Инна Андрианова - Шелест мира (сборник)

• Название: Шелест мира (сборник)
• Автор: Инна Андрианова
• Жанр: Поэзия
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00073-296-0

Стихи о взаимосвязи и взаимозависимости всего сущего в мире

---

Инна Андрианова Шелест мира (сборник)

© Инна Андрианова, Калининград, 2016

© «Союз писателей», Новокузнецк, 2016

* * *

Гори, свеча!

Когда покажется, что груз не по плечу,
А мрак вокруг становится сильнее Света,
Возьми свечу, зажги свою свечу –
На огонёк её сойдутся вдруг поэты.

Нет, не лелеяла их (каждого) судьба;
А сердце, как в тисках, сжимала мука;
Какая горькая жила в душе мольба!
И вот протягивают: кто строку, кто руку…

Они стоят незримо здесь, сейчас,
Те, чьи слова в сердцах рождают пламя,
Они глядят с тревогою на нас,
Сколь трепетны мы в обращеньи со словами.

И стон ухода, и рожденья миру крик,
Явлений суть, мерило и основа –
Живой величественный наш язык,
Родное русское святое слово.

И пусть не кажется, что груз не по плечу,
Что мрак вокруг становится сильнее Света:
Из глубины веков горящую свечу
Передают тебе все русские поэты.

Февральская лазурь (По одноименной картине И. Э. Грабаря)

Бывает, после долгих зимних бурь
Вдруг вспыхнет, ослепив, февральская лазурь.
Прольется с высоты холодный синий цвет,
И солнцу не согреть берёзовый букет:
Лишь прошлогоднюю листву позолотит…
Но, утонув в снегу, сверкая, роща спит:
В ней нет ещё предчувствия весны.
Берёзам снятся озорные сны,
И слышится хрустальный перезвон,
И белым цветом весь исчерчен небосклон…
Морозный воздух освежит лицо,
А к ночи всё подёрнется свинцом.
Но голубеют тени на снегу,
Но счастье комом в горле на бегу.
Такая радость, вынырнув из бурь,
Вдруг увидать февральскую лазурь!

Вербное воскресенье

Со скрежетом Голгофу строит век…
Как птенчики, пушистые комочки
У вербы. Но к земле прикноплен прочно
Земных сует браслетом человек…

Непознанное сердце перед частоколом дел,
Желаний, мнений не прозреет снова.
И у Креста не опадут оковы
Душевной смуты. Где ее предел?!

А Он смиренно принимает зов
Земной надежды, что кричит: «Осанна!»
И Всеобъемляющему это всё не странно,
И виден Крест, и гвозди, и позор…

Мир дольний к горнему стучится днесь, ликуя:
Но труден к воскресенью путь, и не дойдёт иной…
Пусть трепетно у Чаши неземной
Умолкнет плоть, лишь милости взыскуя…

Наважденье явлений…

В игольчатых чумных бокалах
Мы пьём наважденье причин…

О. Мандельштам, «Восмистишия»

Давно раскололись бирюльки:
Ребёнок от крика охрип.
В зияющей пропасти люльки
Вселенной безудержный скрип.

А Вечности смутные тени
Слегка пощекочут как ость.
Мы пьём наважденье явлений,
Клюку выдавая за трость…
О чём ты плакала вчера?

О чем ты плакала вчера?
Что время, чёрная дыра,
Прошелестело, прожужжало,
Что острое у жизни жало?
Et setera, et setera[1]…

Кому ты плакала вчера?
Золе угасшего костра?
Листу-ладони, что у клёна,
Летящим прядям ив зелёных?

Вернутся солью в землю слёзы;
Очнутся бабочки, стрекозы.
Как быстрокрыла их пора…
О чём же плакала вчера?
Et setera, et setera…

Не сверкают аксельбанты

Зимний день спрессован тьмою,
Шар луны окутан мглой.
С переполненной сумою
Дед Мороз ушёл домой.
Расписать хотел он окна –
Сделать это не сумел.
Вьюгу вызвать на подмогу
Издалёка не посмел.
Растерял свои таланты,
Расточил свои права.
Не сверкают аксельбанты,
Не кружится голова,
Не мерцают тайной свечи,
Не украсит праздник бал,
Будто кто-то этот вечер
Навсегда заколдовал.
Будто арестант-колодник,
Сердца жар и слова пыл.
А мечтал дед, греховодник,
Чтоб волшебным праздник слыл.
Но не возвратятся тени,
Не достигнет слуха звук,
Не почувствовать сплетений
На плечах прохладных рук.
Не украсят снежной пылью,
Небеса живую ель.
Что слывёт сегодня былью,
Завтра только тлен и прель.
Захромал к досаде вящей[2]
Одряхлевший Дед Мороз.
И застрял во дне вчерашнем
С надоевшим хламом воз.
В мире новом, виртуальном,
Новый склад и новый лад.
А на старый, на реальный,
Не нашьёшь уже заплат.
Он давно спрессован тьмою,
Он давно окутан мглой.
С переполненной сумою
Дед Мороз бредёт домой…

Пепел наслаждений

…Я в горсть зажал
лишь пепел наслаждений.

О. Мандельштам

В химической толкучке наваждений
Нет участи реакциям простым.
В осадке только «пепел наслаждений»,
Изгарь, пожарище, а может, просто дым
Волос по прихоти пепелоцветных,
Укрывших взгляд, как окна витражи…
Но как упрямо гнёзда не на ветке –
Под кровлей дома вьют себе стрижи.
И дом этот отнюдь не виртуальный:
Из лебеды, крапивный, вкривь да вкось –
Шатается как пьянь, вполне реально
Земную выворачивая ось:
В неверной пляске ноги кренделями,
И в лужу с неба падает луна,
Но, падая, сцепляется с ветвями
И на обмылки колется она.
И щелочной ручей потоком мыльным
Вбирает гвозди выкисших дождей,
И стороной своей ладони тыльной
Лист укрывает вылезших червей,
Которым дождь любой, как наважденье
Земли отринуть надоевший кров…
Не оскудеет кубок наслаждений,
Ещё не раз ты наломаешь дров…
А время, этот личный ингибитор[3],
Других магнитом поманит иным:
И на ладони хрупкой инквизитор
Оставит гарь, пожарище и дым.

Незабудки[4] (Легенда)

Она была принцесса, красива и нежна,
Но чуточку капризною всегда была она.
И как-то вот не вовремя принц появился вдруг,
Но делать было нечего – пошли гулять на луг.
Принц обещал опорой надежною ей стать,
И, может, даже звёзды рукой с небес достать.
Но молвила капризница, что не желает ждать,
И показала пальчиком – цветы вон те сорвать.
Рванулся принц с обрыва и в тину угодил.
Увязли ноги прочно, и вырваться нет сил.
Но жестом вдруг отчаянным букет цветов нарвал
И, бросив их невесте, с тоскою прокричал:
«Пусть будут тебе памятью синие цветы,
Букет увянет, но меня не позабудешь ты!»

С тех пор во всяком месте у самой у воды
Цветут совсем неброские синие цветы:
Цветут у водоёмов, растут и там, и тут,
И люди незабудками цветочки те зовут.
А юная прелестница, красива и нежна,
С обрыва пряди свесила, и слёзы льёт она.
Застыла у обрыва принцесса навсегда
И ивой обратилась в те давние года.
Ветвями занавесила грустные глаза,
Синеет незабудкою упавшая слеза.
Вот так давно когда-то пошли гулять на луг
Принцесса и не вовремя явившийся ей друг.
Она, как все принцессы, красива и нежна.
Лишь чуточку капризною всегда была она…

Как мало надо…

Как странно, но она не опоздала:
Чуть солнышка, и расцвело всё вновь.
Всему живому, в сущности, так мало
Необходимо: свет, тепло, любовь.

Как неожиданно – она не опоздала…
В зелёной дымке голубее небосвод.
А вышитым цветастым покрывалом
Шмелей и бабочек с ума весна сведёт.

Её дыханье чувствуешь повсюду;
Оно пьянит, откуда что взялось:
В который раз всмотреться хочешь в чудо
Блестящих глаз и шёлковых волос,

Цветов, деревьев, птиц, зверья и женщин,
Которых долгою зимой не замечал.
И рассудительным быть хочется всё меньше
Весною, что начало всех начал.

Быть может, из конца начнём всё снова!
Распустим кружева запретных снов?!
Как мало надо, в сущности, живому:
Цветенье мира, свет, тепло, любовь.

Юбилей[5] Посвящение тем, кому в мае 67

Твоим семнадцати сегодня пятьдесят –
Пусть станет ежегодным юбилей;
Семнадцать, восемнадцать – дни летят:
На склоне жизни жизнь ещё милей.
Пусть перепутает все карты жаркий май,
И в белорозовом свеченьи дней
Почаще тёплые ты выбирай
Воспоминания в душе своей.
Сними скорее тёмные очки –
Пусть ярче зеленеет всё кругом:
Запляшут бабочки, споют жучки,
И подорожник пóд ноги бегом.
И сумасшедше жарким майским днём
Букет весенних с летними цветов
Вдруг ляжет на стихов забытый том
Семнадцати мечтательных годов.
На склоне жизни жизнь ещё милей;
За горизонтом голубеет даль.
Семнадцати сегодня юбилей –
Да высветлит их лёгкая печаль…

Пёстрые горошины

Дни лета – пёстрые горошины
Из бус твоих.
Дни лета дарят нам хорошее –
Всмотрись лишь в них.
Дни лета, хмурые и ясные,
Лицо твоё.
Дни лета вспомнятся прекрасными,
Когда прийдёт жнивьё.
Остановить бы поступь времени,
Свернуть назад…
Дни лета, поднятые ветрами,
Летят, летят…
В дни лета воздух будто соткан весь
Из золотых лучей.
К зиме не хочется готовиться,
Как муравей.
Оборотиться яркой бабочкой –
И в пляс без нот.
Укрыться невидимкой-шапочкой
От всех забот.
В дни лета хорошо мечтается,
Как никогда.
И пусть мечты эти сбываются
Хоть иногда.
По небу, словно полинявшему,
Вдаль облака
Зовут и машут опоздавшему:
«Пока, пока…»
Дни лета, пёстрые горошины
Из бус твоих,
Ещё подарят нам хорошее,
Всмотрись лишь в них.

Гонимый ветром