Татьяна Столбова - Любовь. роман

• Название: Любовь. роман
• Автор: Татьяна Столбова
• Жанр: Русское современное

Вот-вот всё изменится в жизни 19-летнего Коли Полякова, вполне благополучного студента Литературного института. Изменится и обрушит его комфортный маленький мир…

---

На сей раз троллейбус подошел сразу и был почти пустой. Коля удобно уселся на пухлом сиденьи в середине салона и стал смотреть сквозь дождь на медленно проплывающие за окном серые и шафранного цвета дома, на машины, остановки. Люди, как и дождь, как и весь вечер, шли медленно, словно никуда не торопились и плохая погода их не беспокоила. Как будто ощущения Коли материализовались. Вот он живет с недавних пор так – скучно, неторопливо, и жизнь вокруг него тоже постепенно замедляет ход. Как бывает в театре: отвлечешься на каком-то моменте, и замечаешь, что другие зрители тоже начинают потихоньку позевывать, перешептываться. А, наоборот, включишься в спектакль, засмеешься над репликой, и другие тоже начинают смеяться, хотя до тебя вроде бы и не собирались.

Грустно Коля смотрел на мир через мокрое стекло троллейбусного окошка. Неужели же так будет продолжаться всегда? Размеренность, вялость, полный душевный покой, похожий на больничный, – неужели никуда от этого не деться? Коле стало вдруг жаль того времени, когда он был весел и энергичен. Он помнил, что тогда ему было очень хорошо. Даже до знакомства с Надей. Но и жаль-то стало не всерьез, а отстраненно. Будто Коля думал сейчас о другом каком-то Коле, который прежде был веселым парнем, а теперь повзрослел и остепенился. Скучно… Как же скучно…

* * *

Номер дома, указанный в Портновской записке, Коля увидел еще из троллейбуса. Вышел, приподнял воротник куртки, спасаясь от дождя и несильного, но холодного ветра, и быстро пошел мимо подъезда к винно-водочному магазину. Купив бутылку, вернулся.

На седьмом этаже было две двери и обе без табличек. Пришлось подняться на этаж выше, посмотреть тамошние номера и таким образом вычислить нужный на седьмом. Уже позвонив, Коля подумал, что вычислить можно было и попроще: из-за двери, возле которой он сейчас стоял, доносились вопли и чье-то серьезное, громкое пение. Коле показалось, что он узнал голос Сани Вяткина, драматурга с четвертого курса.

Дверь открыла растрепанная девица.

– Ты Коля? – прямо спросила она.

Коля кивнул и протянул ей бутылку водки.

– Спасибо. А я Анжелина. Портнов сказал, что ты придешь…

Она помолчала, оглядывая Колю внимательно, потом отступила в сторону.

– Ну, проходи, что ж ты…

И она вдруг визгливо рассмеялась.

Коля прошел. Девица нисколько его не смутила. Он ко всяким девицам привык в своем общежитии Литературного института. Эта, похоже, тоже была какой-нибудь поэтессой. «Я поэт, зовусь я Цветик, от меня вам всем приветик». Либо считала себя таковой. Ошибиться трудно. Можно только перепутать с актрисой или критикессой.

– Портнов сказал, что ты прозаик.

Она смотрела, как он разувается и ищет тапки, однако не делала попытки помочь.

– Что ты молчишь? Портнов не говорил, что ты глухонемой.

– И не скажет, – ответил Коля. – Портнов умеет хранить тайны.

Он наконец нашел подходящие по размеру и не слишком рваные тапки, надел их, и прошел в комнату.

Гулянка была в самом разгаре. На столе Коля увидел несколько початых бутылок пива, водки, и два снаряда портвейна. Вокруг стола и у окна, на диване, сидела разношерстная компания, всего человек пятнадцать. Троих Коля узнал сразу – Портнова, Саню Вяткина и поэтессу Боброву. Боброва, такая же растрепанная, как девица, открывшая Коле дверь, обнималась с парнишкой лет двенадцати на вид.

– Коля! – закричал Портнов, раскидывая руки. – Ты пришел! Брателла! Как я рад!

Тут только Коля понял, что Портнов довольно пьян. И с легкой досадой подумал, что теперь ясно, для чего он его вызывал, для чего сулил веселье и море водки – чтобы Коля в случае чего транспортировал до общежития его бесчувственное тело.

– Садись рядом, – прогудел Саня Вяткин и ногой выдвинул из-под стола стул для Коли. – Споем?

Коля петь не хотел, но от предложенной Портновым рюмки не отказался. Выпив, он закусил маринованным огурцом из алюминиевой плошки.

– Друзья мои, – начал Портнов сипло, и остановился – никто его не слушал. Тогда он откашлялся и проревел: – Я сс-казал, блин корявый: «др-рузья мои»!

Все повернулись к нему. Коля заметил, что парнишка, сдавленный в объятиях Бобровой, воспользовавшись моментом, попытался высвободиться. Безуспешно. Боброва держала его с решительным видом и, кажется, уже считала своей собственностью.

– Я хочу представить вам своего соседа по комнате Колю Полякова, – продолжал Портнов, – человека уникального таланта и не менее уникальной организации. Тонкая, трепетная душа, открытая порывам скотского ветра перемен…

Портнова понесло. Коля знал за ним такую особенность. Выпив, Портнов становился либо тяжел и мрачен, либо многословен и сентиментален, словно поэт-первокурсник. Хорошо, хоть стихов не читал. И то потому лишь, что и не писал их. Портнов учился на отделении прозы, как и Коля, только на семинаре у другого преподавателя.

Устав слушать, Коля налил себе еще и выпил один. Остальные как завороженные смотрели на Портнова и внимали ему. А тот, видя реакцию слушателей, старался вовсю. В родной общаге он не позволял себе таких вольностей.

Это маленькое наблюдение позволило Коле предположить, что Портнов позвал его в компанию не богемную, а если и богемную, то собрались здесь начинающие. Кроме мастодонтов Вяткина и Бобровой, разумеется. Ну, Бобровой сейчас было все равно. Она приклеилась к мальчику как кусок пластыря и уже тяжело дышала. А Саня Вяткин всегда отличался терпимостью. В какой бы компании он ни находился, он ни на чем не заострял внимания. Фибры его чувств были направлены на то, чтобы поймать момент, когда все в должной мере расслабятся и он сможет спеть. Голос у него был громкий, но и все. Слуха вообще не было. Однако Вяткин был уверен, что главное в голосе как раз сила, а не тембр, не диапазон и прочая вокальная чепуха. Иногда, подвыпив, он начинал жаловаться на судьбу, вместо лавров оперного баса уготовившую ему ухабистую стезю литератора, да еще и драматурга. В доказательство своего певческого таланта он обычно брал одну ноту – всегда звучавшую в его исполнении одинаково, но объявлял он эту ноту по-разному – «ми», или «ре», или «ля», – и его рев вводил слушателей в транс. Саня был этим очень доволен.

Наконец Портнов выдохся, замолчал, помрачнел и уткнулся в рюмку. Все разом снова заговорили – каждый о своем. Коля с тоской глянул на будильник, стоявший на серванте. Девятый час. Надо как-то убить еще часа три хотя бы, и можно будет ехать в общежитие, спать.

Он лениво обвел глазами присутствующих, дабы определить, с кем есть смысл пообщаться. Ни одного лица, отмеченного печатью ума и трезвости. Разгоряченные юнцы, девушки старшего школьного возраста, растрепанная девица со странным именем Анжелина… Жаль, не пришло в голову позвонить Наде и вызвать ее сюда. Теперь уж поздно. Надя согласится, конечно, приехать, но потом надо будет провожать ее домой, потом ехать обратно в общежитие… Коля мог бы остаться ночевать и у Нади, но завтра намеревался обязательно посетить институт, а все необходимые для этого предметы – тетради и книги – были в общаге.

– Да отцепись ты от него! – вдруг раздался тонкий, насмешливый, спокойный и совершенно трезвый голос.

Коля повернул голову. Возле Сани Вяткина сидела девушка. Или девочка? У нее были короткие прямые волосы, русые с красивым рыжеватым отливом. Небольшие серые глаза с длинными темными ресницами. Светлая нежная кожа с легким румянцем на щеках. Тонкое лицо, тонкая шея. И вся она, хотя и сидела, показалась Коле стройной и тоненькой и, скорее всего, была совсем невысокой. Сейчас она смотрела прямо на здоровую Боброву с мальчиком в когтях и насмешливо улыбалась.

– Отцепись от него, – повторила она тише, – он же тебе во внуки годится.

– Мне восемнадцать, – буркнул полузадушенный мальчик, тем не менее выбираясь из ослабших объятий Бобровой.

– Джентльмен, – коротко засмеялась соседка Вяткина и отвернулась. Взгляд ее встретился с Колиным взглядом.

– А тебе сколько лет? – улыбнувшись, спросил он.

– Тоже восемнадцать, – ответила она. И добавила: – Папочка.

– Почему папочка?

– Смотришь свысока.

Коля слегка смутился. Да, он знал за собой это: смотреть на молодых девушек свысока, точно сам-то уже много повидал в жизни и при случае может поделиться с ними опытом. Этой, похоже, опыта самой было не занимать. Она смотрела на него спокойным прямым взглядом, не робко и не вызывающе, а так, как надо. Коля для себя никогда еще не пробовал определять, как же должна смотреть девушка, а сейчас, увидев, понял сразу – вот так.