Петр Абатин - Когда везде слышен смех

• Название: Когда везде слышен смех
• Автор: Петр Абатин
• Жанр: Русское современное

«Когда везде слышен смех» – поразительная история о жизни, которая не видна с туристических троп. Рассказ о людях, что живут за гранью современности, вдали от суеты больших городов. Книга-мечтание о переплетении человеческих судеб, о трагедии, любви и торжестве воли к жизни. Место действия и главный герой – Санторини, самый романтичный уголок Средиземноморья, остров, овеянный легендами и мифами.

---

– Ура! – крикнул он. – Я иду с тобой. Сегодня я буду тебе помогать. Как же я рад, когда ты берешь меня.

– Нет, – оборвал его старик и улыбнулся. Его кустистые седые усы растянулись на лице. – Ты не понял, малыш. Ты почисти и накорми, а работать я пойду один. Но свое дело ты должен сделать сам. А потом в школу.

Мальчик убрал руки от крана и обернулся. Он серьезно посмотрел на деда и сказал:

– Вот так всегда. Мне достается скукотища, а тебе самое интересное.

– Но ты еще маленький для интересной работы, – продолжал улыбаться дед.

– А я не хочу быть маленьким, – упорствовал Кристос. – Я хочу быть взрослым. Я уже могу.

– Можешь, можешь. Я же не спорю. Но пока ты учишься – ты лишь ученик. Я твой учитель. Поверь мне – то, что ты познаешь в учении хоть и сложно, хоть и скучно, но очень пригодится тебе в настоящем деле. Верь мне, Кристос, следующим летом ты сам будешь водить мулов.

Глаза мальчика, до этого замутненные обидой и непониманием, вдруг снова вспыхнули, и он с надеждой посмотрел на дедушку. В этом взгляде старик невольно узрел кто-то, что уже когда-то видел. Такой же яркий и честный взгляд. Такое же искреннее детское самопожертвование.

«Мальчишка весь в отца. Как жаль, что он этого не видит».

Откинув мимолетную грусть, Андреас присел на потертый табурет и сказал мальчику:

– Умойся и одевайся. Я подожду тебя на улице. Совсем необязательно нам с тобой ссориться погожим летним утром. Сейчас я раскрою ставни, распахну окно, и дом наполнится солнцем и воздухом. Потом мы с тобой пойдем к стойлам. Надо торопиться, пока туристы не проснулись, и пока стадо Хэйдеса не обгадило всю дорожку.

Кристос засмеялся, вспомнив про скользящих на навозе мулов и ругань испуганных туристов, едущих верхом.

Старик встал, подтянул штаны, застегнул ремень, посильнее нахлобучил кепи, толкнул дверь. Та открылась с низким протяжным скрипом, отдаленно напоминающим звучание губной гармошки. Он распахнул ставни снаружи и закрепил их на стенах, открыл фрамугу. Затем повернулся и посмотрел вдаль. Настолько, насколько позволяло его зрение. Очков он не носил, никогда не надобилось, но в последнее время что-то и его глаза стали подводить. Так же, как и других, подобных ему, стариков. Каким бы могучим не было здоровье, а годы все же брали свое. Андреас вздохнул, глядя на синеву необъятного моря поверх скалистого берега. У Неа Камени, островка справа, он заметил большой круизный лайнер, медленно вползающий в кальдеру Санторини.

Скрипнула дверь и за спиной показался мальчик. Он был в полосатой рубашке и вельветовых шортиках. Коричневые сандалии на его ногах были в ужасном состоянии – со стертыми подошвами и надорванными ремешками.

– Скоро начнут шастать, – с легким пренебрежением указал на крышу дома старик и запер дверь. Мальчик понял, о чем говорил дед. Каждое утро Андреас не упускал шанса поворчать на тему ходоков по их дому. Особенно его раздражала постоянно осыпающаяся штукатурка. Кто ж мог теперь сказать, что было в мыслях у тех, кто строил дом прямо в скале под дорогой? Но пока было тихо. Туристы из отелей и с причаливающих лайнеров еще не нагрянули, слишком рано. Можно было спокойно идти и готовиться к работе. Таковой была жизнь старого островитянина и его внука. Ежедневно, с тех самых пор, как Кристос жил с дедом, они каждое утро, лишь солнце вставало с другой стороны острова, выходили из дому и шли к стойлам мулов. Туда, откуда начинался рабочий день старика.

Стадо в десять голов – лишь жалкая часть того, что некогда у него имелось. В былые времена Андреас владел тридцатью головами и мог похвастать тем, что его животные самые востребованные на виноградниках. А что теперь? Десять несчастных ушастых, вынужденных под улюлюканье и хохот везти упитанных туристов сначала вверх, потом вниз по извилистой каменной лестнице. Развлечение в духе времени. Весь остров превратился в один сплошной аттракцион. И нет, Андреас нисколько не противился тому, он всегда с достоинством и стойкостью принимал перемены. Он знал, что у всего есть свое место и время, а также форма. Всему присущи изменения. И в том, что его родной остров становился подвижным и шумным он видел лишь хорошее, радуясь смеху и музыке. Только иногда пару раз в день он позволял себе поворчать на топтунов по крыше, да ненасытных пухлых детишек, осаждающих его мулов. Но что говорить – Андреас давно не знал другой работы, и его еда, как и еда животных, покупалась на деньги, заработанные извозом туристов по пешеходному серпантину города Фира.

Старик и мальчик поднялись по лестнице. Прошли узкими улочками вдоль кафе, ресторанов и таверн. Миновали фасад фешенебельного отеля, расположившегося в старинном особняке 18 века. В этой части города не было машин. Двое людей на этих улицах еле-еле расходились.

С одной из церквей донесся одинокий звон колокола. Он пролетел над улочками и растворился в небе. Андреас перекрестился. Кристос последовал его примеру. Дед и внук прошли через мандариновый сад, принадлежащий теперь невесть кому, и вышли на тропинку, ведущую мимо стоянки автомобилей в поле к низким деревянным постройкам.

– Сегодня я не стану тебе помогать, – сказал старик. Лицо его от ходьбы в гору покрылось потом. Несмотря на раннее утро, воздух уже был сух и прогрет. С моря задувал соленый ветер.

– Я справлюсь, деда, – уверенно сказал мальчик и устремил взгляд вперед. Старик же наоборот глянул в небо и повернул голову налево, следя за заходящим на посадку самолетом. Серебристые крылья ярко сверкнули в лучах восходящего солнца.

Глава 2

– Да, мне уже двадцать девять! – Света ходила по гостиничному номеру взад и вперед. – И ты прекрасно понимаешь, что из всего этого вытекает.

Маша вальяжно расселась на одной из кроватей и медленно выпускала изо рта сигаретный дым. В раскрытую балконную дверь влетал свежий морской ветер, раскидывая в разные стороны тяжелые светонепроницаемые шторы.

– Из всего этого вытекает, что ты зря переживаешь, – сказала она и затянулась. – Мне столько же. И что? Я в принципе спокойно к этому отношусь. Конечно, у кого-то все иначе. Но я – это я. И как кто-то жить не желаю. Мы приехали отрываться, искать. Так какого хрена ты бунтуешь, дорогая?

– Я бунтую? – Света остановилась и посмотрела на собеседницу. – Я не бунтую. Я просто задолбалась отрываться. Честно. Сегодня иди одна, Маш. Я не обижусь, и ты не вздумай.

– Одна? Вот как? А ты же что собралась делать?

– А не важно. Буду гулять, спать, посижу в тихом кафе на набережной. Пойми меня, пожалуйста.

Маша встала с кровати, затушила сигарету в стеклянной пепельнице и сказала:

– Хорошо. Твой выбор, твое дело. Но мы ведь летели сюда вместе. Значит, и ходить должны везде вместе.

– Пойдем со мной. Я ведь только «за», – сказала Света.

Маша расхохоталась.

– Ну, уж нет. Я по полгода сижу в офисе. Тоска смертная. Предлагаешь и здесь киснуть? Это слишком. У нас еще девять дней в этом греческом раю, и я не собираюсь их просиживать в кафешках, да на пляжах.

– Почему киснуть? По-твоему – все, что не связано с клубами и тусовками – скучно? Совсем так?

– У каждого своя правда. Но знала бы я, что ты так повернешь…

– И что? Ты бы не согласилась со мной ехать?

– Именно.

– Значит, так тому и быть, – слишком спокойно для себя сказала Света. – Сейчас я ухожу. Когда приду – не знаю. Если что, звони.

– Договорились.

Маша подошла к балкону и прикрыла дверь, затем резко задвинула шторы. В номере стало темно. Света уже была одета. Она просто схватила соломенную шляпку с тумбочки, сумку и вышла, хлопнув дверью.

– Дура, – сквозь зубы сказала она.

– Идиотка, – так же тихо сказала Маша и улеглась на кровать.

«Что мне делать? Взять машину или на автобусе? А куда ехать? Чем вообще заняться?»

Проходя по холлу отеля, Света остановилась у большого зеркала, отражающего ее в полный рост. Худощавая и стройная, она была одета в белые короткие шорты, черную майку и широкую соломенную шляпу, на ногах босоножки. Она приблизилась. В сумраке холла свое лицо ей показалось каким-то предельно задумчивым. Большие голубые глаза смотрели печально. Она тряхнула головой, сняла шляпу, натянуто улыбнулась себе. Повернулась в профиль. Чуть вздернутый носик, полные губы. Слегка волнистые волосы пшеничного цвета спадали на плечи. Света поправила их рукой и снова надела шляпу. Она перевесила пляжную сумку из-за спины, порылась в ней и достала солнечные очки. Снова улыбнулась своему отражению и одела их. Пошла к выходу. Минуя стойку ресепшен, поздоровалась с администратором, пожилой суровой женщиной, взяла пару леденцов из вазочки на столике и потянула на себя входную дверь. В лицо ударил яркий солнечный свет.

Она вышла на большое крыльцо, отделанное мрамором и искусственным камнем. Отсюда открывался великолепный вид на море и прибрежную деревушку Камари, сплошь усеянную отелями, ресторанами и кафе, мирно соседствовавшими с домами местных жителей. По дорогам, несмотря на ранний час, уже сновали многочисленные машины и скутеры, к пляжу тянулись разрозненные группки отдыхающих.