Владилен Елеонский - Прохоровка. Крах «Тигра»

• Название: Прохоровка. Крах «Тигра»
• Автор: Владилен Елеонский
• Жанр: Историческая проза

«Тигр» непобедим для зелёного командира танка Т-34, но есть девушка-сапёр, которая вместе со своей служебной собакой помогает ему найти уязвимое место фашистского монстра.

---

Вдруг из зарослей донёсся какой-то шум. Шилов шагнул в кусты, приподнял ветку и увидел, как Седов тащит за собой обнажённую мокрую Варю, она, как видно, только что, как древнегреческая богиня, вышла на берег из воды.

– Пойдём, Варюха! Дело предлагаю. Спирт и лежбище. Земля токарным станком дрогнет. Лови сладкие мгновенья!

– Да мы что, товарищ сержант, – животные? Отпустите меня немедленно!

Однако Седов не слушал, упрямо тащил девушку за собой. Она сгорала от стыда и возмущения.

Шилов хотел вмешаться, но в этот миг в серебристых июньских сумерках мелькнула рыжая молния. Она ударила Седова в спину, он поскользнулся на влажной глине и рухнул в береговую слизь. Варя схватила сапоги, обмундирование и со смехом убежала прочь.

Седов, как боров, валялся в грязи, скользил на покатом склоне, никак не мог подняться, ругался, на чём свет стоит, а Ласка остервенело лизала его в грязные губы, словно вдруг решила заменить похотливому сержанту Варю.

Через несколько дней Варя с лукавой улыбкой попросила Шилова показать фотографию своей любви. Вместо фотографии любимой девушки, которой у него не было, Шилов показал аккуратно запаянную в целлофан фотографию Детского фонтана Сталинграда. Варя с недоумением уставилась на фото.

Обугленный скульптурный хоровод, который на фоне дымящихся руин Сталинграда вели дети вокруг скульптурного крокодила, проглотившего солнце, произвёл на Варю гнетущее впечатление. Шилов пояснил, что Детский фонтан предрекал гитлеровцам окружение, им придётся вернуть украденное солнце, но Варя тогда его не поняла. Она лишь успела подумать, что он, как сталинградец, наверное, сильно переживает.

Впрочем, что могла понять Варя, если сам Шилов объяснить-то ничего толком не успел. Пришёл комбат, прервал беседу и прекратил игру в футбол, которую опять, конечно, устроила Ласка. Комбат, выдав очередное китайское предупреждение, отправил Варю и Ласку к Ёловой, а разгорячённым от футбола шиловцам сообщил, что завтра, похоже, немцы, наконец, решатся и начнут наступление.

Комбат, несмотря на все призывы замполита снять Шилова с должности командира танка, успел полюбить его за твёрдость и рассудительность и не только не снял с должности, но поставил на самый ответственный участок. Задача состояла в том, чтобы не обнаружить себя, а если вдруг немецкие танки прорвутся, пройти по склону вдоль оврага, выйти во фланг и ударить им в борт.

– Если будет невмоготу, пой «Расцветали яблони и груши».

– У меня другая песня любимая, товарищ комбат.

Лицо Шилова озарила улыбка, которую так любила его мама. Она сгорела в Сталинграде под немецкими бомбами.

Глава первая. Жил-был Лис…

Жил-был Лис, манишкой бел,

Он хитёр, умён и смел,

Мех, как будто бы подстрижен,

Ровный, гладкий, ярко-рыжий.

Владилен Елеонский, Жил-был лис…

1

Эрик Краузе, строгий поджарый стройный блондин с чертами лица, чем-то отдалённо напоминавшими образ известного немецкого рыцаря, благословлённого римским папой в очередной крестовый поход против «варварского Востока», нравился всем без исключения девочкам на улице провинциального немецкого городка, в котором он родился и вырос.

Первые опыты на любовном фронте показали подросшему Эрику, что красивые девушки любят чёрную военную форму, и так просто идти с каким-то парнем, пусть симпатичным, но без перспектив, не желают. Дурнушки, конечно, были готовы на всё, чем Эрик беззастенчиво пользовался, едва почувствовав почти непреодолимую для любого подростка тягу к противоположному полу. Впрочем, надо сказать, что пользовался без особого энтузиазма.

По совету мудрого дядюшки Франца, способного, кажется, самого Дьявола привлечь на свою сторону и самого фюрера заиметь у себя дома за кружкой пива, Эрик выбрал стезю военного. Слушая рассказы дяди, бывшего танкиста, ставшего после досадного ранения интендантом в одной из провинций захваченной Франции, Эрик проявил себя в Гитлерюгенде, – молодёжной нацистской организации, – после чего, получив соответствующие рекомендации, легко поступил в танковое училище.

Мама была против военной карьеры сына. Она хотела, чтобы Эрик, как его отец, стал инженером. Сам отец о будущем сына не разговаривал, как будто такой проблемы вовсе не существовало. Он сутками пропадал на военном заводе под Аугсбургом, и в те редкие дни, когда приезжал домой, весь измочаленный и уставший, хотел только одного – свежего сала и монотонно шелестящего вороха светских разговоров ни о чем.

Без сожаления оставив свой городок, Эрик с отличием окончил танковое училище, с успехом применяя те математические способности, которые видела в нём мать, однако вовсе не в целях скорейшего освоения инженерного дела, а для мгновенного вычисления в уме нужного артиллерийского угла.

Скоро навык пригодился на Восточном фронте, когда с дальнего расстояния приходилось расстреливать многочисленные обозные колонны русских. Они часто двигались довольно шустро, и поэтому приходилось оперативно высчитывать поправки угла с учетом движения.

Способного танкиста заметили и отправили переучиваться на «тигры». Новая тяжёлая бронированная махина сразу же впечатлила Эрика своими возможностями.

Если держаться от противника на дистанции более полукилометра, можно было оставаться неуязвимым, – такова была броня нового чудо-танка. Скорость позволяла маневрировать, а пушка – бить танки русских с расстояния до двух километров, что поначалу казалось просто невероятным, но вскоре подтвердилось на поле боя.

Эрик прибыл в расположение роты тяжёлых танков, находившегося под русским городом Белгород, и был сразу же назначен командиром новенького «тигра». Учебные стрельбы прошли не очень хорошо, и Эрик решил провести «мероприятие по сплочению», которому его научил милый дядюшка Франц.

Построив экипаж перед «тигром», молодой командир заявил, что готов терпеть от членов экипажа всё, что угодно, даже пьянки и самовольные хождения по девочкам, лишь бы во время боя каждый без понуканий и напоминаний всегда сам отлично знал, что ему следует делать.

Негласный договор был скреплён бутылкой коньяка, которую на днях дядя прислал из Франции, а также весёлой пародией на русский хоровод вокруг ободранного пугала на заброшенном деревенском огороде. Инициатором хоровода неожиданно выступил стрелок-радист Гюнтер, который всегда умудрялся оставаться чумазым, даже после мытья в душе.

Юркому глазастому Гюнтеру, поначалу помешанному на цветных фотографиях обнажённых девиц, с недавних пор вдруг вклинились в голову русские хороводы. Они, кажется, будоражили его теперь гораздо больше, чем цветные голые девочки из мужских журналов. Русский хоровод надёжно вынес ему мозг подобно пуле из ствола русского пистолета ТТ.

Эрик отнёсся к новому увлечению стрелка-радиста снисходительно. Командир решил, что, по всей видимости, контузия, полученная Гюнтером в Сталинграде, не прошла бесследно.

Наводчик Макс, рыжий упитанный увалень с острыми, как у крысы, зубками угостил всех сухой колбасой, которую в невероятных количествах постоянно возил с собой, но упорно не сознавался, откуда она у него.

Заряжающий Гельмут, веснушчатый детина с непропорционально маленькой по сравнению с широченными плечами головой, и массивным носом, похожим на знатную картофелину, выращенную где-нибудь на юге Саксонии, до безумия любил мясо. С пылающим взором неандертальца он притащил откуда-то свежую сырую свиную ногу. затем в два приёма не только разделал её, но также нарубил фарш для котлет, которые весь экипаж дружно слепил за пять минут.

Механик-водитель Вальтер с мертвенно-бледным лицом и раскосым кошачьим взглядом какого-то сказочного персонажа развёл на решётке угли. Если его как следует попросить, он всё делал быстро, чётко и аккуратно, но иногда мог капризничать, набивая себе цену.

Короче говоря, вечер состоялся и, кажется, спаял экипаж. По рассказам дяди Эрик знал, что теперь фронт либо мигом разорвёт спайку, показав огрехи соединения, либо усилит её и превратит экипаж в монолит. По крайней мере, прошедшие на следующий день учебные стрельбы преподнесли сюрприз, – экипаж Эрика занял первое место в роте.

До сих пор не имея в активе серьёзных столкновений с русскими танками, ведя боевой счёт лишь стрельбой по практически беззащитным колоннам, как в тире, Эрик, конечно, не представлял реальной силы русских и был очень низкого мнения об их противотанковой обороне.

Молодой немецкий лейтенант так верил фюреру и дядюшке Францу, был так уверен в близком окончании войны на Восточном фронте, что непосредственно перед началом наступления рано утром пятого июля тысяча девятьсот сорок третьего года сделал в своём дневнике следующую запись: «Операция фюрера „Цитадель“ началась! Седьмого июля кое-кто будет в Курске, но мы идём дальше. Мама, впереди – захватывающий отдых в Италии. Твои опасения были напрасны, всё хорошо!»