Виталий Глухов - От олигархии к демократии. Книга I. Монопольное государство

• Название: От олигархии к демократии. Книга I. Монопольное государство
• Автор: Виталий Глухов
• Жанр: Прочая научная литература

Первая часть, данной книги, была написана в 1990 году. В период всенарастающего народного протеста против узурпирующей власть партийно-хозяйственной номенклатуры. В период экономического и политического кризиса системы с всеохватывающей государственной собственностью. Это время кануло в историю и, вроде бы, можно было не вытаскивать данную работу на суд читателей. Но, как показывают события последнего времени, мы еще не разделались со своей историей.

---

Государственный аппарат, в лице партии, нашел своего покровителя, а партия, в лице данного государства – своего исполнителя. Государственный аппарат сделал правильный выбор, для своего спасения, получив так необходимую ему политическую защиту. Партия же поставила на исторически проигрышную карту, слившись с мелкобуржуазным государством и оторвавшись от интересов рабочих и крестьян. Ведь там, где начинается действительная жизнь, государственные чиновники бессильны, что-либо сделать. Они могут изымать, перераспределять, запрещать, ограничивать и т. д. но не могут ничего создать. И как результат измены партии интересам непосредственных производителей, в угоду централизованной государственной бюрократии, мы имеем глубокий экономический и политический кризис.

Монопольное государство, преследуя свои интересы, под прикрытием всеобщности, начинает творить черные дела. Все средства производства переходят в государственную собственность. Общество раскалывается на два противостоящих класса – на представителей государства, как совокупных собственников, и на наемных работников, как наемных рабов этого государства. Теперь, для непосредственных производителей, путь к освобождению лег через труп этого государства.

Все радикальные элементы, увидевшие опасность, для всего общества, в таком перевороте, не могли противостоять чиновничьему разгулу и административному восторгу, из-за своей малочисленности и разобщенности, к тому же сами участвовали в создании этой все пожирающей машины. Многие революционные деятели, сыгравшие не малую роль в свершившейся революции, стали жертвами своих заблуждений. Но именно они были теми первыми идеологами, которые стояли у истоков возникновения данного государства, с всеохватывающей государственной собственностью. Тем более что видные партийные работники, а среди них и такие как Троцкий, Бухарин, Каменев, настаивали на введении принудительного труда, выставляя русского крестьянина и рабочего, как ленивого работника, не способного к интенсивному труду и инициативе, то есть, предлагали строить новое общество на принуждении и насилии, путем создания трудовых армий. Но для этих целей ни в коей мере не подходили Советы, как организованная снизу власть трудящихся. Не могли же трудящиеся сами себя принуждать. Поэтому партия, в своей деятельности делает упор не на интересы рабочих и крестьян, не на развитие самоуправления через Советы, а на воссозданный, в основных своих чертах, старый государственный аппарат. Для централизованной же государственной машины было выгодно представлять наемного работника ленивым бездельником, которого необходимо силой привести к «лучшему» будущему, а поэтому никакого самоуправления, только жестокое управление сверху. Но что это за лучшее будущее, куда загоняют кнутом – мы видим. Тем более что от принудительного труда не возможно перейти к свободному, пока сами непосредственные производители, то есть те, кого принуждают, не свергнут аппарат насилия. Орган угнетения не может стать органом освобождения.

Вполне естественно, что государственный аппарат, укрепившись и подчинив себе гражданское общество, не мог спокойно существовать рядом со своими создателями. Ведь те, кто создал его, может так же и разрушить. Поэтому, дабы спасти себя, «дитя» и пожирает своих «родителей».

3

Из положения рабочих видно, что до сих пор борьба рабочего класса, за свое освобождение не увенчалась успехом. Именно этот факт эксплуатирующие классы и их идеологи выдвигают как доказательство того, что рабочий класс вообще не способен добиться своего освобождения. Защитники сходящих с исторической арены отношений всегда представляли данное положение вещей как аргумент в их защиту, и провозглашали их вечными. Но только то, что наемные работники не добились свободы сегодня, совсем не означает, что они не сделают этого завтра.

В тех случаях, когда пролетариат, своими революционными действиями, добивался значительных успехов в улучшении своего положения, он еще был не достаточно силен и организован, чтобы закрепить это достижение. В России же революция произошла в условиях, когда капиталистический способ производства был недостаточно развит, преобладало мелкотоварное производство. Низкий уровень обобществления производства не создавал условий для перехода к непосредственно общественному производству. Еще только часть продуктов труда и некоторые формы деятельности принимают товарную форму. Меновая стоимость не стала еще господствующей в общественных отношениях, наряду с личной зависимостью. Поэтому переход от неразвитого товарного производства, при данном уровне развития производительных сил, к непосредственно общественному производству, не мог не повлечь за собой замену личной независимости, на основе меновой стоимости, на личную зависимость одних от других.

Возможность такого хода событий и предполагал Ф. Энгельс, в письме к Вейдемейеру: «Мне думается, что в одно прекрасное утро наша партия вследствие беспомощности и вялости всех остальных партий вынуждена, будет стать у власти, чтобы, в конце концов, проводить все же такие вещи, которые отвечают непосредственно не нашим интересам, а интересам общереволюционным и специфически мелкобуржуазным; в таком случае под давлением пролетарских масс, связанные своими собственными, в известной мере ложно истолкованными и выдвинутыми в порыве партийной борьбы печатными заявлениями и планами, мы будем вынуждены производить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами отлично знаем, насколько они несвоевременны. При этом мы потеряем головы, надо надеяться, только в физическом смысле, – наступит реакция и, прежде чем мир будет в состоянии дать историческую оценку подобным событиям, нас станут считать не только чудовищами, на что нам было бы наплевать, но и дураками, что уже гораздо хуже. Трудно представить себе другую перспективу».

4

Становление монопольного государства ознаменовало наступление не лучших времен для рабочего класса, так как он попал под пяту еще более беспощадного – монопольного капитала. Все свойства капитала, как орудия эксплуатации, в данных условиях, сохраняются, и даже усиливаются, благодаря прямому выражению его интереса через политическую власть. Овеществленный труд продолжает господствовать над живым, но уже в виде господства государства над наемными работниками. Здесь государство выступает, по отношению к наемным работникам, как всеобщий капиталист, как хозяин и распорядитель всего общественного богатства. Наемный работник же, не имеющий ничего, кроме своей способности к труду, вынужден продавать себя за гроши, которых едва хватает на самое необходимое. При этом государство не только вынуждает рабочего продавать себя, но и, от имени общества, насильственно привлекает к рабскому труду.

Государство, как монопольный собственник на средства производства, и наемные работники, как собственники своей рабочей силы, взаимно предполагают друг друга. Наемным работникам необходимы жизненные средства, находящиеся в собственности государства, а государству необходим живой труд, так как накопленное в руках государства богатства, в каких бы суммах оно не исчислялось, мертво без оживляющего живого труда. Только в горниле живого труда капитал обретает душу, выходя из него еще более могущественным. Но, выйдя из одного процесса воспроизводства, капитал с еще большей жадностью набрасывается на рабочую силу, чтобы снова включится в процесс производства, но уже в расширенном виде. Монопольный капитал живет, растет, господствует и, в лице своих представителей строит планы, и жизненно важным продуктом его существования является жизнь рабочих. Он превращается во всепожирающую машину, забирающую все здоровые силы общества, а государственные жрецы обеспечивают его необходимой пищей – наемными рабочими. Но, прежде чем бросить рабочего в перемалывающие жернова монопольного капитала, государственные идеологи основательно забьют ему голову об отсутствии в нашем «самом гуманном» обществе эксплуатации человека человеком, что-то на вроде анестезии, чтобы больно не было. Государственные чиновники и их идеологи упорно муссируют миф о преодолении, в нашем социалистическом обществе, эксплуатации человека человеком, при этом, не выходя за пределы голого отрицания. Этот миф, проникая в сознание граждан, обрастает сопутствующей ему ложью: о единстве интересов всего общества, о равенстве всех членов общества, о социальной защищенности, о том, что прибыль возникает из хозяйственной деятельности предприятий, а не часть труда рабочего, отнятая у него без обмена, и так далее. Марксисты на словах, называющие себя коммунистами, на деле стали защитниками системы жесточайшей эксплуатации наемного работника. А из теории марксизма выхолостили революционную сущность, превратив марксизм в удобную для власти идеологию, и сказочку для народа.