Николай Максиков - Не ворошите старую грибницу. роман

• Название: Не ворошите старую грибницу. роман
• Автор: Николай Максиков
• Жанр: Русское современное

В романе автор на примере исторических событий, реальных и вымышленных человеческих судеб показывает взаимосвязь протекающих общественно-политических процессов и опасность непродуманного, насильственного вмешательства в них.

---

– Хорошие! И никем не занятые, вроде!

– А я, пожалуй, Гриша, женюсь на Любе! А что? Через годик служба окончится, останусь в этом колхозе. Люди тут приветливые, добрые.

– Ну, ты загнул! А я решил стать командиром. Учиться хочу. Я думал, тебе тоже военная служба приглянулась, а?

– Нет, служба мне тоже нравится! Но такую девушку, боюсь, уже не встречу никогда! Неужели Катя тебе не по сердцу пришлась?

– Ну, ты пристал, Ванюха! Давай так: вместе женимся, вместе учиться едем! Идёт?

– Идёт! Теперь осталось за малым: девчат уговорить! – ребята громко рассмеялись.

– Эт-т чёй-то вам так весело там, хлопцы? Смотрите, в воду не свалитесь, к мостику подходим! – предупредила с иронией Люба.

– Отставить смехи! Смотреть под ноги! – голос старшины был по обыкновению строг.

Мостик, сконструированный из ветловых жердей, скрипел, качался, но служил исправно.

– Весной этот мостик, если казаки не успеют разобрать, ледоход сломает и унесёт. Есть у нас и настоящий мост, но до него далековато обходить, – Любка успевала и экскурсию вести.

– А вот и мой дом. Спасибо, что проводили! – Катя поцеловала, прощаясь, подругу в щёку и по очереди подала руку красноармейцам. Последнему – Григорию. Они смотрели друг другу в глаза, девушка чувствовала, как крепкая ладонь не хочет выпускать её ладошку и почему-то была рада этому. Но её как-то неожиданно севший голос произнёс твёрдо:

– Мне пора, Григорий! Догоняй своих.

– Я увижу тебя ещё?

– Захочешь увидеть – увидишь! – Верищагин был уверен, что отчётливо различил в темноте белозубую улыбку Катерины.

* * *

Любка осторожно прикрыла за собой дверь и шаря рукой по стене, на ощупь стала пробираться по тёмному коридорчику в хату. Родители не спали. В комнате витал запах сгоревшего керосина. Огонёк лампы затрепетал, беспокойно разметав огромные тени по стенам.

– Ты дверь на засов закрыла? – встретила мать вопросом.

– Закрыла… А чего это вы? Папа, что случилось?

– Ничего не случилось. Ложись спать, полуношница! – сердито распорядился отец.

Люба послушно прошмыгнула за занавеску. Разделась и уткнувшись в подушку, прислушалась. Ей очень хотелось перед сном помечтать, вспоминая знакомство с таким замечательным Ваней Закатыриным, но поведение родителей насторожило и напугало девушку.

– В общем, ты меня поняла, Груша. Завтра всем так и говори: надо поддержать нашего председателя. Нельзя его в обиду давать. Особенно этой, Евлампиевне нашей, накажи. Уж она-то разнесёт по всем дворам. Собрание будет в десять вечера, так что успеем. Я тоже, кого надо предупрежу.

– Нешто я не понимаю, Фёдор? Лишь бы тебя не коснулось. Ведь ты у нас тут партейный секретарь, с тебя спрос особый может быть.

– Вот и я говорю. Если Егорыча не защитим всем миром, мне тоже не сдобровать. Ладно, давай спать. Поздно уже, – прикрутив фитиль, Фёдор Иванович задул лампу. Заснуть никак не удавалось. Секретарь колхозной партийной организации – это и в самом деле должность ответственная. Куда ты глядел, коммунист Кожин? У тебя под носом организована форменная спекуляция, а ты не одёрнул, не пресёк, не просигнализировал! Ты что это себе позволяешь? Тебе партбилет не дорог? Эх, каких только слов он не наслушался в райкоме партии! И за что? За то, что председатель колхоза поступил по-хозяйски? За то, что не дал пропасть народному добру? Вот разберись, пойди с этим!

Петрушинский колхоз «Победа Октября» специализировался на выращивании овощей. Это объяснялось тем, что возделывание полей производилось главным образом на заливных лугах Иловлинской поймы. Низина хорошо держала влагу, а земля, сдобренная наносным илом, не в пример степным песчаным почвам Камышинского района давала отменные урожаи. Рассаду высаживали ближе к июню, когда минует угроза заморозков. Зелёные крепкие корешки томатов, блёклые лепестки капусты, мелкие луковички порея растениеводы вручную высаживали на плантации. Поливали, окучивали, пололи сорняки, собирали урожай, сортировали плоды для сдачи в заготконтору. В отношении огурцов распоряжение райкома было особенно чётким: сдаче подлежали исключительно товарного вида длиной до пятнадцати сантиметров пупырчатые зелёные огурчики – обязательно ровные, без каких-либо дефектов. Как на грех в этом году лето выдалось прохладным, завязи преобладали искривлённые, похожие на поросячьи хвостики. Председатель колхоза Степан Егорович Ситников, видя эту картину, в сердцах подсчитывал в уме убытки и лихорадочно искал выход из незавидного положения. Коммунист с 1915 года, фронтовик-орденоносец, он прекрасно понимал, что никакие былые заслуги не оправдают срыв плана по сдаче овощей государству. Что делать? Вместе с секретарём партячейки собрали правление. Продымив самокрутками председательский кабинет, актив до глубокой ночи придумывал выход из создавшегося положения. Остановились на том, чтобы некондиционные огурцы собрать, завесить и на городском базаре продать населению по твёрдой цене. Вырученные деньги оприходовать в колхозную кассу до копеечки. На них можно было закупить у соседей излишки другой продукции, подлежащей сдаче государству в рамках контрактации.

– Ты, Егорыч, только коробейников понадёжней подбери, чтоб посовестливей!

– Да, это ты правильно сказал, Николай Матвеевич! Деньги счёт любят!

– Степан Егорыч! А может из старух нам продавцов скомплектовать? Эти точно не прогадают! Ещё и в наваре останутся!

– Я, товарищи, считаю предложение стоящим, – председатель хмурил брови, отгоняя последние сомнения, – не пропадать же добру! На том и порешим!

На следующий день, в пятницу, две подводы с огурцами отправились в Камышин. За бригадира на передней подводе, управляя вожжами, торжественно восседал старый казак Савелий Прокопьевич. С ним рядом устроилась, подстелив на дощатое сиденье старенький зипун, дородная Матрёна Терентьевна. Заднюю подводу возглавила бабка Евлампиевна.

В воскресенье вечером Степан Егорович, довольно потирая руки, актировал барыши и слушал восхищённые рассказы бригадира.

– И вот мы, значит, к обеду до свояка добрались, и давай наводить справки! Бабки мои по домам разбрелись и к вечеру к нам уже народ потянулся. Ну, а что говорят, хорошие у вас огурчики, даром, что кривые! В бочках, говорят, посолим, а в зиму с картошечкой – милое дело! В субботу распродали уже три четверти привоза!

– А на базар-то ездили? Ну, а как же! Ящаков пять отвезли на базар. Бабки мои гостинцев домой набрали, мне вот махорки перепало.

– Ну, молодцы, коробейники! Соберём вам таким макаром ещё подводы четыре. Пока не перезрел товар – самое время продать!

Заглянул на огонёк Кожин.

– Здорово, Прокопыч!

– Здорово, секретарь! Вот, отчитываюсь перед Егорычем о выполнении задания.

– Берут, значит, нетоварный огурчик?

– Ещё как, Фёдор Иванович! Самая заготовка у людей на зиму начинается! Только дай!

– Ну, иди, отдыхай, дед. Растряслись, поди, за дорогу-то?

– И то верно! Прощевайте, спокойной вам ночи! А то и впрямь старуха моя заждалась.

Старик, поскрипывая половицами, поковылял к выходу.

В дверь, постучавшись, заглянула учётчица Зина Петрушова:

– Степан Егорович! Ну, мы тебе больше не нужны?

– Идите, идите, отдыхайте, девчата! Мы тоже сейчас пойдём.

Оставшись вдвоём с секретарём партячейки, Ситников заговорщицки подмигнул Кожину:

– Ну, что, Фёдор, по маленькой? Отметим это дело?

– Давай, Степан Егорович, где наша не пропадала!

Выпили по стакану водки из початой бутылки, стоявшей в председательском шкафу. Закурили. Телефон затрезвонил громко и как-то неожиданно тревожно.

– Ситников, ты? – голос на другом конце провода показался Степану Егоровичу знакомым.

– Я, я это! А это ты Пал Петрович? – узнал председатель своего старого друга, заведующего орготделом райкома партии Коновалова. Что случилось? Почему так поздно звонишь?

– Мне поручено передать тебе, чтобы в шесть ноль-ноль был у секретаря. Да, заварил ты кашу, герой!

– Объясни, не понял?

– Да что тут объяснять тебе? Вроде, не маленький! Ты почему в обход райвнуторга сельхозпродукцию реализуешь? Почему в дирекцию рынка не сдал?

– Как не сдал? Сдал немного, Пал Петрович. А ведь не выгодно это колхозу. Мне вот напрямую населению выгоднее продать!

– Вот завтра перед Валентином Григорьевичем и будешь свою спекуляцию оправдывать! А пока всё! Делай выводы!

Задолго до первых петухов, так и не прикорнув, председатель уже спешил по срочному вызову в райком. Степан Егорович по простоте душевной и в страшном сне предположить себе не мог такого поворота событий! Так его ещё ни разу в райкомовских стенах не встречали.

– Ты что, старый пень, совсем социалистическую сознательность потерял? – голос секретаря райкома Валентина Григорьевича Вершинина раскатисто гремел в просторном кабинете, – Я твоё поведение буду рассматривать на расширенном партбюро принародно, перед всеми горожанами, которых ты, как липку обдираешь! Всё, в два часа ночи на территории речного порта! Явка членов петрушинской партячейки обязательна. Тебе всё ясно?