Валерий Протасов - Река времени. Дневники и записные книжки

• Название: Река времени. Дневники и записные книжки
• Автор: Валерий Протасов
• Жанр: Русское современное

Книга В. В. Протасова «Река времени» представляет собой миниатюры из дневников и записных книжек за пятьдесят лет, с 1950-х до 2016 г. Это размышления о событиях прожитых лет в формах и образах лирических дневников.

---

В «Маскараде» Лермонтова, подумалось мне после фильма «Поэт и царь» (1927г.), в истории ревности, трагедии оскорбленной души среди блеска бала, не отразились ли следы так поразившей Лермонтова драмы Пушкина? Может быть, не Отелло стоял перед очами Лермонтова, а Пушкин?

Ещё сравнения

Тартюф Мольера и Фома Опискин Достоевского. Не знаю, делалось ли уже такое сравнение, а что-то общее есть.

***

«Униженные и оскорблённые» Достоевского и «Лавка древностей» Диккенса. Нелли ― Нелли, обе так похожи, несчастные, больные, умирающие, обиженные; старик, Сквивеллер, эксцентриада и т. д. Так близки стихии этих двух романов, что не заметить сходства невозможно.

***

Важно не только то, что автор говорит, но и то, что он хочет сказать, даже если это скрывается за наивностью формы. (Диккенс «Лавка древностей»).

Лучше или хуже образы искусства, чем сама действительность? Важно то, что это разное. Одно сыро и полно случайностей; другое пропущено через сердце художника.

Искусство не копия, не «суррогат», а всегда плод воображения, то, чего не было. Иначе, какой смысл повторять уже существующее?

Полуправда

Просветительская схема человека всё ещё определяет наше литературное сознание. А это полуправда. Теневая сторона человека замалчивается. А люди становятся страшными. Все ищут наслажденья, всеми способами; мораль «всё позволено» становится почти нормой. Как тут обойтись старой схемой? Потому она и ползёт по всем швам. И уже появляются произведения, в которых низменное начало в человеке выдается за его сущность. Но в человеке и то, и другое. И победа одной из крайностей – смерть.

Комплексы

Сейчас чуть что: «У него комплексы». Обыватель чего только в эти слова не вкладывает! Без «комплекса» современного человека представить себе трудно. У революционера свой комплекс, у писателя свой, у артиста… и т. д.

Для обывателя комплекс ― это странность, болезнь. Так и вспоминается лесковский «Однодум»: «Всякому то странным кажется, что самому несвойственно».

Опыт ошибок

Сказано: на ошибках учатся. И, точно, если руку обжёг, больше в огонь не сунешься. Но ошибки ошибкам рознь. Сколько бы я ни узнавал о своих ошибках, какой бы опыт при этом не получал, я повторяю их беспрерывно, даже сознавая, что делаю то, что мне вредно. Но не могу иначе. Не могу молчать, если мне защемили душу. Инстинкт сопротивления срабатывает прежде разума, да и разум вполне с ним согласен. Наверное, есть опыт внешний и есть внутренний. Внешний говорит, промолчи, избежишь столкновенья, а внутренний отвечает: не могу молчать. И внутренний прав. Он сохраняет во мне мою сущность.

Часто же просто не помню прошлого опыта. И не опыт, а доверие к инстинкту жизни заставляет меня вступать в столкновение с людьми, о мелкости, злобе которых я знаю.

Деловые люди

Без таланта и деловитости в жизни трудно чего-нибудь добиться. Но талант и деловитость редко идут рядом. И хорошо, когда напористость и деловитость даны добрым людям, а часто бывает наоборот. И если бы все были напористыми и деловитыми, что бы это было? Но деловитость, большей частью, как и талант, свойство природное. И учиться тому, что тебе от природы не свойственно, вовсе не следует.

Печальная картина

Все хотят быть счастливыми, и все счастье своё видят в достижении. Но, достигнув желаемого, счастливыми очень часто себя не чувствуют. Это значит, что не тот путь человек выбрал и не то счастье искал. И, бывает, что от достижения человек становится не лучше, а хуже, и даже мстит кому-то за это. Для многих счастье ― это ступенька над другими людьми к успеху и власти, и ещё ступенька, и ещё ― и вот вся жизнь только из этих ступенек и состоит.

Как-то летом проходил я в Измайловском парке мимо открытого ресторанчика. Двое молодых людей вышли на веранду. Лица осоловелые, глаза мёртвые. И вот, слышу, один говорит другому:

– Главное, ты теперь человек, а они…

И осекся, увидев, что я на него смотрю.

Похоже было, что один из них защитил кандидатскую, но что-то там случилось не так.

Я подумал: «Вот ведь как печально: учился человек, трудился, а пришел заветный день ― ни радости, ни веселья, а только злость да обида на кого-то». И выходит, приобрёл он не то, что нужно душе для счастья, и не только не научился жить, но потерял и то, что имел. Если ты приобретёшь весь мир, а душу свою потеряешь, на что тебе такая победа? ― говорится в Библии.

Печальная это была картина. И, может быть, столько обид, унижений пришлось хлебнуть каждому из них, прежде чем стать таким вот «человеком», сколько дурных примеров насмотреться! Сколько их обижали, прежде чем они начали других обижать! И получилось так, что путь к образованию стал для них той ступенькой, с которой они могут делать зло другим людям.

«Все лезут в перьвые…»

Слова из песни Вл. Высоцкого. И точно: все лезут в писатели, в артисты, в кандидаты наук, в чиновники. Быть бы наверху, добраться до сливок! Но дело тут не только в корыстном расчёте. Внизу всё обезличено, закатано катком. Наверху хоть какой-то глоток воздуха.

***

Усилиями воли можно, конечно, многого добиться.

Но есть и другой подход. Не навязывать жизни свою волю. Если призвание – просто жить: живи, не поднимай пыли. Жить так: достаточно высокое призвание для человека. Кто тебе сказал, что ты должен что-то сделать на земле? ― спросил какой-то философ.

Литературное чудо

Пытаясь объяснить литературное чудо средней России, говорят о том, о сём, о каком-то особом магнитном поле, но забывают о живом народном языке. Как он отзывается в душе: вот что главное для писателя. Без музыки языка не было бы ни Тургенева, ни Толстого, ни Фета, ни Бунина.

Целебная смола

Всё лучшее создаётся в отречении, в предельном напряжении души. Понимаю это по себе в молодости. Душе было плохо. Вся она была в слезах и скорби, как горячий комок. Всё для меня было закрыто в жизни. Боль моя собиралась в душе и капля по капле сочилась из неё, как смола на рану, превращаясь в целебные слова.

Источник счастья

Молодой поэт жаловался на одолевающие его горести, на разлуку с домом.

– В человеческом смысле, желаю вам, чтобы вашего горя не было, – сказал я. – Но в творческом… Вы ― счастливый человек, пока у вас есть это чувство страдания. Вы будете петь, пока сердце ваше кровоточит. Как только успокоитесь, музы отлетят от вас.

Так и все мы: считаем себя несчастными там, где, может быть, и заключено единственно доступное нам счастье. Всякое чувство, всякое переживание ― благо; покой ― смерть. Оттого мы и вспоминаем прошлое с сожалением, что в нём была жизнь.

Дым

Почему-то сегодня утром перед тем, как окончательно проснуться, пришло в голову в ясных словах, что тургеневский дым из одноименного романа ― это не только туманное облако, пар, который рассеивается, как воспоминание о пережитом, но и самый дым – это тоже родина, которую человек носит в душе.

Съезд писателей

Как возбудительно подействовали на меня стенограммы съезда писателей! Всю ночь без сна, с усталостью в глазах. Голова тяжёлая. Чувство национального оскорбления в лице В. Астафьева, и эта холопская выходка писателя Т. Подумывал о письмах в Грузию, писателю Т., В. Астафьеву. Всё кипит во мне. Тихой нашей жизни пришёл конец.

***

В. Астафьев в своём очерке рассказал о том, как его приняли в Грузии, поместив в каком-то чулане в гостинице для писателей. Грузины обиделись. Почему-то о русских можно писать всё. Но как только о человеке другой национальности, то только хорошее. Хорошо сказал об этом В. Распутин, и трусливо другой писатель. Его книга о собаке ― хорошая книга, и она будет жить долго. Но это не значит, что все слова и поступки этого автора заслуживают такой же доброй памяти.

Я за многообразие мира, но за такое, в котором мой родной народ не был бы унижен.

«Мы не дружные»

Читаю «Слово о полку Игореве» в переводе Д. С. Лихачева и его комментариями. Количество страданий в истории моего народа всегда поражало меня. Почему, отчего? От характера нашего сложилась наша история ― это ясно. Но характер отчего?

«Мы не дружные», ― сокрушенно говорила моя бабушка. Столько горькой убежденности слышалось в этих словах, сколько скорби в покачивании головы, что я и теперь помню это.

«Мы не дружные»! Слова эти звучали несчетное множество раз за нашу историю. Но если мы всегда это понимали, что мешало нам сплотиться? Неспелость ли народной души, нежелание ли борьбы, надежда на «авось», недостаток ли мужества? Всё ли это вместе? Но откуда в нас эти качества? Степь ли нас так напугала, или было что-то ещё в самой крови нашей? Ведь и до степи род шёл на род, племя на племя. «Славяне не дружны и не любят друг друга», ― отмечали еще древние историки-чужеземцы. Вот, может быть, в недостатке любви и было дело? Неужели только сильная власть способна сплотить нас? Тогда да здравствуют все блага деспотизма и прелести кнута! Но ведь рабство не может сделать человека сильным.