Филлис Дороти Джеймс - Лицо ее закройте

• Название: Лицо ее закройте
• Автор: Филлис Дороти Джеймс
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-098340-7

Молоденькая горничная из богатого дома была слишком умна, слишком красива и слишком хитра.

Она слишком многое знала – и слишком многого хотела.

Ее убийство не показалось многоопытному детективу Адаму Дэлглишу странным – такого следовало ожидать.

Странно другое – убитую ненавидели все члены семьи и даже их соседи. Однако ни один из них на первый взгляд не готов был решиться на преступление…

---

Но ее беспокоили другие обстоятельства. Миссис Макси не придавала особого значения так называемой общей атмосфере. Она сохраняла невозмутимость, руководствуясь здравым смыслом, обращая внимание на те трудности, которые были слишком явными, чтобы их не замечать, и не замечала все прочие.

То, что происходило в Мартингейле, невозможно было не видеть. Конечно, некоторых событий следовало ожидать. Миссис Макси, при всей своей невозмутимости, не могла не понимать, что Марта и Салли с трудом уживаются на кухне. И что временами Марте бывает несладко. Но чего она никак не ожидала, так это того, что по прошествии нескольких недель ситуация станет просто невыносимой. После длинной вереницы необученных и необразованных горничных, которые нанимались в Мартингейл, потому что другого выхода у них не было, Салли являла собой образец сообразительности, ловкости и изящества. Ей можно было отдавать распоряжения с полной уверенностью, что они будут выполнены, тогда как другим приходилось вдалбливать до головной боли, и пока наконец те соображали, чего от них ждут, самой легче было все сделать.

Не нуждайся Саймон Макси в круглосуточном уходе, на Мартингейл, наверное, снизошло бы ощущение блаженного безделья, как в довоенную бытность. Доктор Эппс предупредил, что долго они не выдержат, надо будет или сиделку приглашать, или положить его в больницу. Миссис Макси отвергла оба варианта. Первый – очень дорого обойдется, сиделка всех стеснит, да и неизвестно, на сколько времени она понадобится. Второй означал, что Саймон Макси обречен встретить смерть на чужих руках, а не в стенах родного дома. Частная больница или отдельная палата семье не по карману. Значит, речь идет о койке в местной больнице для хроников, в здании барачного типа, где палаты переполнены, а медперсонала не хватает. Еще до начала финишной прямой Саймон Макси спросил у нее однажды шепотом:

– Ты не позволишь им меня забрать, Элеонора?

– Конечно же, нет, – ответила она.

И он заснул, заручившись ее обещанием, которое, они оба понимали это, выполнить будет непросто. Жаль, что Марта забыла, как она надрывалась до появления Салли. Теперь-то у нее есть время и силы критиковать помощь, которую она с такой готовностью согласилась принять. Но она перешла в открытое наступление. Раньше втихомолку злилась, а ворчать вслух себе не позволяла. Обстановка на кухне накалилась, думала миссис Макси, после праздника надо будет навести порядок. Но пока она не торопилась, до праздника оставалась всего неделя, ее главной заботой было, чтобы он удался.

2

В четверг перед праздником Дебора отправилась в Лондон за покупками, перекусила с Феликсом Герном у него в клубе и пошла с ним на Бейкер-стрит на дневной сеанс посмотреть фильм Хичкока. Эта приятная программа закончилась чаем в ресторане «Мейфэр», славящемся отличной кухней. Уплетая сандвичи с огурцами и фирменные шоколадные эклеры, Дебора думала: день получился шикарный, хоть вкусы у Феликса пошловаты. Но он держался просто великолепно. В том, что не заводишь с мужчиной роман, есть свои преимущества. Если бы они были любовниками, пришлось бы тащиться к нему домой в Гринвич, – он бы не упустил случая, любовная связь накладывает точно такие же жесткие и неукоснительные обязательства, как и брачный союз.

Заниматься любовью, что и говорить, дело приятное, но ей было больше по вкусу легкое, ни к чему не обязывающее общение, которым они сейчас наслаждались.

Не хотела она снова влюбляться. Месяцы сокрушительных страданий и отчаяния вылечили ее от этого наваждения. Она рано вышла замуж, и не прошло года, как Эдвард Рискоу умер от полиомиелита. Теперь же надежным фундаментом жизни она полагала брак, строящийся на дружеских отношениях, общих взглядах и сексе, который доставлял бы радость обоим, к тому же считала, что выходить замуж надо так, чтобы не слишком много тратить на эту затею душевных сил. Феликс, она подозревала, был влюблен в нее – настолько влюблен, что с ним было интересно, но он не докучал своей страстью, и она лишь изредка всерьез задумывалась над надвигающимся на нее предложении руки и сердца. Даже странно, что он до сих пор не сделал его. Нет, он не избегал женщин, она знала это. Почти все считают его убежденным холостяком, чудаковатым, немного педантом и бесконечно забавным. Они могли бы позволить себе и более резкие замечания, но за ним – его военное прошлое, и со счетов это не сбросишь. Мужчина не может быть неженкой или дураком, раз у него французские и английские награды за участие в Сопротивлении. Он был среди тех, чье мужество, эту самую почитаемую и самую славную добродетель, испытывали в застенках гестапо. И больше не надо было подвергать его проверке. Сейчас вроде бы не принято думать об этом, но начисто его прошлое не вычеркнуть из памяти. Никто не знал, что делал Феликс Герн во Франции, но ему прощались его чудаковатые привычки, а он, судя по всему, получал от них удовольствие. Он нравился Деборе, был умным, забавным и отчаянным сплетником. Его, точно женщину, интересовали все перемены, все события, он до тонкостей разбирался в человеческих отношениях. Самые заурядные житейские мелочи ему были интересны, вот и сейчас он слушал рассказ Деборы о Мартингейле и живо реагировал на каждое ее слово.

– Так что сами понимаете, какое блаженство для меня немного передохнуть, но уверена, долго оно не продлится. У Марты скоро лопнет терпение. Я ее не виню. Она терпеть не может Салли, да и я тоже.

– Почему? Салли сделала ставку на Стивена?

– Не говорите пошлостей, Феликс. Неужели, по-вашему, я могу опуститься до ревности к прислуге? Хотя, судя по всему, он действительно ей нравится, и она идет на разные хитрости. Всякий раз, когда Стивен приезжает, она обращается к нему за советами насчет ребенка, хотя я старалась втолковать ей, что он хирург, а не детский врач. А бедняжка Марта слова не может сказать о Стивене – Салли тут же бросается его защищать. Сами убедитесь в субботу.

– А кто еще будет, кроме интриганки Салли Джапп?

– Конечно же, Стивен. И Кэтрин Бауэрз. Вы ведь познакомились с ней в ваш последний приезд в Мартингейл.

– Да, конечно. Глаза навыкате, но личико смазливенькое и умненькое, она умнее, чем вам со Стивеном хотелось бы думать.

– Если она произвела на вас такое неизгладимое впечатление, – парировала Дебора весело, – у вас есть шанс в этот свой приезд выразить ей свое восхищение, а Стивену устроить отставку. Он переусердствовал с ней, и теперь она липнет к нему, а ему это уже осточертело.

– Невероятно, до чего хорошенькие женщины бывают жестоки, когда хотят кого-то унизить! А под «переусердствовал» вы имеете в виду, что он соблазнил ее? Да, как правило, это ведет к осложнениям, но он сам должен найти выход из положения, как это сделал его более везучий предшественник. Я все равно приеду. Я люблю Мартингейл и ценю хорошую кухню. К тому же есть у меня подозрение, что нас ждет в эти выходные сюрприз. Дом, переполненный ненавидящими друг друга людьми, грозит взорваться.

– Что вы, положение не столь катастрофично!

– Но на грани того. Стивен не выносит меня. Он не удосуживается даже это скрывать. Вы не выносите Кэтрин Бауэрз. Она не выносит вас и, не исключено, эти же чувства испытывает и ко мне. Марта и вы не выносите Салли Джапп, а она, бедняжка, не исключено, проклинает вас всех. И это трогательное существо мисс Лидделл будет там, а ее ненавидит ваша матушка. Предстоит шабаш подавляемых страстей.

– Можете не приезжать. Будет даже лучше, если вы не приедете.

– Но, Дебора, ваша матушка уже пригласила меня, и я принял приглашение. Я послал ей на прошлой неделе в высшей степени учтивое письмо, – знаете, как я умею, – и сейчас помечу в своей черной записной книжке, что дело это одно из самых важных.

И он наклонил гладкую светловолосую голову над записной книжкой. Его бледное лицо, такое бледное, что линия лба, где начинались волосы, была почти невидимой, было повернуто к ней профилем. Она отметила, как выделяются на бледном лбу брови и сетки морщин вокруг глаз. Должно быть, у него были красивые руки, подумала Дебора, до того, как гестапо поиграло с ними. Ногти с тех пор не росли. Она попыталась представить себе, как эти руки двигаются по прикладу ружья, держатся за узлы парашюта, сжимаются в кулаки, когда он сопротивляется или упорствует. Не получилось. Казалось, не осталось ничего общего у Феликса, пострадавшего за дело, которому верил, с этим уступчивым, искушенным, язвительным Феликсом Герном из семьи издателей Гернов и Иллингвортов, так же как не было ничего общего между девчонкой, вышедшей замуж за Эдварда Рискоу, и той женщиной, какой она теперь стала. Внезапно на Дебору снова накатила ее malaise[5] – тоска и печаль. Она с тоской наблюдала, как Феликс записывает на субботу предстоящее свидание своей изуродованной рукой, ровным почерком, точно назначает свидание со смертью.

3