Вячеслав Евдокимов - Белая Лебедушка

• Название: Белая Лебедушка
• Автор: Вячеслав Евдокимов
• Жанр: Поэзия

Ваш взгляд остановился на обложке и названии этой книги… Если лейтмотив её затронет вашу душу, то это вас окрылит, значит, есть ваши единомышленники, собратья по духу, поддержка, и вам будет увереннее, легче и радостнее жить. Если же не найдёте в ней себе подобных, то хотя бы будете знать, что есть совсем другая жизнь. Берите в ней самый ценный клад тех свойств, которые раскроют вам глаза на мир и истинный смысл жизни – Прогресс и Человечность. Смело идите, и вы найдёте его. В добрый путь!

---

VII

Фыонг от них не отстаёт
И за народ, Свободы ради
Идёт решительно вперёд!

Ну, а бойцы, в боях что раны
Вдруг получали иногда,
Её заботы и охраны
Не знали лучше никогда.
Кто без сознания, – отыщет,
Из боя вынесет всех в тыл.
Её забота – жизни пища,
А голос, взгляд – до слёз всем мил…

И вот в бою одном однажды
Боец, израненный, упал,
Струилась кровь из ран и жажда
Его пронзала сотней жал…

Он молод был и одногодок
С ней, храбрым, смелым слыл в бою
И не искал себе в нём брода,
Чтоб жизнь спасти, трясясь, свою.

Но до безумства одержимым
Мечтою жил – быть средь небес! —
И верил в то несокрушимо.
Всегда глазами в небо лез,

Когда армады самолётов
Над ним летели, зла полны, —
Вьетнам бомбить с баз троеротов,
И их встречали сверхорлы

Отважно – лётчики Отчизны,
Вступив в неравный сходу бой,
Не зная страха, дум о жизни,
Вцепясь в манёвры с головой!

И бомбоплюи, как попало,
Швыряли свой опасный груз…
И вспять армада та текала,
Трясясь за жизнь, – как гнусный трус…

В такой момент боец аж трясся,
Желая взмыть ввысь в тот же миг,
Очередей – за трассой трасса —
Дать по врагу! Но с стоном ник:

Земное давит притяженье,
Взмыть не даёт, как не спеши,
И все воздушные сраженья
В мечтах лишь, горечью души…

И он ходил всё, тих, понуро
И ничего не замечал,
Смыкались брови с горя хмуро,
Печаль брала – плохой причал…

Вот он—то был в бою том ранен
И без сознания лежал
К врагу лицом на поле брани,
Свалил его огня кинжал…

Вот так к нему, к другим как, – спешно
И подползла Фыонг в тот миг,
Забинтовала вмиг, конечно,
И в лазарет бы напрямик!

Да приоткрылись слабо щёлки
Его бессильных, с дрожью, глаз…
И – диво! – на руки девчонке
Слеза мужская пролилась…

И вновь в беспамятство он канул
И был безволен, как мешок…
Неужто смерти он аркану
В свой болевой от ран всех шок

Поддался, – не было что сроду! —
Вон напрочь волю приглуша, —
И это в юные—то годы! —
Но нет! Сильна его душа

И организм, и он в сознанье
Пришёл опять, суха слеза,
И губы с слабым замираньем
Шепнули: – Дивные… глаза

Твои… какие! – Моментально
В сознанье врезалась стрела…
И по глазам вдруг машинально
Своим рукою провела

Она и густо покраснела,
С укором лишь сказала вслух,
Молчи, мол, видано ли дело
Шутить, когда здесь боя дух!

Потом, в тиши уж, после боя,
Осколок зеркальца сыскав, —
– Ну, вот и скажет же такое, —
Шепнула, – В смерти ж был тисках!..

Сама ж была безумно рада,
Что одолел он смерть и жив!
В душе – неясная отрада
И чувств неведомых прилив…

Быть может, выплеснет он счастье
И не слизнёт в момент опять!
И вновь в боях – её участье,
Его – здоровья набирать.

Вот после тяжкого сраженья,
Когда кромешный боя ад
Бойцов, врага бросал во тленье,
Дарил успехов ли каскад,

С себя чтоб снять вон напряженье
Его, Фыонг пошла к ручью,
Заране чуя наслажденье
От струй его: «Нырнуть хочу!»

Ступая мягко, по привычке,
Спустилась вниз, – где блажь воды,
Вокруг порхали, пели птички,
Как—будто нет вокруг беды…

Стремили губы к вод прохладе
Даль перехода, боя ад.
Не сняв «Калашникова», – клади,
Вперёд зовущей, не назад,

Она к воде припала страстно,
Не осаждая пыл глотков.
Картина эта распрекрасна,
Из мирных будто бы годов…

Все изумлённо стихли птицы,
Стреножил ветер прыткий нрав,
Сквозь полог туч лучи—ресницы
Тепло коснулись девы, трав…

Красы невиданной доселе
Расцвёл сухой, корявый куст,
Туманы в росы все осели,
И рос на деву взор не пуст…

И не помять чтоб – как то можно! —
Влюблённый взор не отводя,
Держа в ладонях осторожно.
Склонилась, мать как, над дитя

Над ней Вселенная—создатель
Всего и вся на разный вкус,
Забыв. что дикий пожиратель
В ней скрыт и бешеный укус…

О гимн Прекрасному! Ты вечно
Пленяешь души и сердца,
Восславив то, что человечно,
Его возвысивши творца.

Звучи от сердца, патетично
О поцелуях с влагой губ!
А прозвучишь, звучи вторично,
Взвей торжество фанфарных труб!

Вот утоливши жажду страстно,
Как благодарная душа.
Она ручью поклон прекрасный
С почтеньем дарит, чуть дыша…

И тот в ответ ей тоже ласку:
Порыв души в любви велик!
Но вдруг смущенье деву в краску
Ввело: в нём свой узнала лик…

Волна его чуть колыхала,
Красы боясь нарушить рай:
«Цветите, губы ало—ало,
Гори, свет глаз и не сгорай,

Цветы приколоты, не вяньте,
Ярки на фоне вы волос,
Глаза – в ресниц отменном канте…
Откуда, Диво, ты взялось?!

…В душе смотрящей зреет буря,
Волнует сердце мыслей новь:
«Ужели я?» – глаза зажмуря,
Открывши, видит… тоже вновь!

Да! Это ты, красы цветенье
В чудесной прелести, во всей.
Восторг тобой – в природы пенье,
Сомнений горечь прочь отсей!

Вот так приходит час бутона
Цветком—красой явиться вдруг!
Не отменял никто закона
Природы – вечен жизни круг.

Но дева спешною рукою,
Смутясь, разрушила тот лик,
Хоть краску щёк своих не скроя,
Так стыд свой пряча от улик…

Затем внимательнейшим взором
Окинув всё вокруг себя,
Не запятнаться чтоб позором
И честь, порядочность любя,

Освободилась от одежды,
Вступила спешно в лоно вод —
Осуществление надежды —
И вот она уже плывёт,

Отраду грудью рассекая,
Лицо лучит от милых брызг,
И вся счастливая такая,
Тихонько впавши в детский визг!

Ну, а боец, глаза назвавший
Такими дивными её,
Конечно жив, в бою не павший,
Хотя зловеще вороньё,

Галдя, над ним уже кружило…
Восстановительный он курс
Всё проходил, невольник тыла,
Что тяжелее всех обуз

Бойцу, живущему борьбою.
А ей претит всегда ничья!
И как—то так, само—собою,
Гуляя тихо вдоль ручья,

Он шум услышал в нём и всплески…
И, чуть раздвинув куст рукой,
Вмиг встрепенулся – повод веский,
Картины видел ли такой?

Плыла большая гордо птица,
Восторг души, отрада глаз.
Куда, зачем она стремится,
Да и откуда тут взялась?!

Не раз гулял ручья он мимо,
Но дива что—то не видал…
И как названье птицы – имя?
Но от догадки стал вдруг ал:

В лицо стыда плеснулась краска,
И он отпрянул от куста
Со сверхпоспешностью, опаской,
Что совесть станет не чиста —

Тайком подглядывать за девой…
«Что за лебёдушка! Ах, стать!
Фыонг, ты, просто. королева…
Что глаз вовек не оторвать!

Как удлиняют шею пряди
Белейших шёлковых волос…»
И… вновь стремит свой взор к отраде!
Но нет её уж… Вот вопрос!

Куда девалося виденье?!
Как пеленою скрыл туман…
– Здоровья, вижу, пополненье!
Как хорошо—то, Фам Туан! —

Да, так бойцы его все звали. —
– И ты покинешь скоро тыл! —
И вмиг, как полог из вуали,
Накрыл её, и след простыл…

Знать, заподозрила проказу…
О, да! Он встал чрез день уж в строй
И, повинуяся приказу,
На Север отбыл он родной,

Ведь командиры тоже люди:
Зачем губить его мечту,
Пусть в небесах сражаться будет,
Неся боёв в них маяту!

Был путь «Тропою Хо Ши Мина»,
Но мысль терзала: «Может, трус
Я? От боёв бегу? До тына
Перед опасностями гнусь?» —

Но цель тянула, как магнитом,
И растрясла ту мысль езда…
И был в полку он крепко сбитом,
Чьё имя – «Красная Звезда»!

Его прикрыл щитом народный,
Коммунистический Китай:
Чтоб жизнью жил Вьетнам свободной,
Сбивай врага, стремглав летай!

И Фам Туан сдружился с «МИГом»,
То был союз-конгломерат.
Не быть Отечеству под игом,
И, троерот, дрожи, пират!

Туан подъёмной силы силу,
Мгновенность действия рулей
И веру сильную в турбину
Познал, врага чтоб бить сильней —

Так дух неистов был и львиный!
Умел мишень взять на прицел,
Чтоб укротить вон нрав звериный,
Да сам бы был, при этом, цел.

Небесный фланг бойцов Свободы
Его радушно принял в строй,
И даже дальние народы
Узнали вскоре: он – Герой!

Он декабря двадцать шестого,
Когда в затылок тот дышал
Уж декабрю двадцать седьмого,
За сверхманёвр, мгновеньем мал,

«Б-52» сбил! Тот зловеще,
Под балаклавой ночи, шёл,
Бомбить Вьетнам чтоб хлеще, хлеще,
Тянувши бомбы, будто вол…

О землю грохнулся и – крышка!
Вон испустил поганый дух…
Вьетнаму это – передышка,
Без слёз хоть день, но будет сух.

Сияли взрослые и дети,
Звучали кхены, бил всласть гонг!
Не будут сечь нас рабства плети,
Бойцы сияли и Фыонг!

Но коль одна. во власти ночи,
Лицо уткнув в циновку, вдруг
Слезу её катили очи,
Тряслися плечи с тайных мук…

Но коли в бой шла и в разведку,
Где твёрдый шаг и меткий глаз,
Их запирала крепко в клетку,
Стараясь выполнить приказ.

А после… можно и мечтанья,
Что вот такой наступит день,
Когда все кончатся рыданья,
Тогда, уж будь добра, надень

И покрасуйся в аозае
И в туфлях чудненьких пройди!
«Ай, да Фыонг! – чтоб все сказали, —
Спеши! Вон счастье впереди».

VIII