Инна Макарова - Родом из Сибири

• Название: Родом из Сибири
• Автор: Инна Макарова
• Жанр: Кино, театр
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-097209-8

С детства Инна Макарова мечтала стать актрисой. И вот – девушка из Сибири с легкостью поступает во ВГИК в мастерскую С. Герасимова. По окончании получает одну из главных ролей в фильме «Молодая гвардия» и мгновенно становится знаменитой. Ее замечают известные режиссеры. На экранах одна за другой появляются картины, в которых талант актрисы раскрывается во всем многообразии: «Высота», «Дорогой мой человек», «Девчата», «Женитьба Бальзаминова», «Женщины», «Пошехонская старина»… Она играет вместе с Рыбниковым, Баталовым, Мордюковой, Румянцевой, Вициным, Гурченко и другими. А рядом работает ее первый муж, Сергей Бондарчук. С ним у Инны Владимировны связана целая жизнь, о которой она рассказала ярко, откровенно и удивительно тонко.

Книга выходит к 90-летию актрисы.

---

На перевале пришлось нам с мамой заночевать. Спали на земле, где вначале развели костер, нагрели землю, потом забросали сосновыми ветками, застелили одеялом и так спали. Но ночью мама меня разбудила и перенесла все на другое место. Опасно было на прежнем – рядом сосна поскрипывала, а у основания ее в огромном стволе чернела яма – это такой способ костры разводить: поджигают с одной стороны сосну, она снизу обгорит, затем в образовавшемся дупле разводят огонь. Следующий путник снова разжигает костер в этом же дупле – так легче, ведь кругом сырость, болотистая земля. И в конце концов сосна рухнет.

В эту же ночь произошло такое событие: лошадь наша ушла. И разыскивать ее отправился наш возчик. Остались мы с мамой в тайге вдвоем. Ночью слышали, как зверь какой-то вокруг ходил, но к костру не решался подойти.

Сидим мы, осенняя тайга гудит. И вдруг, как в песне, бродяга с сумой на плечах. Идет и жует сухой гриб. Я обрадовалась живому человеку, а вот мама испугалась. Но ничего, накормила она его чем-то из наших припасов, посидел он у костра и ушел, а мы опять вдвоем остались, пока не появились люди с лошадью…

И еще вспоминается: степь, вдали невысокие горы, мы на телеге, запряженной парой лошадей. С нами ямщик и еще двое людей – муж и жена. Прохладно. Луна. Едем мимо кладбища, я в полудреме с подозрением слежу за крестами… проехали. Вдали на одном из холмов огонек. До него далеко, решено ночевать в степи. Лошадей стреножили, они всю ночь позванивают где-то рядом, а мы спим под телегой. Когда читаю «Степь» Чехова, всегда вспоминаю ту ночь. И у Гоголя «Вий» читаю, а вижу то кладбище, как туман ходил и казалось, кресты шевелятся…

Мама в начале июля 1942 года уехала к белорусским партизанам. Вот что об этом писала газета «Советская Сибирь»: «Вчера утром из Новосибирска выехала делегация бывших партизан-сибиряков, среди которых тт. Загуменный, Решетников, Замураев, Макеев и писательница Анна Герман. Делегацию возглавляет бывший командир партизанского корпуса И. В. Громов».

Везли они подарки белорусским партизанам, несколько тысяч рюкзаков с полным комплектом всего, что нужно для жизни в лесах. Участники Гражданской войны, руководители партизанского движения в Сибири ехали к партизанам Белоруссии обмениваться опытом. Мама никогда не была партизанкой. Ее включили в делегацию как журналистку.

Чем закончится эта поездка, я еще не знала. Сестра Нина тоже на полевых работах. Все в разных местах. Время для нашей страны было тревожное. Новым смыслом наполнилось слово «Сталинград». Немецкая авиация бомбила Сталинград, гибли мирные жители. Сибирские части шли в район Сталинграда, возвращались эшелоны раненых. Говорили – там все горит…

А пока мы работали на полях, выступали перед ранеными, учились, в Краснодоне, за линией огненного кольца, начала действовать «Молодая гвардия». Но об этом я еще ничего не знала.

Не знала я и того, что на следующее лето, закончив десятый класс, я получу аттестат и в то время, как мама опять уедет на фронт, будет совсем близко от Ростова и Краснодона, а именно в Четвертом гвардейском минометном полку, я пошлю документы и заявление в институт кино.

Но это будет потом, а пока мы возвращались с нашим драматическим кружком домой из колхоза, поскрипывала арба.

Я смотрела на редкие костры, на звездное августовское небо. Когда какая-нибудь звезда вдруг срывалась и падала, оставляя за собой короткий и четкий след, загадывала всегда одно: стану ли я актрисой? И звезды подтверждали это, ведь в августе всегда звездопад.

Поступаю во ВГИК

Как, откуда пришла ко мне мысль поступить именно во ВГИК, я не помню. Я знала, что буду актрисой, но почему – киноактрисой? Кино было для меня чем-то далеким, чужим, не то что театр. Рядом был эвакуированный Ленинградский институт театрального искусства, где уже училась наша кружковка Нина Мамаева, и, казалось бы, что же лучше? Но нет. Я знала, что ВГИК эвакуирован в Алма-Ату, а это уже интересно.

Мне пришлось посетить в облисполкоме какого-то начальника, просить пропуск. Война, и чтобы попасть из одной республики в другую, нужно было что-то вроде визы. Полных лет тогда мне было шестнадцать. Я рано закончила школу. Косички, которые я заплетала, делали меня совсем школьницей. Добрый человек в облисполкоме попытался отговорить меня, мол, знаешь, как там трудно, в кино, да война! Но я твердо смотрела ему в глаза, и визу мне дали.

Мое путешествие во взрослую, самостоятельную жизнь началось в мягком вагоне скорого поезда 28 июля 1943 года.

Это звучит фантастически. Ведь прошло только двадцать пять суток с той ночи, когда огненный шквал наших орудий возвестил о начале одного из величайших сражений Отечественной войны в районе Курской дуги. А вот даже институт кино делал первый свой набор на все факультеты после пере рыва, вызванного началом войны.

Мама, только что вернувшаяся с фронта, успела меня проводить.

Алма-Ата военных лет. Там находился весь цвет кинематографа. Снимались и выходили на экраны фильмы.

На алма-атинском вокзале меня огорчило одно обстоятельство – надо было пройти санпропускник. Юг. Огромное скопление людей. Санпропускники были одной из необходимых мер по борьбе с тифом. Позднее я узнала, что такие прекрасные артисты как Блинов, Софья Магарил погибли от тифа, хотя настоящих эпидемий все-таки удалось избежать.

Но, видно, кто-то из обслуживающего персонала увидел, что девочка едет из дома, чистая, и дал мне справку, не пропустив через пахнувшую хлоркой баню.

Когда я пошла с чемоданчиком по алма-атинским улицам, с их прохладными арыками по сторонам, с изумительной панорамой гор, оживленной толпой, настроение у меня поднялось, и, добравшись до здания института, я была в том боевом и целеустремленном настроении, которое у меня часто возникает перед ответственным делом или сложной сценой, которую предстоит играть.

Явилась я во ВГИК без вызова, не выслала фотографию и приехала раньше начала экзаменов на целый месяц. Но я была не одинока. Уже слетались первые ласточки, желавшие стать киноактрисами. Именно в этот день, когда я приехала, должны были прослушиваться семь девочек, ожидавших уже несколько недель экзаменов. Педагоги мудро решили, что лучше сразу отправить всех по домам, чем еще целый месяц томить в ожидании экзаменов.

Меня включили в этот просмотр, до которого оставалось два часа. Дали мне матрас, сказали – отдохни до экзамена. Я послушно легла отдыхать. А за печкой сидели женщины, сторожихи или уборщицы, и, не обращая на меня внимания, говорили, что несутся отовсюду дурехи, в такое-то время. Кому они нужны? Артистов и так хватает. Вот сегодня еще одна «артистка» приехала.

Даже на это, предварительное, прослушивание пришли видные кинорежиссеры, актеры, педагоги. Ведь шел первый после всех потрясений набор будущих кинематографистов. Я помню за экзаменационным столом Рошаля, Бибикова, Пыжову. Прослушивали внимательно и, собрав нас всех после прослушивания, усадили рядком на длинной скамейке.

Я сидела последней. И каждой терпеливо объяснили, почему ей не стоит ждать экзаменов, а лучше ехать домой. Когда дошли до меня, сказали: «А вот вам, девочка, мы советуем остаться».

Чем я заинтересовала комиссию?

Репертуар, правда, у меня был обширный: на первом показе я читала «Песню о Соколе», монолог Сони из «Дяди Вани» и еще что-то. А на следующем, уже настоящем экзамене – прозу Тургенева и стихи. Когда меня спросили, пою ли я, сказала, что нет, не пою. Немедленно мне предложили сыграть этюд: вы знаменитая певица, приехали из Парижа в Москву, и вот – первый концерт! Аудитория, где проходил экзамен, была переполнена. После того как объяснили условия этюда, зрительный зал дружно зааплодировал, встречая «знаменитую» певицу. «Парижанка» раскланялась и вдруг откуда-то появившимся басом запела:

Глухой неведомой тайгою,
Сибирской дальней стороной
Бежал бродяга с Сахалина
Звериной узкою тропой…

На заключительном конкурсе я решила поразить комиссию и прочесть монолог Лауренсии из «Овечьего источника». Я представляла, с каким темпераментом можно произнести в конце:

И век свирепых амазонок
На Землю возвратится вновь!

Но разве все бывает так, как ждешь? В середине монолога я услышала: спасибо, спасибо!.. Эх, так и не увидели они меня с лучшей стороны! Но это было на последнем, конкурсном, прослушивании, а пока меня поселили в очень большой аудитории второго этажа и сказали, что здесь будет временное общежитие для всех девушек, поступающих во ВГИК.

Необычное случилось в эти дни. Я очень любила читать книги про театр из домашней библиотеки, наизусть пересказывала куски из Станиславского, Немировича-Данченко. Был любимый поэтический сборник – «С тобой и без тебя», военные стихи Симонова, посвященные Валентине Серовой. Я ее боготворила. И вдруг вижу ее на вступительном экзамене. Валентина подсела ко мне, наклонилась: «Нам с вами когда-нибудь будет очень трудно…» Почему я тогда привлекла ее внимание? А потом, когда ее бросил Константин Симонов, она бедствовала и часто звонила мне…