Юрий Линник - День флота. Матросские рассказы и повести

• Название: День флота. Матросские рассказы и повести
• Автор: Юрий Линник
• Жанр: Русское современное

Во многом автобиографичные рассказы и маленькие повести Юрия Линника повествуют о флотской жизни, о становлении молодого матроса, об историческом переломе в истории флота, в судьбах людей и кораблей, имевшем место в девяностые годы. Особое признание читателей получила повесть о корабельном псе. В повести «Два крёстных Ивана» показана связь поколений: поколения, победившего фашизм, и поколения наследников той победы.

---

– Об аресте забудем, а этот разговор только между нами, тобой и твоим командиром. Можешь идти.

Беседа, вернее монолог окончен. Садовскому оставалось лишь произнести формальное «есть» и покинуть командирскую каюту. Он спустился в пост управления машинным отделением и устроился в удобное кресло командира боевой части. Аудиенция у командира оставила двоякое послевкусие. Казалось бы, компромисс налицо, но копни глубже – одна из сторон кладёт своего короля на шахматную доску. Внизу за прозрачной стеной кабины управления вокруг проёма демонтированных паёл копошились мотористы. Переносная лампа, опущенная в трюм, снизу грязно-жёлтым светом подсвечивала  лица, искажая их до неузнаваемости.

Итак, теперь уже просьба. Просьба не приказ. По сути, не все просьбы обязательны для исполнения. Но здесь нечто особое, что будет поважнее приказа! Неспроста Ильясов пачку выкурил, прежде чем решиться на откровенный и доверительный разговор с электриком. Фактически, поставил на кон игры свой командирский авторитет, запросил у матроса, что называется, вотум доверия. Проигнорировать просьбу означало бы оскорбить командира. А имеет ли на это право электрик и заслуживает ли того командир? Матершинник, правда, ещё тот, но это русский флот, понимать надо. ХитрО задумано, не правда ли? Садовский вздохнул: «Ну да ладно, значит, его взяла». Открыл амбарную книгу, служащую для черновых заметок, и начал набрасывать схему контрафактной примочки к проекту 204.

Через пару дней оглушительный трезвон в коридоре офицерского отсека заставил распахнуть двери офицерские кают, в которых в момент нарисовались головы их ошарашенных хозяев. Это было тестовое включение сигнализации арсенала. Пусть бдят командиры!

Тем не менее, арест «де юре» Садовскому никто не отменил. Поэтому бремя, пусть не тяжкое, «полного кавалера пяти суток» он носил, пока не пришла пора идти в отпуск, и пять наградных суток были погашены. А вот пять суток гауптвахты остались по сей день. Хоть возвращайся, Садовский, в Балтийск и отдавай флоту должок, который, как известно, платежом красен!

Случай в море

Всё катило как по маслу, без задоринки. Подлодку засекли, и поисково-ударная группа (ПУГ) – три малых противолодочных корабля (МПК) – ощетинились фронтом, ладно перестроившись из кильватера. Одна из последних и самых важных курсовых задач боевой подготовки года – поиск и уничтожение подводной лодки в составе группы кораблей. В центре – корабль Ильясова. Сегодня он в роли вожака стаи МПКашек, норовящих устроить облаву на подводную лодку. Роль командира ПУГ, пусть учебной, возложена на него по праву. Самый старший по возрасту, самый опытный «ловец» субмарин.

В своё время был командиром на «большом морском охотнике» в Севастополе и командирствовал не за страх, а за совесть. А когда в штаб флота обратились документалисты из Москвы, снимающие фильм о флоте, то им без вариантов предложили запечатлеть в истории флота российского «большой охотник» Ильясова. С улыбкой он вспоминает, как устраивал образцово-показательную погоню за подлодкой. Киношники во главе с режиссёром Яшей Бабушкиным, так он по-стиляжески запросто представился командиру «охотника», мало того, что своим треножным киносъёмочным скарбом чинили гору препятствий на корабле, так ещё требовали дубли. Но не смешно ли? Какие могут быть дубли, если корабль реально чешет на полном за подлодкой! Это им что, павильон на Мосфильме?

Фильм «Корабли поднимают флаги» крутили в кинотеатрах Севастополя, да и всей страны. То ли фильм подействовал, то ли пора приспела, но буквально через пару месяцев Ильясов получил строящийся в Керчи малый противолодочный корабль проекта 204, на командирском мостике коего он и по сей день. Но слухами флот полнится. Грядёт вот-вот повышение в звании, это уж пора по выслуге и по должности, да и новое назначение на большой корабль не за горами.

* * *

Подлодка удирала что есть мочи, то бишь на полной подводной. Даже хитрить не пыталась. Против ПУГа не всякий манёвр в пользу, напетляешь себе на голову. Впрочем, резон прямолинейной тактики субмарины имел место. Успеет уйти за границу полигона – считай, не догнали, таково условие. Можно будет всплыть, помахать кровожадным дядям ручкой, дабы не тужились в напраслину, полюбоваться живописным видом мыса Таран и чапать в родную Либаву. Засветло можно и поспеть.

Но противолодочники тоже не лыком шиты внахлёст, своего не упустят. Им всего лишь выйти на дистанцию стрельбы реактивными глубинными бомбами – и атака, пусть условная, но зачётная. А чтобы лодка не ускользнула, на 204 проекте имелось отменное средство – полный турбинный ход. На мерной миле под сорок узлов выжимали. Проект-то затачивали под охоту на атомных америкосов. Вдумайтесь – на таких-то скорлупках! Впрочем, если всем балтийским дивизионом навалиться – девять кораблей – можно кого угодно затюкать до посинения.

Команда на запуск турбин. Характерный самолётный свист с кормы. Корабль в считанные минуты набирает скорость и томагавком острого с горбинкой носа легко рассекает волну. Качка уменьшается.

– Штурман, на лаге?

– На лаге 38 узлов.

– Дистанция?

– Дистанция до цели 30 кабельтовых, товарищ командир.

– Докладывать постоянно.

– Механик, турбины?

– Турбина на номинальных оборотах, штатно. Дизеля штатно.

Пока всё хорошо – «шесть шаров», даже турбины запустились подозрительно быстро, с первого замеса. Обычно пару раз у этих «маслопупов» выбивает не в меру привередливый выпрямитель пуска турбин. Корабль идёт превосходно, не рыскает, на лаге почти 38 узлов. Больше не выжать. Состояние днища не позволит.

Но какое-то тревожное чувство внезапно закопошилось в глубине сознания и заставило Ильясова непроизвольно произнести расхожую фразу, которой он никогда не увещевал ни себя, ни, тем более, других.

– Слишком хорошо. Слишком хорошо  тоже нехорошо…

Поймав себя на этих пустых и чуждых ему словах, он чертыхнулся и недобро вспомнил своего боцмана мичмана Куди. Это он частенько приговаривал «Слишком хорошо  тоже нехорошо». При этом, будучи старательным и ответственным, как истинный хохол, всё делал отменно, а приговорку использовал для начальства на случай неумеренной обструкции его боцманского усердия. Ильясов понимал это и сносил немудрёную хитрость боцмана.

«Что за наваждение? – упрекнул себя Ильясов, – Старею, что ли? Это надо же, что на язык взбрело! С кем поведёшься, от того и…»

– Дистанция до цели 28 кабельтовых, – прервал думки командира его помощник, старший лейтенант Антипов.

– На лаге 38 узлов, курс прежний, – вторил ему штурман Лоздовский.

Дистанция до цели неумолимо сокращалась. Что могла поделать «эска» своими 13 подводными узлами против 38 противолодочника, самого быстрого корабля советского ВМФ 60-х годов? Против лома нет приёма.

* * *

Иллюзия благополучия рухнула в момент, как сырое яйцо, упавшее со стола на пол. Мгновение назад оно радует ваш взор идеальной формой и обещает глазунью, но вмиг безвозвратно превращается в никчёмный мусор. Корабль, ещё секунду назад идеально шедший на предельной скорости, внезапно дёрнулся и обречённо осел, словно наскочил на мель. Скорость резко упала, появился левый крен, курс круто ушёл влево. Ильясов, видавшие разные виды, опешил, как после внезапно опрокинутого на голову ушата студёной воды.

«Вот! Накаркал! В аккурат приплыли…», – мелькнуло у него.

Ледышкой по спине проскользнула мысль, от которой стало не по себе – зацеп за трос, связанный с чем-то на дне, с обрывками противолодочных сетей времён недавней войны. Мало ли чего на дне ещё осталось с той поры. Месяц назад подводная лодка С-166 здесь же, на полигоне наткнулась на плавающую мину, чудом не отдали богу души. О захвате троса старого минного заграждения не хотелось и думать. Не хотелось, но именно эта мысль мгновенно катализировала решение.

– Стоп машины! Аварийная тревога! Осмотреться в отсеках и доложить обстановку.

Дальнейшие события на мостике развивались фантастическим образом со скоростью кадра немого синематографа. Старлей Антипов, забыв о субординации, банально дёрнул за рукав штормовки командира. Ильясов, не терпевший фамильярности, нервно обернулся и натолкнулся взглядом на побелевшие лицо и каменные глаза помощника. Как потерявший дар речи, Антипов, молча, указывал рукой на корму корабля. Ильясов остолбенел от увиденного. Впору себя щипать нещадно за мягкое место.

– Что за наваждение? – уже второй раз за считанные минуты произнёс Ильясов, – я это вижу своими собственными глазами или мне мерещится. Сюрреализм в натуре! Этого не может быть, разве что в кошмарном сне и то с крутого бодуна.