Михаил Басханов - «У ворот английского могущества». А. Е. Снесарев в Туркестане, 1899–1904.

• Название: «У ворот английского могущества». А. Е. Снесарев в Туркестане, 1899–1904.
• Автор: Михаил Басханов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4469-0728-1

Настоящее издание – научная биография выдающегося представителя русской школы военного востоковедения А. Е. Снесарева (1865–1937). В книге рассматривается туркестанский период (1899–1904) жизни А. Е. Снесарева, который имел важное значение для его формирования как военачальника и исследователя стран Востока. На основе архивных документов раскрываются многие эпизоды службы А. Е. Снесарева в Туркестане: поездка в Индию, рекогносцировки по Туркестанскому краю, командование Памирским отрядом, поездка в Великобританию, работа с британскими военными атташе. Значительное внимание уделено эволюции военных и военно-востоковедных взглядов А. Е. Снесарева, а также малоизвестным эпизодам его личной жизни. Многие архивные материалы и фотодокументы из российских и британских государственных и личных собраний вводятся в научный оборот впервые. Книга выходит в свет к 150-летию со дня рождения А. Е. Снесарева.

---

Маршрут Снесарева пролегал по самой восточной оконечности Ваханского коридора, территории, которая, в соответствии с протоколом о разграничении на Памире 1896 г., принадлежала Афганистану. В своей восточной части Ваханский коридор соприкасался с Тагдумбаш-Памиром, права на который предъявляли как китайцы, так и канджутцы, но китайцы никогда не контроливали эту часть Памира фактически. Ближайший китайский пост в верхней части р. Тагдумбаш находился от Снесарева в 50–60 верстах по прямой, а с учетом горных путей и того более. Поэтому ожидать встречи с китайскими постами Снесареву не приходилось. Киргизский староста, исполнявший роль китайского пограничного надсмотрщика, встретился Снесареву только у пер. Калик, но он не мог предъявить Снесареву каких-либо вразумительных претензий. Что касается упоминания о предстоящем 5-дневном переходе по афганской территории, то в действительности этот переход (ок. 18 верст) был сделан Снесаревым форсированно в течение нескольких часов.

Из письма также не вполне ясно, в связи с чем Снесарев беспокоился о физических способностях подполковника Полозова. Последний в отличие от Снесарева хорошо знал район и имел опыт горной подготовки. За год до этого Полозов провел рекогносцировку дороги на Хорог через перевалы Одурди и Гушхон и р. Пяндж между Калаи-Вамаром и Лянгар-Гиштом. Полозов имел хорошее здоровье, но, как тогда говорили, был подвержен «туркестанской болезни», то есть мог иногда крепко выпить[52]. Не исключено, что Снесарев пересказал сестре подготовленный для британцев вариант объяснения причины, по которой Полозов не мог пройти через пер. Калик. Этот предлог мог понадобиться для получения разрешения Полозову пройти соседним пер. Минг-теке, весьма интересовавшим штаб Туркестанского военного округа. В письмах к сестре Снесарев мало упоминает о Полозове. В письме с Памирского поста он кратко пишет о своем спутнике: «Товарищ мой по путешествию человек хороший, но не моего склада. Он все уже успел мне рассказать в длинное путешествие и теперь мы едем с ним молча…»[53].

Как представляется, основные работы по разведке в Индии штаб округа возлагал на подполковника Полозова, как опытного офицера, к тому же курировавшего в штабе округа индийское направление (о чем было известно британской разведке). В пользу этого говорит и маршрут Полозова в Индии – по Северо-Западной границе Индии, личный осмотр им войск и стратегически важных территорий – Хайберского прохода, укреплений Пешавара и Кветты и др. Для облегчения сбора сведений Полозову под видом слуги был придан Кабир-шах, уроженец Кашмира, состоявший при окружном штабе практикантом по урду и персидскому языкам. Кроме того, именно Полозову по итогам поездки в Индию было поручено составить секретное военно-статистическое описание «Северо-Западная граница Индии», в то время как Снесареву поручили разработать военно-географическое описание Северо-индийского театра, менее значимого направления, и без разбора стратегических вопросов.

Следующее письмо написано Снесаревым из урочища р. Михман-джулы (в месте ее слияния с верхним течением р. Аксу) близ афганской границы: «Подошел к афганской границе и посылаю тебе продолжение (по момент) моих записок. Юрта моя стоит как раз на границе; предо мною то ущелье (сейчас все в тучах), по которому завтра я двинусь. Вот уже четыре дня, как иду совершенно один (мой товарищ отстал от меня на один переход и пойдет той дорогой, о [которой] я тебе писал). Завтра 30 верст придется идти по афг[анской] территории; выслал вперед разведчиков и они доложили, что афганцев не видно… Надеюсь завтра проскользнуть, для чего поднимаюсь с зарей.

Иду очень высоко (более 14 тыс. фут.), вчера ночевал под перевалом на высоте 16 тыс. фут., у Ата-Бая ночью пошла носом кровь: по спуске сегодня в долину Ак-су (13 тыс. фут.) ему стало лучше… заболеет он у меня и я останусь с дикарями один, без языка… Последние две ночи ночевал у памирских киргизов в юрте; с вечера пощупаешь еще около себя револьвер, а через две секунды так спишь, что могут унести не только револьвер, но и даже и самого за ноги…»[54].

После прохода через афганскую территорию Снесарев остановился у места слияния рек Калик и Кара-чукур. С этой стоянки он пишет письмо сестре: «Я нахожусь сейчас на китайской территории (у слияния р. Калика и Кара-Чукура)… Афганскую территорию проскочил благополучно – шел рано и в полном тумане (т. е. в облаках)… перевалил вчера перевал Михман-Юлы. Если бы ты могла себе представить, что это значит, по какой круче и камням приходится идти, лошади портят себе ноги… облака плывут уже под ногами, идешь по глубокому снегу, в 50 шагах пред собой видишь куски (край) ледника в 5 саж. толщиной… Товарищ мой отстал, англичанин не встречает, собственной палатки я не заводил и мне сначала пришлось спать под открытым небом, но к счастью, киргиз нашел в 4 верстах юрты; это оказались китайские надсмотрщики (около них живут и некоторые таджики)… Пришлось обрадоваться и надсмотрщикам, хотя их гостеприимством и кровлей надо пользоваться осторожно (обо мне немедленно послано известие китайскому начальству). Сегодня ожидаю английского офицера и товарища А.[А. Полозова] с [которым] двинусь далее и, вероятно, дня через 2 очутюсь на британской территории… Письмо посылаю со своим киргизом; надеюсь, что он благополучно проскочит через афганскую и китайскую территорию, и донесет письмо до Памирского поста, откуда его уже направят как следует. <…> Мои китайские надсмотрщики чуть не зашалили: послали за другими, стали собираться в кучки и говорить Ата-Баю, что как же это на чужой земле русский офицер живет, вида никакого не представляет и знать ничего не хочет… Я велел передать кучке, что если они сейчас же не разойдутся, то я начну дуть их нагайкой одного за другим; это подействовало и стража китайская успокоилась… Час спустя приехал английский офицер – молодой, очень простой (с виду) человек… Кроме английского не знает никакого другого, я не знаю английского (практически) и начался у нас такой разговор: он говорил своему переводчику по-английски, этот моему по-персидски, а мой (Ата-Бай) мне по-русски… Объяснившись о деле, перешли к болтовне и, т. к. переводчики были лишними, то начали: он мне по-английски, я ему по-французски (он понимать немного может) и беседа пошла за любую душу… Посидел он у меня часа 2, напился чаю, представил двух канджутских принцев (порядочных ослов) и уехал… Завтра с товарищем (он приезжает сегодня) двигаемся к англичанину… Тот же англичанин привез нам бумагу от политического агента в Гильгите, в [которой] он приветствует нас со вступлением на британскую территорию и желает нам прекрасно провести на ней время… Очень лестно, но конечно, по-английски лицемерно… Вероятно, за нами следит уйма шпионов…»[55].

У места слияния р. Калик с р. Кара-чукур во время путешествия на Памир, в долины Вахана и Ярхуна, останавливался в сентябре 1894 г. Джордж Керзон, помощник британского министра по делам Индии. Керзон исследовал истоки р. Амударьи (Оксус) и обнародовал результаты путешествия в работе, на которую часто ссылался А. Е. Снесарев, – «Памир и истоки реки Оксус»[56]. За Памирскую экспедицию 1894 г. Керзон удостоен золотой медали Королевского географического общества. Через пер. Калик в августе 1888 г. прошел в Хунзу штабс-капитан Б. Л. Громбчевский. Этим же перевалом возвращался с Памира в Гилгит и Керзон. «На следующий день мы прошли его, – записал в своем дневнике Керзон. – На седловине я с помощью анероида, простого термометра и гипсотермометра сделал определение высоты, которая составила 15870 футов. Седловина перевала Килик представляет собой вытянутое плоское плато, покрытое валунами, травянистыми болотами и небольшими озерцами. На самом перевале снега не было, но снеговая линия проходила чуть выше на окружающих нас горах, которые были покрыты снегом»[57]. Из Гилгита Керзон отправил телеграмму своей американской невесте Мэри Виктории Лейтер – «Слава Богу, Памир остался позади!»[58].

Письма Снесарева и русские военные карты района[59] позволяют реконструировать его маршрут от поста Памирского до пер. Калик на границе с Британской Индией. С поста Памирского Снесарев направился хорошо известной дорогой, ведущей к посту Истыкскому (принадлежал к группе восточных постов Памирского отряда) – р. Карасу, урочище Камар-утек, пер. Шур-булак и Ак-бура в долину р. Уч-джилга-сай и по ней к посту Истыкскому. От поста он повернул на юго-запад и направился по вьючной тропе на верховья р. Истык, и, дойдя до рабата Джарты-гумбез, повернул строго на восток и пошел вдоль афганской границы к пер. Кызыл-рабат, спустился в урочище р. Кызыл-рабат и проследовал по ней до слияния с р. Аксу, повернул на юго-запад и направился по ней до места впадения в нее р. Михман-джулы. Отсюда Снесарев двинулся строго на юг по ущелью р. Михман-джулы (полностью лежащему в афганских пределах) до одноименного перевала, спустился с него в западную оконечность Тагдумбаш-Памира в долину р. Кара-чукур и, следуя в юго-западном направлении по ущелью р. Калик, вышел на пер. Калик.