Николай Максиков - Не ворошите старую грибницу. роман

• Название: Не ворошите старую грибницу. роман
• Автор: Николай Максиков
• Жанр: Русское современное

В романе автор на примере исторических событий, реальных и вымышленных человеческих судеб показывает взаимосвязь протекающих общественно-политических процессов и опасность непродуманного, насильственного вмешательства в них.

---

Я перебирал семейные пимановские реликвии и отдалённо понимал, что прикасаюсь к чему-то очень важному и великому. Авторская монография Верищагина В. Г. касалась темы инфракрасных волн. Другие научные труды освещали какие-то неизвестные мне законы социологии. Неожиданно читаю название книги: «Физическая культура индийских йогов».

В ней успеваю заметить, как подробно и доходчиво описываются принципы последовательности и постепенности в освоении упражнений, приводятся рекомендации, с чего и как начинать занятия и по какому режиму. Успеваю удивиться: «И это всё один и тот же человек?»

– Да, это всё написал наш Виктор Григорьевич! – будто прочитал мои мысли Геннадий Иванович. Я же говорю тебе, человек он разносторонний необыкновенно!

– А это он сам и есть, наверно? – вопросительно ткнул пальцем я в одну из фотографий, угадывая своего будущего визави. С неё на меня смотрели чуть с насмешливым прищуром чёрные глаза высокого худощавого мужчины, совсем не похожего на заумного доктора наук.

– Ну, а кто же ещё! – не без гордости ответил мой собеседник. Это вот он с семьёй. А это вот его сын Юрий преподаёт астрофизику в римском университете. Да, да! – заметил моё удивление хозяин. И Юрка у него не от мира сего, тоже учёный.

Решив про себя, что непременно перечитаю весь этот материал, послушно следую вслед за Геннадием Ивановичем к крыльцу дома. Через небольшой коридор попадаем в просторную гостиную, увешанную фотографиями, по которым можно проследить всю родословную семейства. Тут и пожелтевшие фото статных бородачей и усачей с подругами-казачками, и увешанных боевыми орденами и медалями фронтовиков и совсем юных мальчиков и девочек – продолжателей славного рода. Особняком выделяются картины, писанные маслом и карандашом, на которых так же запечатлены узнаваемые лица близких родственников хозяина дома.

– Это вот отец мой! – кивает на огромный художественный портрет в рамке Пиманов. Всю войну прошёл. Видишь, вся грудь наградами светится. Председателем тут после войны был в колхозе.

– А у Виктора Григорьевича отец тоже воевал?

– Да-а, с первых дней. Он в районе Бреста войну встретил. Тоже прошёл до конца. Ну, тот вообще кадровый военный был, в больших чинах ходил. Виктор Григорьевич, думаю, сам тебе всё расскажет.

Мы походили по дому. Гостевая комната, где можно уютно разместиться приезжему, светла и просторна. Напротив – рабочий кабинет хозяина, уставленный множеством книг, часть из которых пестрела закладками. На столе – ворох тетрадей, авторучек, карандашей. По-домашнему пахнуло из проёма кухни. Нехитрая утварь аккуратно размещена на полочках.

Про себя отметил, что ни в одной из комнат не скрипнули половицы. Чувствовалось, что дом сделан с любовью и под неусыпным авторским надзором застройщика. Каждая деталь расположена по делу, с определённым предназначением.

– Геннадий Иванович, а сыновья бывают тут?

– Конечно! Им тут нравится. Внуков привозят. Время-то быстро бежит, пора придет, и кто-то из них тут определится. Земля-то всегда кормилицей слывёт, испокон веков эта истина непреложной считается. Вот взять меня: какая-никакая пенсия есть, а остальное – натуральное хозяйство! Ты видел, какая картошка у меня в этом году уродилась? А-а-а! Потому, что никакой химии в ней нет, а поливаю речной водой, это тебе не ваша городская хлорка! Тут тебе и работа, тут и для отдыха краше места не найдёшь. На Волге вода летом цветёт, а в Иловле она почище хрусталя будет!

– Хорошо тут у вас, согласен. А моя деревня вся разбежалась. К центру сбилась. А те хуторки, что ещё на моей памяти по окраине были – пустыри в бурьяне сегодня и всё. От хутора Мишина, который мои предки основывали, осталось только название, да прудик небольшой с карасями.

– Сами мы виноваты, Коля. Всё за лёгкой жизнью стремились куда-то из гнезда родного улететь. А где она, эта жизнь райская? Вот хоть меня взять. Ты же знаешь, начальником отдела капитального строительства в городе работал! А вот на старости лет опять к малой родинке своей потянуло, тут моё счастье земное, не жить мне без всего этого! Молодой ты ещё супротив меня, не поймёшь до конца. А я вот сяду вечером на крылечке, глаза закрою и слушаю… От речки слыхать, как соловьи своими голосами у девчат сердца бередят, кузнечики да сверчки вокруг стрекочут. Подойники звякают во дворах. И кажется мне, что слышу голоса своих родителей, и они меня о чём-то спрашивают, а не разобрать… Может, что важное сказать хотят. Куда же я от этого денусь, а, Коленька?

Мы на некоторое время замолчали, задумавшись каждый о своём. Солнце быстро клонилось к закату, его всполохи всё ярче и отчётливее откуда-то из-под карниза проникали в комнату, и вот уже само светило заглянуло в верхний створ окошка, словно напрашиваясь на чай, который легкими клубами поднимался от наших чашек. Эх, а хороша у нас компания: старый казак, я и красавица по имени Солнышко! Романтика!

– Однако, осенью темнеет быстро. Посидели, пора в путь трогаться! – Геннадий Иванович прибрал со стола, и мы направились за калитку.

Пастухи пригнали с пастбищ деревенских коров, отары овец и коз, и встречавшие разобрали свою живность по домашним хлевам. Опустели улицы; никого не увидел я и на Заречной, где давеча меня неласково приветили. Петрушино готовилось вечерять. А пока хозяйки доили коров, и запах парного молока, смешанный с прохладой, идущей от речной заводи, плыл по округе, проникая сквозь тронутою позолотой листву деревьев в небесный эфир, а затем, струясь всё выше и выше, торопился успеть влиться в знакомую белёсую дорожку Млечного пути, пока ещё скрытую от глаз слегка багровеющей полоской заката.

Я знал, что Геннадий Иванович выхлопотал для Верищагина небольшой участок земли неподалёку, так же на берегу реки и помог установить на бетонных сваях бытовой вагончик, обычно используемый на строительных площадках. Теперь Иловля, даже широко разливаясь по весне, не могла замочить строение. Внутри всё по-домашнему обставил пусть не новой, но вполне пригодной мебелью, провёл электричество, подключил телевизионную антенну. Виктор Григорьевич очень обрадовался такому вниманию земляков и теперь каждый год на недельку-другую навещает «своё имение», приезжая из далёкого Минска в места, где родился и вырос. В те места, где его помнят, гордятся знакомством с ним. А может, Верищагину тоже вечерами чудятся родные голоса, наедине с которыми становилось светлее на душе, радостнее и по-новому предстаёт жизнь уже прожитая, и появляются силы для новых дней?

* * *

Верищагинское подворье находилось в глубине той самой Заречной улицы, на которую по незнанию я сворачивал, разыскивая усадьбу Пиманова. Глухой стеной строение было обращено к внешнему заборчику, а внутри к входу пристроена маленькая светлая веранда с навесом из волнистых листов шифера, опирающегося на опоры из стальных труб, окрашенные светлой масляной краской. Это был маленький деревенский домик, в каких обычно и живут одинокие старые бобыли да вдовы. Разве что сложен дом не своими руками, а смонтирован на потоке казённым способом. Но резные ставенки на окошках, деревянный настил с перилами и поручнями перед порогом, веселые краски, которыми расписаны стены, делали его по-настоящему уютным, даже приветливым с виду. Вокруг красовались небольшие крепенькие саженцы молоденьких яблонь, а ближе к речным зарослям – бело-жёлтыми боками блестели огромные тыквы. Кое-где проглядывались полосатые корки не слишком крупных арбузов. Земля не пустовала. К приезду хозяина кто-то заботливо приготовил ее, и участок выглядел вполне обжитым и ухоженным.

Сетчатый заборчик, отделявший подворье от улицы, имел исключительно декоративные цели – любой мальчишка преодолеет такой мигом. Но зато куры и прочая домашняя живность уже не могли проникнуть на территорию и потревожить огородные посадки.

К домику была пристроена небольшая банька, на крыше которой устроена металлическая ёмкость для воды литров на сто. Всё по-простому, без изысков, но уютно и понятно. Человеку, родившемуся и выросшему в деревне, такой быт покажется вполне устроенным. А уж тарелка телевизионной антенны, прилепленная сбоку, придавала обстановке особый современный антураж. По тропинке, выйдя из кустов, густо разросшихся вдоль речного берега, к домику направилась сухопарая фигура мужчины в простой одежонке. В руках незнакомец нес нехитрые рыбацкие снасти и кукан с тройкой крупных золотисто-бронзовых карасей. «Таких поймать – постараться надо!» – отметил я, с интересом наблюдая за приближающимся рыбаком.

– О! Да у меня гости, а калитку отворить некому! Простите, гости дорогие, старика!

– Мы, Григорич, только подошли. Да и не закрыто у тебя тут, как всегда. На улице не остались бы! – Пиманов по-свойски вошёл во двор. А я тебе гостя привёл. Вот это и есть Николай, я тебе о нём рассказывал. Интересуется твоей персоной. Гляди и напишет о тебе что-нибудь в газету или ещё куда!