Валерий Протасов - Река времени. Дневники и записные книжки

• Название: Река времени. Дневники и записные книжки
• Автор: Валерий Протасов
• Жанр: Русское современное

Книга В. В. Протасова «Река времени» представляет собой миниатюры из дневников и записных книжек за пятьдесят лет, с 1950-х до 2016 г. Это размышления о событиях прожитых лет в формах и образах лирических дневников.

---

Несмотря на свою величайшую социальную революцию, мы оказались в хвосте освобождающихся народов. Угнетаемая воля ищет выхода и находит его в каких-то закоулках духа, а не на прямой дороге.

***

Если всеобщему счастью суждено наступить, то оно придёт из какого-то другого источника: из естественного роста человека к свету. Социализм, как и буржуазность, только тени этого пути.

***

Революция на Кубе. Узнаю из газеты «Неделя». Во тьме и молчании, посреди серости – как искра света. По радио гимн искренности и праздничности неслыханной. Имя: Фидель Кастро. В радости бросаюсь к встречным знакомым на улице. В ответ недоумение. Не знают, как отнестись к проявлению неорганизованного восторга.

***

Хрущёвская оттепель, как всякая весна, бодрит и хмелит. Новые мысли, чувства, глотки свежего воздуха. Но как по-разному дышат люди!

***

Молодая русская личность была задушена в тридцатые годы. Мы не живём, а только дышим, и то с трудом. И если для нас это переносимо, то только потому, что ничего другого мы не знаем.

В таких условиях очень ограничены возможности творческого проявления личности, внешней и внутренней свободы. Вот отчего, когда появляется лозунг момента и открывается возможность активного самопроявления (в известных границах), все кидаются в разрешённую лазейку свободы, даже если это «свобода» осуждения писателя за неугодную книгу, которую никто не читал. Клапан открылся – и пар вырвался наружу.

Так было, когда в городском парке культуры организовали факельное шествие (не помню уж, по какому случаю), и мы, какая-то случайная толпа молодёжи, с горящими огнями в руке, сами не понимая зачем, шли толпой куда-то по улице, и какое-то странное, агрессивное чувство зарождалось в нас. Вот так, наверное, шли в Германии в 30-е годы чернорубашечники.

Луч надежды

Знаменитый очеркист из «Известий» – свой человек в московских литературных кругах. Вечером в гостинице прочитал ему свои лирические наброски. С выражением приятного открытия:

– Вот Катаев ищет молодые таланты… Обязательно покажу ему твои новеллы.

Дал адрес, пригласил остановиться у него в Москве, обещал пристроить мои опыты в журнале «Юность».

Кончилось ничем.

Болезнь

Грипп. Странный сердечный приступ. Острое малокровие – следы полуголодного существования. Был близок к смерти и уже умирал. Чувствовал при полном сознании, как холодеют руки и ноги, кровь отливает от сердца. От страха стал бешено ругаться и кричать. Меня бросились растирать платяными щётками.

Я был в полном смысле слова в тисках смерти и тиски эти разомкнул.

***

В счастье выздоровления как-то утром, лёжа против окна в кровати и, видя, как птицы купаются в золотом свете ранней весны, написал об этом этюд.

В газете у сотрудника «большие глаза». Зачем это? Напишите о Дворце пионеров. У них юбилей.

Слабость. Ноги чугунные. Сердце тяжёлым камнем в груди. Не хочет гнать кровь.

На тех же тяжёлых ногах пошёл на празднество и, не сразу, но написал. Оказалось, что тема перехвачена. Газета не может долго ждать. Очерк мой, над которым я так старался, придавая ему черты поэтичности, не пойдёт. Он вряд ли пошёл бы в таком виде, даже если бы я успел в срок.

Чувство ненужности и случайности в литературном и газетном мире. Да и вообще в жизни. Птицы мои – журавли в небе, и нет даже синицы в руке.

***

Не один уже раз является мысль, что единственным выходом для меня может быть только… Самые близкие мне стихи Артура Рембо:

Слишком долго я плакал!
Как юность горька мне!
Как луна беспощадна, как солнце черно!
Пусть мой киль разобьёт о подводные камни,
Захлебнуться бы, лечь на песчаное дно.

Работа и труд

«Работай! Работай!» – только и слышишь, точно мы грузовые лошади, а не люди. Работа необходима ради куска хлеба, а труд есть потребность души. Никогда я не мог работать, если душа моя не участвовала в том, что должны были делать руки. Так было на заводе в кузнечнопрессовом цехе, где я смог выдержать около двух недель. И наоборот: труд становился радостью, когда трудилась душа.

Только в таком труде счастье человека.

***

Все твердят: «Труд – дело доблести и геройства, право и обязанность советского человека». Но больше повинность, как в лагере, где на воротах лозунг: «Труд делает человека свободным». Труд не должен угнетать, подавлять, делать из человека ни пьяного люмпена, ни робота. Труд по приказу – это труд раба. У нас и не думают об этом, вообще не думают, не умеют. Думание ― опасное занятие, ибо предполагает сомнение, несогласие.

Опасность

Среди людей даже кошки нервнобольные. Пройдёт мимо корова, кошка не поведёт глазом. Пройдёт человек, она припадает к земле.

Свобода

«Это не свобода, а воля, девятый век, степь», ― говорит Фёдор Протасов в «Живом трупе». Помню, как меня поразила тогда эта мысль. Свобода, конечно, это выбор, отказ от своеволия, от своей воли. В чём же тогда свобода? В служении большой идее?

– А что бы ты предпочёл? – спрашиваю я себя. ― Свободу какой-нибудь большой идеи или просто свободу в её обычном понимании?

И отвечаю:

– Свободу жизни. Идея, конечно, великая сила, но жизнь ещё более велика. И даже неволя бывает нам чем-нибудь дорога. Свободны ли мы в любви? Отнюдь, нет. В страдании ― тоже. А бывает так, что страдания дороже радости. Так что, свобода – хорошо, а счастье – лучше.

Но и счастье без свободы надоедает. Некоторые приносят в жертву свободе сытость, домашний уют, положение в обществе.

***

Свобода бывает разная. Когда человека лишают физической свободы, он это сразу чувствует. И нет наказания более тяжкого, кажется ему. Но отсутствие свободы внутренней замечается не так остро, многими не осознаётся вовсе, иными же ― лишь со смутным внутренним неудовольствием.

Поэты

Жить можно как угодно, если необходимость совмещается в нас с личным движением. Вот почему художники так болезненно отвечают на все попытки отнять у них независимость.

Если нет права быть самим собой, то теряет смысл и сама жизнь, и внешняя свобода.

Капля дождя

Жизнь человека, как дождевая капля на стекле, катится и катится вниз, сливаясь с другими каплями и расходясь. Где в ней свобода, где случайность?

***

Много читаю. Увлечён литературой Германии. «Тонио Крегер» Томаса Манна для меня откровение.

Покорён магией стихов А. Блока. Сильный талант. Но много эстетизма.

«Капля росы» Вл. Солоухина. Как свежий ветер простоты и естественности.

«Золотая роза» К. Паустовского. Праздник красоты.

Читаю и пью «Тихий Дон» каждый вечер с любой страницы. Многие знаю наизусть. Вот как надо писать, мощно и просто, а красота проступит сама.

Но ничто не исцеляет душу так, как чтение дневников М. Пришвина. Настоящее волшебство слова. Кажется, уходишь всё дальше и дальше, всё глубже и глубже в какую-то неведомую даль, где всё дружественно и мудро. Настоящее царство всесильной мудрости, которой всё подвластно и где ты свободен.

Тайна А. Блока

Стихи, как фейерверк искрящихся драгоценных брызг хмельного окровавленного вина. Бог знает, из чего они! Из жёсткого ли ритма горькой печали, страданий, мистического ли настроения, из какой-то подводной мелодии? Всё это вместе.

Образ и ритм

Образ и ритм в поэзии как единство и последовательность. Один вытекает из другого. Ритмическая интонация живет предчувствием образа в своем звуковом импульсивном колебании. Ритмическое волнение – первокорень мелодии, образа, их предтеча. Музыкальный образ без ритма, без мелодии не существует. Он больше зависит от ритма, от звука, чем звук от смысла.

***

Беглая подача настроения передаёт первоначальную энергию творчества. Музыкальное и живописное обыгрывание тёмного потока подсознания. Эта тайна воспринимается как красота.

***

«Тихий Дон» – это трагическая история о том, как зло разрушает красоту и равновесие жизни, растёт, как снежный ком, и приводит человека к гибели.

***

Под влиянием шолоховского романа сложился сюжет. Крестьянин стрелецкой слободы у самых истоков Дона, не казачьего, не области войска Донского, но есть что-то лихое. «Нижний чин» на германской. Рослый, сильный. Попадает под мобилизацию во время мамонтовского прорыва. И что из этого вышло. Разбиты, бегут – и он погибает у стен монастыря.

Язык

Язык, как и человек, мучается оттого, что ему не дают быть самим собой. Предписания и правила, как сети, опутывают его со всех сторон и не дают свободы движений.

Хороший писатель тем и отличается от посредственного, что освобождает слово от цепей, возвращая ему свободу.