Иван Бондаренко - Исповедь несостоявшегося человека

• Название: Исповедь несостоявшегося человека
• Автор: Иван Бондаренко
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-551-2

Книга о прошлом, настоящем и будущем России (и не только) глазами автора. Главный герой предлагает вместе с читателем пройтись по истории страны со средины прошлого века по настоящее время. Описаны события в Донбассе, Западной Сибири, Москве. Встречи с интересными людьми. Неожиданные выводы и заключения автора, с которыми читатель может не согласиться.

---

Мужчина он был мастеровитый: и плотник, и печник, и каменщик. Работы было много, оно и понятно, послевоенная разруха.

За работу рассчитывались, кто как мог: кто какую одежонку отдавал, кто просто за немудреную кормежку.

Так, перебиваясь случайными заработками, он оказался в Донбассе.

Остановился в селе, нашел работу, жилье, попросту землянку, написал дочери письмо с предложением переехать жить к нему. Так она оказалась в селе с двумя детьми, где позже родился и я.

Матери, на момент моего рождения, было тридцать девять лет, а через год, в 1953 году, она родила еще дочь, и у меня появилась младшая сестра. Старшие сестра и брат родились незадолго до войны, им было чуть больше десяти – двенадцати лет.

Отец был 1925 года рождения. Как только немцы в 1941 году оккупировали Украину, моего отца, шестнадцати лет от роду, и деда угнали в Германию. Они дорогой пытались бежать, их поймали с помощью собак. У отца на всю жизнь остались шрамы на теле от укусов немецких овчарок. А так как они бежали, их уже определили в группу военнопленных и отправили в концлагерь, где-то в Западной Германии.

Отец не любил рассказывать о жизни за колючей проволокой. Говорил, что работали на износ. Строили какие-то подземные туннели. Голод круглый год, зимой – холод, летом – духота.

Вспоминал, что с большим риском для жизни воровали у лошадей корм, пищевые отходы, свеклу, кукурузу, силос.

У него так на всю жизнь и осталось чувство голода, когда уже и на столе было что поесть, он питался, ну, как бы это назвать, впрок, с мыслью, а вдруг завтра не будет еды.

Дед погиб во время бомбежки. Во время налетов авиации союзников все заключенные прятались в подвале водокачки. Прямое попадание авиабомбы, и погибли все. Кто выжил после взрыва, их затопило хлынувшей в подвал водой.

Отец в подвал не попал, убежал в поле.

Лагерь освободили войска союзников. Долгие месяцы проверок, переговоров о передаче русских военнопленных нашим спецслужбам.

Отца, как и тысячи других военнопленных, отправили в Донбасс на восстановление угольных шахт.

Во время отступления наших войск, на Донбассе, впрочем, как и везде, шахты взрывали, затапливали, чтобы фашисты не могли быстро наладить добычу угля.

После освобождения Донбасса шахты нужно было восстанавливать. Вот туда и направили бывших пленных, в число которых попал и мой отец.

После пяти лет труда на восстановлении шахт послевоенной разрухи ему дали, как он говорил, «вольную». Это была какая-то справка о свободе. Куда идти с этой свободой и что с ней делать после десятилетнего бесправного, унизительного выживания, он не знал. И он был рад, когда его пригрела женщина с двумя детьми и на 13 лет старше его. Вот где-то так встретились и познакомились мои родители.

Я давно заметил, что люди, которые пережили войну, не очень охотно предаются воспоминаниям. Лучше забыть, чем вспоминать весь тот ужас, который пришлось пережить тому поколению, где было место не только подвигам.

Вообще, война – это отдельная тема. Когда говорят о миллионах погибших, пропавших без вести, умерших от голода и холода, как-то теряется судьба конкретного человека. А ведь в каждом случае это боль и горе живых, это чьи-то отец, сын, брат, мать, дочь, сестра.

Это горе не понять, сидя у телевизора. Это такие лишения, что смерть многие считали благом, избавлением от нечеловеческих мук.

Много горя принесла война, но еще и после долгим эхом аукалась на освобожденных от фашизма территориях. Много послевоенных пацанов, детворы погибло, стали инвалидами от неразорвавшихся снарядов, бомб, мин. Мы, мальчишки, много находили подобных трофеев в противотанковых окопах, блиндажах, в местах, где проходили бои.

Так вот, сдать бы свои смертоносные находки саперам, которые частенько заезжали к нам в школу с просьбой помочь обезопасить территорию, зная нашу страсть к раскопкам. И мы «помогали», дружно поднимали руки и говорили, что мы знаем, где есть трофеи. Тем более что эти поиски происходили во время уроков. Нас усаживали в грузовую машину с ящиками с песком, и мы показывали свои «сокровища». Но сдавали то, что нам, глупышам, казалось ненужным, то есть стреляные гильзы от снарядов, оружие, не поддающееся восстановлению. А все, что по нашим понятиям представляло интерес, мы с этим пытались разобраться сами, и иногда это заканчивалось трагически.

Все эти рассказы очевидцев о войне давно навели меня на мысль о том, что я никогда, какие бы цели ни преследовали политики, власть имущие, не смогу оправдать тех, кто развязывает войны.

Всегда нужно договариваться. Да, иногда это сложно, иногда невозможно, но необходимо прилагать максимум усилий, чтобы избежать войны.

Я с этой маленькой трибуны призываю человечество направить свои помыслы на созидание, а не разрушение.

Никогда не поверю западной пропаганде о том, что Россия – это обитель зла и какой-то мифический агрессор. Не может страна, пережившая ужасы войны, быть агрессором по определению. Мы только защищаемся…

Отец с матерью пользовались уважением в селе. Мать, теперь уже с четырьмя детьми, была домохозяйкой.

Мать, как теперь говорят, была травницей – лечила детей, знакомых целебными травами. У нас на чердаке всегда висели просушенные всевозможные пучки трав, названия и предназначение которых знала только она. Мать делала всевозможные настойки на травах, использовала при этом все народные ингредиенты. В ход шло все: мед, самогон, травы, животные жиры, овощи, фрукты, но все в определенной пропорции и с конкретными, присущими тому или иному снадобью ингредиентами.

Своим познанием в народной медицине и использовании трав мать спасла нам дочь, свою внучку.

В родильном доме в то время это было довольно часто: новорожденный ребенок нередко заражался стафилококковой инфекцией. Головка и тело нашей дочери покрылось гнойниками, всевозможными коростами, которые кровоточили с гноем.

В больнице нам сказали, что единственный способ спасти ребенка – это переливание крови.

Честно говоря, мы испугались этой процедуры. Переливание крови нам показалось очень жестоким испытанием и риском для жизни такой крохи. Да и по разговорам это не всегда приводило к исцелению ребенка. У нас паника, и мы обратились за помощью к моей матери, зная ее познания в травах и народной медицине. Целый месяц, два раза в день по часу мы купали ребенка в отваре трав, основу которых составлял чистотел, череда и ромашка. Это был не просто жиденький настой, а настоящий густонасыщенный, по цвету напоминающий деготь, отвар.

К счастью, дело было летом. Каждый день заготавливали приличную охапку свежей травы, в огромном чугуне настаивали и в этом очень концентрированном отваре купали девочку. И вы не поверите, через месяц интенсивных процедур у ребенка полез гной со всех гнойников, глаз. Понятно, что процесс оздоровления не был мгновенным, но все увидели, что организм борется и очищается от заразы.

Все вздохнули с облегчением, недуг ушел. Господи, какое это было счастье для всех, но больше всего, конечно, для ребенка. Девочка преобразилась на глазах, тельце, голова стали чистенькими, ничто не мешало отныне спокойно спать ребенку.

Вот так, с помощью народной медицины, знанием матери трав и, главное, как мне кажется, ее настойчивости, веры, и уверенности в исцелении, нам удалось спасти дочь.

Мы были очень молоды, испугались и растерялись. И не будь у матери уверенности в благоприятном исходе лечения, мы бы, наверное, не смогли довести лечение до благополучного конца.

Уже будучи студенткой, у дочери случилось еще одно испытание, связанное со здоровьем: грипп и потом тяжелейшее осложнение – менингит, что тоже потребовало невероятных усилий медицины, чтобы вылечить девушку.

Правда, случай был крайне тяжелый, и медики не скрывали этого. Но слава медицине и конкретным врачам, которые помогли осилить недуг.

Самое активное участие в борьбе с болезнью дочери оказывала Надежда Григорьевна Бычкова – врач-терапевт, за что огромное ей спасибо.

Отец, как я уже выше упоминал, был пастухом. Он пас не только колхозных коров, часто приходилось пасти частное стадо.

А такую ответственную работу могли предложить на деревенском сходе только самым надежным и добросовестным работникам. Отец был из числа именно таковых.

В селе все его уважительно величали по имени отчеству. Человек он был добрейший, не помню, чтобы он кому-то сказал дурное слово.

Как-то мы с молодой женой понесли ему обед на тырло. Тырло – это место, куда в обед приходят хозяйки подоить своих коров.

И вот отец, направляя стадо к месту стоянки, выругался на одну из коров и только после этого увидел нас.

Надо было видеть его смущение от мысли, что мы услышали его матерное выражение.

Говорят, интеллигентный человек – это, прежде всего, образованный человек. Я бы с этим поспорил. У отца не было образования, но его такт, доброта, умение вести себя в обществе крайне деликатно меня всегда приятно поражали. За него нигде и никогда не было стыдно.