Анри Коломон - Франсуа и Мальвази. I том

• Название: Франсуа и Мальвази. I том
• Автор: Анри Коломон
• Жанр: Современные любовные романы

Историко-приключенческий роман. Действия происходят на фоне войны за Испанское Наследство в начале XVIII века по Рождеству Христову.

---

В дверях появился доселе отдыхавший маркиз де Спорада. На его каменном лице при виде де Морне не выразилось ни одно из чувств, бурно клокотавшей досады, по случаю приезда наследничка.

– Завтра в пять баронесса велела кучеру синего экипажа подъехать к ее гостинице. – ответил Гийоме на все вопросы одним разом.

В тот вечер собравшийся костяк банды наследника, в одной из двух смежных отведенных для них комнат закрывшись от головорезов ознаменовал свой съезд и удачный ход дел хорошим запоем, но в меру, перед грядущим делом.

Пиво было отвергнуто. Его вообще тогда во Франции не воспринимали, если не сказать сильнее, не любили, предпочитая вину, даже если плохому. Так что трактирщику, очень недовольному таким оборотом дел, пришлось вытаскивать все самое лучшее из винных запасов. Но это вовсе не означало, что пиво являлось неудачной новацией… ибо испить холодный солодкий напой в летнюю жару – кому не захочется?

Итак, как уже говорилось: Гийоме, Аньян, Метроне и на другом краю стола де Спорада, Манде и де Морне сидели за столом, поставленным на него двумя корзинами бутылок и множеством легкой закуски возле.

И какая попойка обходится без разговоров, тем более в такое для них время, когда обсудить кое-что было просто необходимо. И если сначала собутыльники лишь только переговаривались, то потом под воздействием зеленого змия разговорились, а Гийоме принялся играть с Аньяном и Метроне в ландскнехт по новому типу, коему сначала научил, прежде спустив на нем все что имел, в злосчастном лиможском кабаке.

Прежде чем играть всерьез, Гийоме раздавая предупредил что: кто будет мухлевать, будем бить по наглой белобрысой роже.

Естественно что азартная игра, хоть и по небольшой ставке в одно су, в дополнение к пенистому шампанскому, рубиновому кагору и бургундскому, вызывало у пьянеющей троицы взрыв эмоций и как следствие появилась потребность в анекдотах, в которых Аньян был особенно мастак и травил их по своей крестьянской природе очень умело и безумолку, так что это вызвало и Гийоме рассказать свой еврейский анекдот, в котором у Абрама на похоронах спросили: отчего у него теща умерла: – «Грибов объелась». После следующего вопроса выяснилось, что синяя она такая – потому что жрать не хотела.

Анекдот неприятно натолкнул де Морне на разговор о деле, на которое они здесь все собрались.

– Где головорезы? – спросил он у Спорада.

– Заперты. – неохотно ответил тот.

– А сколько их? – снова осведомился он, имея ввиду людей из Обюссонского замка.

– Понятия не имею, спрашивай у Гийоме.

Гийоме услышав что речь зашла о нем, сам предупреждая вопрос ответил на него де Морне.

– У нее Рено и еще двое из свиты, и еще должны прибыть трое на кабриолете.

Тут Манде поняв, что настало время сказать ему, не упустил момента:

– Этот кабриолет не прибудет, я позаботился.

– Так их значит всего трое! – воскликнул Аньян, доселе считавший, что нападать так и придется, на прежнюю вереницу экипажей, будучи не в курсе дела.

– Ты что орешь, дурак! – осадил его Метроне стукнув кулаком по лбу. Еще более неприятно для Аньяна доставило выслушивать шипение Манде.

– Тебе что не говорили: мы здесь не одни?

В гостиничной части трактира они были действительно не одни. За стеной, а точнее за тонкой перегородкой в соседнем номере обретались граф де Гассе и граф д’Олон с общим слугой Баскетом.

Причиной того, что два великосветских льва решили уединиться в этой богом забытой местности, в более чем заурядном для них трактире, было желание друзей отдохнуть от праздной жизни на фоне природы и развеяться на охоте в лесу графа д’Олона, до которого было отсюда не больше лье.

Естественно охотников не могли заинтересовать все приезжавшие, и приезжавшие люди под плащами, под камзолами скрывающие свое вооружение, что невозможно скрыть от глаз таких бывалых вояк, коими являлись: мушкетер де Гассе – известная шпага во Французском королевстве, и силач д’Олон, любивший более стрелять, так как сражаться на шпагах с его могучей, как старая дубовая ветвь рукой, было убийственно и охотников на такое дело находилось мало, разве что неустрашимый де Гассе, противопоставлявший тяжелым молниеносным ударам, свою молниеносность в легкости движения, заходов, а главное точность ударов клинка.

Зоркий глаз в бою имел точно такие же свойства и в жизни, поэтому он сразу посчитал съезжавшихся подозрительными типами. Однако хоть многочисленные соседи и внушали подозрение, настоящие дворяне не могли отделаться от них: съехав первыми, а так как друзья были именно такими дворянами, то и не уезжали, стараясь не замечать ничего, как будто тех и не существовало вообще. Но как можно не заметить, когда порой через перегородку доносился смех, обрывки фраз, а то и целые выражения, как например последнее: «Так их значит всего трое!», с воспоследовавшим после более чем подозрительным успокоительным шипением.

А так как их с Баскетом было именно трое, эта услышанная фраза не могла их не встревожить и не подтолкнуть к принятию мер безопасности.

Иначе они выглядели бы просто беспечными людьми, коими конечно же не являлись.

Первым побуждением было схватиться за оружие, но по здравому размышлению, принялись сначала за баррикадирование дверей. Осторожно приподняв старый дубовый комод д’Олон как перышко беззвучно опустил его вплотную к дверям, открывавшимся вовнутрь. Баскет задвинул щеколду, а де Гассе и д’Олон еще подставили торцом к комоду не менее массивный шифоньер.

Теперь предстояло приготовить оружие: все какое у них было, а было его на троих предостаточно, ведь приехали они сюда поохотиться. Помимо шпаг, имеющихся у каждого дворянина в наличии, имелись так же три тренировочных пистолета д’Олона, которые всегда были с ним, где бы он ни был. Кроме того: три охотничьих ружья и достаточное количество пуль и пороха. Пока Баскет вытаскивал все указанное на стол и заряжал, де Гассе затушив свечи подошел ближе к перегородке, а д’Олон пользуясь темнотой, выбрал наблюдательный пункт у окна, глядя из щели занавесок во двор до конюшен и каменной ограды.

Закончив заряжать Баскет, как и его два господина погрузился в выжидательное недвижение.

– …Хватит пить!…До поросячьего визга нализались… – доносилось через перегородку. – Рано вставать…

* * *

Консьерж орлеанской гостиницы, где остановилась баронесса д’Обюссон, как ему было велено, разбудил ее в тот час, как подошел экипаж, то есть ранним утром.

Сказав как положено: доброго утра, исполнительный служащий собрался уже уходить как…

– Это что такое? – услышал недовольно строгий тон баронессы, разбуженной его стуканьем об открытую дверь. – Разве сейчас пять, или у вас в пять только начинает светать?

Испуганный неожиданно-неприятным оборотом, к коему его привела его исполнительность, консьерж взглянул в окно и действительно согласился что сейчас не пять.

– Но, мадам, вы просили разбудить тотчас, как приедет синий фиакр, а он уже подъехал, извольте в этом убедиться.

Баронесса поняла почему так получилось, но не рассердилась на кучера, из-за которого не доспала и благодаря которому у нее прибавилось столько времени. Можно было еще сладко вздремнуть, но спать расхотелось совсем. Часы показывали четыре, с несколькими минутами.

– Еще раз простите. – извинился все еще не ушедший консьерж.

– Не стоит, не стоит, прикажи чтобы приготовили завтрак и разбуди слуг.

– А кучеру что сказать?

– Скажи что его часы спешат на час, если они конечно у него есть.

Вынужденно улыбнувшись, консьерж удалился по делам, конечно же и не думая ничего говорить кучеру.

Оставшись одна она подумала: нужно еще хоть немного вздремнуть, но сонливое состояние как рукой сняло. Захотелось выйти в сад на утреннюю свежесть. Никогда ранее она так рано не вставала в своем замке, потому что ложилась там поздно и вставала так же поздно, так что раннее утро никогда не представало перед ней в таком благоухающем пробуждении, каким баронесса видела его в саду, полном запахов разносящей их холодком свежести и росы, начинавшей уже искриться.

Сорвав яблоко продолжила гулять по тропинке в таком месте, где казалось бы никаких мыслей не могло возникнуть – одно чувство отдохновения, но у баронессы было слишком много забот на предстоящий день, чтобы о них не думать: по приезду квартиру найти поближе к их нотариусу, если её не будет в наличии у родственницы, подумалось что плата очень вздорожала… визиты к нотариусу, и в суд, и вообще много разного прочего, что ей поручил супруг.

Помимо забот она думала о Париже, который уже совсем забыла.

* * *

Де Морне проснулся внезапно – после резкого всхрапа. Протерев глаза посмотрел на часы: «почти шесть??!» Вскочил с кровати, чуть не с воем побежал к прилегшему Гийоме, пнув того куда не следует.