Давид Кизик - Время Феофано

• Название: Время Феофано
• Автор: Давид Кизик
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-448-5

Книга описывает события, происходящие в Византии в 10 веке. На фоне жизни близких людей и окружения Анастасии, прошедшей путь от провинциальной актрисы до императрицы Феофано. Мировая политика, влияющая на события в Азии, Африке, Западной и Восточной Европе. Затрагиваются вопросы взаимоотношения Рюриковичей и правящей династии Византии. Княжение Ольги и походы Святослава. Формирование народов и стран. Становление мировых религий. Происхождение некоторых географических наименований и терминов. Акцентируется на цикличности мировых событий.

---

– Этого было мало?

– Да, разумеется. – Константин неспешно отпил вина, смакуя и наслаждаясь его вкусом. – Заметив вопросительно-ожидающий взгляд собеседника, пояснил:

– Не только Эхнатон начинал реформы с узурпирования жреческой власти. Юстиниан также говорил о двух властях, управлять которыми должен стремиться каждый государь: священстве и царстве. Одной, из которых Создатель поручил заботиться о душах, а другой – управлять телами людей. К этому я бы только добавил, что для уравновешивания первых двух властей и для решения спорных вопросов между ними, существует третья власть, власть арбитра – судейская. – Константин немного подумал и продолжал: – В начале беседы я упоминал, что для сохранения равновесия между тиранией и анархией, для решения кастовых споров между пастухами и реатами, была создана третья сила – жреческий суд. Вопрос только в том: а судьи кто?

В народе Моисея жрецами были избранные народом главы общин! Такие, как Аарон. И значит, можно было предположить, что решения суда были бы на стороне общины, а не князя. А это совсем не нравилось Моисею. Решение ему подсказал тесть Итро.

И тогда Моисей узурпировал обе власти и лишил еврейский народ права выбирать себе судий. Он назначил себя Верховным жрецом вместо Аарона. И назначил жрецами и судьями над сарацинами все тех же левитов, повязанных с князем пролитой кровью израильтян. А во время раздела земли колену Левину, доказавшим свою преданность, отвели сорок восемь городов, из которых тринадцать были назначены для священников-судей. – «И сказал Господь Моисею, говоря: Приведи колено Левино, и поставь его перед Аароном[187]…», – процитировал патриарх. – Слава Богу, что в наше время священником можно стать по зову сердца, а не по назначению. Хотя и мой отец, будучи басилевсом, тут тоже немного схитрил. Обошел-таки и Синод[188] Константинополя и Эпинагогу – византийский свод законов, где прописано равноправие светской и духовной власти. И если Синод Царского города воспротивился воле базилевса и не стал возводить в епископский[189] сан шестилетнего мальчика, то синод Рима оказался намного сговорчивее. И отец возвел-таки меня в сан епископа при помощи продажных римских легатов[190], – засмеялся Феофилакт. – Это было нетрудно, если учитывать, что синод Рима «пел под дудку» Марозии. Развратной дочери римского консула Теофилакта, комита[191] Тускулума[192]. Обладая незаурядным умом, твой отец Роман Лакапин поступил так же, как и Моисей. И таким образом он сосредоточил обе половины власти в одних руках. И через тебя, он добился полного контроля над Церковью, – подтвердил Константин. – Хотя формально церковный и светский суды остались разделенными. Как символ независимости двух ветвей власти. – А я все же считаю, что духовный суд во все времена будет главенствовать над светским, царским судом. Потому что судит не по «букве закона», а Божьей вести, по совести. Закон слеп, а потому, не учитывая обстоятельств, может оправдать вселенское Зло. Слепое соблюдение «буквы закона», может привести к абсурдным решениям.

– И ты можешь обосновать это? – Константин откинулся в кресле, с интересом глядя на собеседника.

– Для этого достаточно обратить взор на Италию. Там где светская власть настолько сильна, что аристократы законом прикрывают свой разврат и грабежи. По прихоти высокородных шлюх духовными отцами народа назначаются их любовники или незаконнорожденные ублюдки. Впрочем, расскажу совсем недавний случай, – рьяно стал отстаивать свое мнение патриарх. – Недавно в храме Божьей мудрости – Святой Софии, разбирали дело одной бедной армянки. Богатый торговец бросил на обочине дороги подыхающего осла из своего каравана. Дети той женщины нашли его и выходили. Осел стал большим подспорьем в их нехитром хозяйстве. Однажды на базаре караванщик увидел этого осла, опознал по клейму и подал жалобу на женщину в светский суд. Судья вынес вердикт по закону. Осла – собственность торговца, вернуть хозяину. А на женщину наложили штраф за воровство. Несчастной грозили тюрьма и разорение. И тогда она обратилась в суд духовный, при храме.

– И какой же вердикт вынес суд духовный? – Поинтересовался Константин, а довольный патриарх ответил:

– Формально осел караванщика издох. Но лишь Божьим соизволением ожил, чтобы служить наградой богомольной семье. Женщине вернули осла, а на торговца был наложен штраф за клевету и месяц покаяния за то, что не разглядел промысел Божий. Решения по обоим судам были приняты противоположенные, поэтому запрос был направлен на Высочайшее Имя басилевса. Тебе, Константин, как Владыке Вселенной, придется выступить арбитром в этом деле.

– Хм, мой секретарь еще не докладывал мне о нем, – задумался Константин и через минуту сказал: – Вот для таких случаев и существует Верховный арбитр, сглаживающий острые противоречия в достижении равновесного баланса двух судов, – подчеркнул он. – Что касается этого конкретного казуса, то я склонен поддержать решение духовного суда. Торговец не обеднеет. А вот несчастная женщина и ее дети – это то, что собственно и составляет народ, охлос[193]. Уверен, что резонанс от этого дела будет работать на укрепление царской власти.

– Это доказывает, что ты наместник Бога на земле и судишь по совести, – заключил довольный Феофилакт. – Вот и получается, что божий суд, по сути, главенствует.

Константин встал, подошел к окну, выходящему на море. Задумчиво глядя на голубую гладь и скользящие по ней корабли, возразил:

– К сожалению, духовный суд не панацея. Я мог бы привести тебе сотню примеров, когда судились язычник и христианин. И решения жреческого суда принимались не в пользу язычника, на том простом основании, что он язычник. – А я слышал, что в Атиле для этого случая находится семь «духовных» судей, – привел пример Феофилакт. – Два кади для мусульман, которые судят по шариату. Два кади для иудеев, которые судят в соответствии с Торой. Два кади для христиан, которые ведут суд по Евангелию. И один для язычников, который судит согласно языческим обычаям, т. е. «по велениям разума».

– Профанация, – тут же возразил Константин. – А если спор возникнет между иудеем и язычником? Какой из кади будет их судить? – Феофилакт не нашел, что ответить и базилевс продолжал аргументировать: – В Хазарии не сложилось единое государственное право, поэтому там нет и светских судов. Малех Атиля по сути скопировал систему судопроизводства введенную Моисеем. Назначенные им судьи создают только видимость духовного суда. На самом же деле подгоняют свои решения под указания тирана.

– Это двойные стандарты тиранического суда, – упрямо буркнул патриарх. – Я же говорю о чистом духовном суде.

– Хорошо, – кивнул головой Константин. – Для примера, давай взглянем на страны Востока. На халифат мусульман. Где во главе государства изначально стояли религиозные лидеры – халифы. Пиры, ставшие шейхами. Праведные халифы были более светскими и могли находить компромиссы. И все бы ничего, но последнего из них убили. Как и следовало ожидать, в государстве началась междоусобица[194]. Основными лидерами противостояния стали военоначальники пророка: Али Талиб[195], занявший место халифа, и сирийский наместник Муавия[196].

– Я слышал, что Муавия обвинял Али Талиба в связях с убийцами последнего халифа. Его сторону приняла и жена пророка Айша[197].

– Это все «пища» для охлоса. На самом деле шла обычная борьба за власть, за право лидерства в религии между представителями арабского и неарабского происхождения.

– Какой прок от этого в самой вере в Бога? – Между борьбой за власть и самой религией нет ничего общего и никогда не было, – подтвердил Константин. – Надо отдать должное Али Талибу. Он встал на путь примирения между различными течениями мусульман, за что и был зарезан фанатиками. За этим последовали очередные экзекуции: сунниты[198], шииты[199] и хареджиты[200] поочередно стали вырезать друг друга. И чем дольше продолжалась междоусобица, тем больше выигрывали фанатики от религии. Шариат – совокупность морально-этических и религиозных норм ислама – подменил Закон, обязательный для представителей всех конфессий. Куда подевалась свобода выбора, совесть и Божья мудрость? Духовный суд исламистов, поставленный во главу государственного управления, привел к кровавым расправам и репрессиям.

Немусульмане стали покидать злосчастную страну, поделенную на эмираты[201]. В том числе и еврейские общины, прожившие в Персии одну тысячу двести лет. Разве такого хотел пророк Мухаммед объединивший когда-то арабов и евреев в Медине? И тут надо отдать должное персидским князьям, или, если угодно, султанам[202] Буидам[203]. Халиф при них занял свое место – место духовного лидера государства. Пира, имама. Через султанскую власть братья Буиды разделили светские и духовные суды в халифате. Теперь государственный закон гарантирует равные права всем гражданам. Независимо от вероисповедания. И тем самым они постепенно возвращают величие Персии. – На Западе все наоборот, – задумчиво сказал Феофилакт. – Там шейхи становятся Пирами и своими законами попирают все нравственные нормы. Похоже, что Рим проявляется в современном мире как продолжение Самарии[204], а халифат как продолжение Иудеи[205], после того, как Великий Израиль времен царей Давида[206] и Соломона[207] распался на два враждебных государства. – Очень похоже, – подтвердил Константин. – Если учесть, что первые свою неуемную алчность прикрывают духовным символом Креста, а вторые свою духовность прячут под маской алчного Полумесяца, сулящего неземные богатства. – И какова же тут роль Византии? – Византия сохраняет позицию вселенского центра. Уравновешивая маятник. Тот самый равносторонний крест Константина, с лучами, расширяющимися от центра.