превратив его в органы управления промышленностью и сельским хозяйством; усилил материальное стимулирование в колхозах и совхозах (урезав при этом личные хозяйства работников). Перед Госпланом в качестве центральной была поставлена задача обеспечить сбалансированный рост (вместо преимущественного роста производства средств производства как это было раньше).

Эти изменения, проводимые под лозунгом ускоренного перехода к высшей фазе коммунизма, частично подорвали бюрократический централизм и дали ощутимый стимул росту экономики, особенно в сельском хозяйстве и жилищном строительстве. Однако сочетание директивного планирования с «тотальным» контролем партаппарата над экономикой оказалось не в состоянии решить кардинальных проблем – требуемого повышения эффективности и доходов населения.

Восстание в Будапеште в 1956 г. и мятеж рабочих в Новочеркасске в 1961 г. подтолкнули консолидацию партбюрократии против Н. С. Хрущева. Со своей стороны, к новому раунду антибюрократической встряски готовился и Хрущев (о чем свидетельствовала не только подготовка новой Конституции, но и, в частности, полупубличное чтение в 1963 г. на его сочинской даче сокрушительной сатиры Твардовского «Василий Теркин на том свете», направленной прежде всего против партаппарата и КГБ и сразу же опубликованной в официозных «Известиях»).