Янник Прово - Милен Фармер – великий астронавт

• Название: Милен Фармер – великий астронавт
• Автор: Янник Прово
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Великий астронавт» – Милен Фармер хотела бы, чтобы о ней вспоминали именно с такими словами. Ей посвящено много произведений, которые напрасно пытаются постичь тайну её успеха. «Выдумывается моя жизнь, мои эмоции», – сказала она в 2006 году. В таком случае кто расскажет о карьере Милен Фармер лучше, чем она сама? В этой книге прослежено тридцать лет карьеры певицы, описанные исключительно её высказываниями, взятыми более чем из трёхсот пятидесяти интервью в период с 1984 по 2013 год.

---

Относительно темы детства в клипе, это период, который каждый видит по-разному, но который необычайно труден. Это травма, рана. Именно изнасилование прекращает юность и наступает возраст, называемый взрослым. Это тяжело. Когда мы дети, то нам прощается даже «жестокость». Начиная с момента, когда ваши действия больше не являются невинными, а становятся обдуманными, все в нашем сознании облачается в другую оболочку. И детская коляска в клипе больше делает намек на катафалк или на могилу, чем на действительно детскую коляску. Я по натуре беспокойная. Когда мы немного ясны… Когда мы касаемся табу, религии, детей, матери – это беспокоит. Ставить людей перед лицом их страхов – это выбор. Именно с этим клипом мы создали наш мир, именно он дал старт. Это было начало большой серии.

Libertine

Именно на «Libertine» я поняла разницу между достигнутым успехом и успехом в СМИ. Этот успех мне очень нравился. Это изменяло и в то же время не меняло мою жизнь в том смысле, что я продолжала свой путь. Начиная с этого момента, я боялась не суметь взять на себя ответственность. В данной профессии очень важно быть уверенным под воздействием кого-либо. В то время мой менеджер Бертран Лё Паж, начиная с «Maman a tort», во многом поспособствовал моей физической трансформации и тому, что я верила в себя. Далее, разумеется, было много работы. Когда меня спросили, на что я потратила бы роялти от «Libertine», то я ответила, что купила бы замок в Боварии, чтобы быть рядом с моим другом Луи, и что я там разведу тысячи обезьян. Луи II (Louis II) с Жилем де Ре (Gilles de Rais) являются моими любимыми персонажами.

Это был первый раз, когда я вошла в Топ-50, он был своеобразным трамплином. Это позволяло мне пойти дальше, так как был медиауспех по продажам и по уровню клипа. Текст песни смущал некоторых составителей телепрограммы, и на телеэкране мой скромный костюм с изрезанными кружевами, а так же моя манера танцевать, заставляли морщиться не одного человека. Но Топ-50 был тогда для того, чтобы показать, что песня нравится всем. В 1986 году во время летней поездки «Европа 1» я спела «Libertine» перед пятидесятью тысячами человек в Марселе. Меня это не беспокоило! Я не могла сказать, что тогда происходило в моей голове, особенно когда я пела «Je suis libertine, je suis une catin». Это было опьяняющим, это единственное, что я могла бы сказать.

Перевод «Libertine» на английский язык был в стадии реализации. Поднимался даже вопрос о том, чтобы поехать в студию в Великобритании и плодотворно поработать с энергичной англо-саксонской командой. Мы не смогли сделать литературный перевод, но кто-то квалифицированно перевел «Libertine», сохранив дух песни.

Для нас «Libertine» не была основой для сингла из альбома «Cendres de lune», впоследствии она была добавлена в студии. Был образ, который в сознании людей становился точным. Именно образ «сексуальности и провокации». Тем не менее, этому образу суждено было измениться, так как следующий сингл должен был радикально отличаться от него. Начиная с этого момента, я не собиралась снова создавать «Libertine». Это было одновременно и легко, и самоубийственно.

Песня. Эта песня пришла инстинктивно во время сеанса записи альбома. Я с коллективом была в студии, когда из колонок начала звучать «Libertine». В то время не было никакого текста, а только несколько нот, которые я уже держала в голове. Музыка предварительно была наиграна Лораном Бутонна на пианино. Я принялась петь наудачу набор слов, который подходил по месту данной мелодии, и внезапно я выдала: «Я – путана, я – путана». Я, должно быть, была очень счастлива в тот день! Композитор сказал: «Черт побери, конечно – это!» и написал «Libertine». Тем не менее, Лоран предпочел «шлюха». Это была более поздняя эпоха, и он сумел убедить меня в этом. Было забавно использовать в наше время слова из другой эпохи. Отсюда и пошло: «Я – шлюха», что рифмовалось с «Libertine». Может быть, это было рождение мятежа! Именно эта эпоха меня очаровывает, привлекает. Да, я могла бы быть распутницей. Распутница – это смесь плутовки и путаны. Образ наивности – нет. Скорее – проницательности. Эти люди в то время считались первыми революционерами в том смысле, что они ломали установленный порядок, будь он религиозный или моральный. Они смеялись над девами. Это то, что мне нравилось делать, но это было немного трудно. Многочисленные чистые души были шокированы моими слишком дерзкими словами или моими нарядами с изрезанными кружевами. В восьмидесятых годах эротическая провокация, безусловно, немного развивалась, но всё ещё была частью запрета, это очевидно. Но я не боялась провокации, я даже совершила рецидив в своем клипе. Чего бы ни было из провоцирования, а это то же, что «Maman a tort» или «On est tous des imbéciles» – это был выбор. В основном это были вещи, о которых до меня, возможно, ещё никто не говорил, и это забавляло меня. Если текст шокировал, то это меня не беспокоило: лучше шокировать, чем оставлять равнодушным. У меня есть вкус к провокации, но в ней целью является желание разобраться в вещах. Над критикой я безумно смеялась. Мы все, разумеется, проститутки чего-то или кого-то. В таком случае, я была проституткой шоу-бизнеса и многих других вещей.

Говорить об эволюции текстов после «Plus grandir» было бы, вероятно, преждевременным, так как у меня их было не так уж и много. Наверно эволюция была на другом уровне. По моему мнению, когда моя бывшая настоятельница впервые услышала эту песню, особенно «добру я учусь голышом», она должна была обменять свою сутану на ажурные чулки и высокие каблуки. Где добро, где зло! Чтобы заниматься данной профессией, уже не нужно хорошо себя чувствовать в своей тарелке. «Жизнь печальна как стакан гранатового сиропа». Печальная, она такая. Является ли стакан гранатового сиропа сверкающим?

Отражение образа «распутницы» не является вероисповеданием! Не нужно воспринимать себя слишком серьезно! Эта тема являлась частью идеала, но не нужно близко принимать то, о чем поется в песне для зарабатывания денег на карманные расходы. Есть вещи, о которых мы говорим, что мы их делаем в какой-то момент жизни по определенной причине, но мы были бы не в состоянии повторить их в другой раз. В любом случае я всегда получаю большое удовольствие от исполнения «Libertine».

Клип. Я действительно очень счастлива от клипа «Libertine». Сделать его на эту песню было почти необходимостью. Это была наша общая идея с Лораном Бутонна, который реализовал её. С самого начала, когда я думаю о песне, я думаю об образе.

Я нахожу этот клип очень романтичным. Мы не «нажимали» на слова, мы рассказали историю с драками между девушками, с лошадями. Распутство упомянуло XVII век, та эпоха основывалась на этом. Было взаимное влияние между текстом и героической эпохой «Маркизы ангелов». Я всегда была Милен Фармер, Милен Фармер, погруженной в огромный салон распутства XVIII века. Мы восстановили обстановку той эпохи, находящейся в упадке. Париками и избыточным гримом мы придали вид распутства персонажам нашей истории, которая вполне может называться небольшим фильмом: десять минут – это почти полнометражный фильм. Это история с героиней, со мной в данном случае, с дуэлянтами, с мстящей соперницей, с маркизом, с развратниками и с ордой продажных крестьян. Так как я очень люблю фильм Ридли Скотта (Ridley Scott) «Дуэлянты» («Duellistes»), я хотела вставить дуэль. Этот фильм я полюбила за его стиль и сюжет. Вся эта работа делалась вдвоём, я не претендую на роль её идеолога. Всё, что принималось в расчет, так это – результат. Лоран вдоволь развлекся тем, что написал сценарий, смешивающий романтизм и эротизм. Обстановкой со светом свечей он хотел сделать немного как в «Барри Линдоне» («Barry Lindon») Кубрика (Kubrick). Со своей стороны я должна была присутствовать во всем.

XVIII век был выбран просто потому, что Распутница родилась в том времени. Но также и потому, что это был демарш, это любовь к костюму, любовь к истории, которую я заново открыла, и которая не так уж и интересовала меня в школе. Было интересно трактовать этот век в период перед Революцией: распутные салоны со свечами, с немного рискованными сценами. Это век распутства, то есть приятная смесь упадка и сумасшествия. Какая-то наивность, поиск счастья через удовольствия. Мне кажется, что в ту эпоху люди были счастливее. Не думая, что в те времена я могла бы жить счастливее, я обожаю в них выделяться. Из-за костюмов и магического характера людей, которых больше нет в этом мире. Я люблю костюмы, но реально не люблю кружева. Я предпочитаю переодеваться в мужчину, по крайней мере во времена того периода. Меня больше привлекает XIX век – как литературой, так и эпохой. И главным образом за то, что сегодня я открыла писателей, которых не хотела читать в школе. Мне было довольно трудно представить себя как личность 1986 года. Я бы очень хотела жить в другой эпохе, в эпоху Сада, например. Только представить костюм и попытаться постичь другую эпоху. Есть ли сейчас ностальгия по эпохам, которые я не узнала? Нет, никоим образом.