Елена Соколова - Поэзия. Том 1. "В моём саду прекрасном…"

• Название: Поэзия. Том 1. "В моём саду прекрасном…"
• Автор: Елена Соколова
• Жанр: Поэзия

Пятая книга киевского автора Елены Львовны Соколовой. Охватывает определённый период её поэтического творчества. Философская, любовная, гражданская лирика. Жизнь – штука непростая. Но рано или поздно всё встанет на круги своя. И добро, любовь, красота спасут-таки мир. Так считает поэтесса и заставляет в это верить своего читателя.

---

Сопернице

Кольнуло сердце или нет?
Пожалуй, нет. Ну, разве что, чуть-чуть…
Хватило беглых мне примет
Понять, что вы должны друг к другу льнуть.

В его глазах нет той любви,
Какую знала я, любима им,
А ты поджилки разорви —
В нём только сытый привкус уловим.

Да, безысходность есть у вас
Быть вместе. Это ли судьба?
Надолго ль прочности запас?
Сколь рабски будешь угождать!

Не поменяюсь я с тобой
И с облегчением вздохну:
Вам оставаться с суетнёй —
Я ж окна шире распахну.

«От подхалимов коробит…»

От подхалимов коробит.
Терпеть не могу. Ненавижу.
С самого детства воротит,
Как рожу иную увижу.

Подобострастную рожу
С улыбкой: чего изволите?
Так бы и влез вам под кожу:
Лаской его обмусолите?

Карьеры особой нету,
(В сравнении с той, что могла быть) —
Отсюда: в картах валеты.
Но ими я смело могу крыть

И королей, и тузов всех
(Будь он хоть ими пронизан) —
Козырем, в гриву и хвост тех,
Что спрятаны у жополиза.

«Кто знает, что такое кровь?»

Кто знает, что такое кровь?
Субстанция, энергия, иное?
Вот неаполитанцы вновь
Зрят что ни год явление святое:

Коль городу судьбою жить
Дано, кровь Януария в сосуде
Вновь закипит, – знать, с прошлым нить
Крепка. Неаполь жив! Ликуйте люди!

Сосуд безмолвен – жди беды!
Вулкана взрыв, чума, война, холера.
И никакой не хватит мзды,
Задобрить чтоб богов, ни слёз, ни веры.

Что ж там в крови? Какой секрет?
Чем так целебна кровь на плащанице?
Дано познать ответ иль нет?
Чтоб знать, придётся ль кровью расплатиться?

Несчастный, жалкий человек.
Не хочет верить заповедям божьим.
Он ищет факты и вовек
Всем чудесам ответ найти не сможет.

«Голубые иголки у ёлочки…»

Голубые иголки у ёлочки,
Голубое небо над нею.
Я поглажу лошадку по чёлочке.
Грудью воздух вдохну полнее

Деревенский – ядрёный, без примеси
Городского смога с осадком.
Эх, лошадка моя, унеси меня
В чисто поле с запахом сладким!

Отдохнём мы с тобою по-царски там:
Средь цветов и травы высокой.
Растянусь на земле (ведь не в марком я),
Там еды тебе, черноокой…

Бытия сущность здесь постигается,
А не в спорах, где двери, стены.
Одуванчики, глянь, обсыпаются…
Время ужинать. Но! Успеем.

«Кто управляет нами так жёстко и неумолимо?»

Кто управляет нами так жёстко и неумолимо?
Кучка каких-нибудь челов богатых, непобедимых?

Сталкивают нас лоб —в – лоб, глупых людей и государства,
Прячутся сами в недосягаемых (подземных?) царствах.

Готовят планету – наш общий дом – к самоочищению,
А нас всех – глупых смертных простых – к самоуничтожению.

Выгодны им невежество наше, пьянство, ругань, войны.
Не должно остаться больше полмиллиарда «достойных».

Вы не верите в заговор нового миропорядка?
Окститесь!
Балуйтесь дальше сказками глупыми, водочкой сладкой.
Проснитесь.

«Купальская ночь завораживает…»

Купальская ночь завораживает.
Купальская ночь обещает
Исправить плохое всё – нажитое,
Грехи сжечь от края до края.

Легенда о свадьбе языческой
Богов (буйство звуков и красок),
О тяге друг к другу физической.
Мистичность и песен и плясок.

Прекрасного лета зенит почти,
И папоротник расцветает.
Кострище чарует, манит, гляди:
Там тленность бессмертье встречает!

Кружат хороводы русалочьи…
Вот если дотронусь – поймаю!
Не ведает тело усталости…
Купальская ночь золотая…

«Люби и не сопротивляйся…»

Люби и не сопротивляйся
Податливости, доброте.
Бредовой ересью не майся:
Равна де грубость правоте.

В том доблесть истого мужчины,
Чтоб женщине, любя, служить.
Не будет ею он покинут,
От рыцаря нельзя блудить, —

Стократ воздаст в ответ любовью,
Поддержит в бедности, в беде,
Создаст достойное гнездовье,
Подарит правильных детей.

«Любовь – это, когда срывает крышу?»

Любовь – это, когда срывает крышу?
Когда озноб по коже и дрожат слова,
И в ритме чардаша сердечко дышит,
Волнуясь не поспеть за скрипкой? Голова

Пуста, нутро же вот-вот разорвётся!
И наплевать на то, что говорят вокруг,
Что чувств ответных пламя не займётся.
И знаешь радость странную от боли мук.

Но кажется, такой любви всё меньше.
Век прагматизма не плодит подобных чувств.
И юноша не в моде побледневший,
И девушка, что потеряла к деньгам вкус.

«Любовь иль страсть была… Не знаю…»

Любовь иль страсть была… Не знаю.
Как говорится, занесло.
Ходила я с тобой по краю.
По краю лезвия. Прошло

Уж с той поры времён немало
А в сердце нет-нет да всплывёт
Глаз шоколад. Их, вроде, знала.
И чувственный, его любила, рот.

А мелочный характер злобный
Раскрылся позже. И тогда
Пожару всё было подобно,
Любовь в костре – огню еда.

Но отболели, к счастью, раны.
Любовь и жизнь – другой виток.
Как ты живёшь, герой обманный?
«Страдаю», – слышен шепоток…

«Маленькие, злые люди…»

Маленькие, злые люди
(Маленькие не по форме, а по сути),
Выступая в роли судий,
Не прощают монументальности – нуте!

Зачем нужны гении, а?!
Чтобы раздражать нас остальных – нормальных,
Так ведь получается, да?
Но на всех не хватает рамок формальных.

И противоборство живёт.
И прогресс не подвластен смехотворности.
Величие к ногтю прижмёт
Всегда тлю, боящуюся мажорности.

Да здравствуют великие!
Пусть не боятся осуждения пешек!
Да молчат безъязыкие, —
Аффект против вящих всегда безуспешен!

Коррида

Дикие, с кровью глаза матадора.
В гневе наивные зверя глаза.
Кто здесь в сражении боле матёрый,
Кто даст другому себя растерзать?

Амфитеатр забиячит: «Оле!» И
В позе, рисуясь, застыл матадор.
Бык, повинуясь ему (не себе),
Самца проявляет могучий напор.

Действо в разгаре. Беснуется зритель.
Клоун с красивой осанкою горд,
Мнит, что он судеб вселенских вершитель:
Сын поломойки – арены вдруг лорд!

Шпаги удар – и враг лютый повержен.
Кровь, и в экстазе зашёлся народ…
Тысячелетьями ценности те же:
С радостью видеть, как там, на манеже
В судорогах бык несчастный помрёт.

«Мне не хочется пить вино…»

Мне не хочется пить вино,
Равнодушна к кальяну я.
Мне бы просто побыть с тобой.
Любоваться игрой огня.

Он могучий, древний, как мир.
Да, пожалуй, древней миров…
Наши чувства – сплошной ампир,
Повторенье античных снов.

Что-то новое есть на Земле?!
Опостылела так спираль!
В этой вечной развития мгле
Повторяется всё. Как жаль…

Я плесну из бокала в камин.
Он сердито так зашипит.
Ты покрепче меня обними.
Просто взгляд, и тот защитит.

Моей бедной Родине Украине

Ох, бедная ты моя, бедная.
Что ж так не везёт красавице?
Слишком уж ты плодородная.
Слишком уж многим ты нравишься.

Сыны, вроде, все башковитые, —
Дерутся, ан, и кусаются!
Слишком уж ты плодовитая…
Увидят – сразу влюбляются.

С тобой под венец встать – немерено
Желающих и мечтающих.
Да вера к ним всем утеряна —
Хотящим и намекающим.

Один, вроде, был весьма доблестный,
Да так прихватил – не вырваться!
Землицы твоей удобренной
Забрал себе, чтоб расшириться.

Ох, наступит ли день твой праведный?
Наступит! Знаю доподлинно!
Судьбинушки шлях исправленный
Средь лучших вижу отобранным.

И пусть все умолкнут соседушки —
Все те, что сострадающие,
Родные по маме, по дедушке,
Урвать что-нибудь мечтающие.

Не зря родилась ты красавицей,
А значит – Богом отмеченной.
Пусть счастья тебе прибавится!
Родной моей. Изувеченной.

Мольберт для воспоминаний

Воспоминания вялыми листьями
Некогда милых весенних времён
Падают, падают тяжкими мыслями…
Краски мешаю нежными кистями,
Силясь портрет написать его:
Снами, раздумьями, памятью, письмами…
Был или не был?
Он иль не он?

Может, был лучше? Может быть, краше?
Или подлее, трусливее был?
Храбр и надёжен, смел и бесстрашен,
Верен и предан, добр, бесшабашен…
Хитрый, отчаянный, в меру бессовестный…
Непредсказуем, порой даже страшен…
Может, смеялся?
Может, любил?

Ну, а потом закружило, завеяло,
Чётко прорезался правды изгиб
Льдами. Морозом, снегами ли белыми,
Тонкой пургой заплетала. Иль нервами?
Лишь бы оставить, лишь бы быть вместе…
Мазала краской, лепила, – всё делала…
Мимо промчался ли?
Намертво ль сшиб?

И не опомниться – всё не при памяти.
В смерть заколдована – объятья злы.
Плакала, рвалась, кромсала кусками я
Всё, что ни под руку – верное знаменье
Выздоровления скорого. Едкий дымок
Чувств безнадежных жаркого пламени —
Твёрдый финал
Безумству любви.

Море