Александр Кондратьев - Образ зверя

• Название: Образ зверя
• Автор: Александр Кондратьев
• Жанр: Альтернативная история

Боец, не проигравший ни одного боя, думает о завершении карьеры, но уход с ринга означает смерть. Сиамские близнецы мечтают вырваться из города, откуда нет выхода – даже за деньги. Беременная девушка с протезом вместо руки скрывается от безжалостной Службы контроля рождаемости. Мальчик, чтобы спасти своих близких, отправляется в опасное путешествие по загадочной Полосе. Таинственный человек с серпом объявляет себя новым Мессией и вершит суд над людьми – очень странными методами.

---

Сегодняшний противник оказался типичным дураком. Жилистый юнец, весь в татуировках, у шеи и на груди – два длинных уродливых шрама. Поддавшись на хитрость Урса, юнец молотил его, уверовав в победу. В его серых глазах плясало злобное веселье. С каким удовольствием Урс погасит его!

Публика, привыкшая к излюбленной тактике Урса, молча следила за боем. Только несколько молодых парней – по-видимому, группа поддержки противника Урса – вопили что-то агрессивно-подбадривающее.

Урс, тяжело ступая, отошел в угол ринга, помотал головой, будто не соглашаясь с началом боя. Когда Медведь поднял голову, его противник невольно попятился. Урс оскалил зубы в жуткой усмешке. В тусклом свете арены, в густых тенях он выглядел чудовищем из страшной сказки.

Урс хлопнул в ладоши. Он поднял руки вверх; на правой отставлены указательный и средний пальцы, на левой – только указательный. Урс пообещал зрителям, что уложится в 21 удар. Отсчет пошел.

Первый – в челюсть. Голова дурака мотнулась влево, в темноту за рингом полетели осколки зубов. Второй – в мускулистый пресс, похожий на стиральную доску. Юнец сложился пополам, сплюнув кровь на грязный пол. Третий – коленом в лоб; враг повалился на спину. Услышав тупой громкий звук, Урс рассмеялся. Он любил музыку костей; он знал их язык и умел говорить на нем. Шестой – Урс прыгнул на юнца и впечатал обе ноги в промежность. Татуированный взвыл. Его крик отскочил от невысокого потолка и оживил толпу. Люди встали со своих мест и заголосили. Они поняли, что Урс приступил к своей страшной работе. Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать – град ударов по голове. С разбитого лица на Урса глянули глаза, полные страха и отчаяния. Сколько таких взглядов повидал Урс за свою долгую карьеру? Разбитый рот шевелился, шептал какие-то слова. Поздно: бесполезно молить о пощаде, коли вышел навстречу поезду.

Урс поднялся и несколько раз пнул противника по голове. Оставалось еще семь ударов. Медведь ударил юнца тяжелым ботинком под ребра, чтобы ударов осталось шесть – он не доверял семерке. Толпа за рингом бесновалась и требовала крови. У него осталось немного пространства для маневра, поэтому последние удары должны быть максимально зрелищными.

Он встал на колени перед противником. Дурак перекатился на бок и свернулся калачиком. Он неуклюже попытался поставить Урсу подножку, но тот остановил жалкую попытку, истратив шестнадцатый удар.

Урс вывернул врагу руку и, стоя на коленях, вытянул ее вверх, привлекая внимание зрителей. Болельщики затаилась, выжидая. Урс левой рукой с силой сдавил чужую кисть – пальцы разошлись веером – и ударил по ней правым кулаком. Пальцы бросились врассыпную, с хрустом сломались, как сухие ветки. Урс загоготал: нет ничего слаще музыки костей. Юнец завыл, в вое угадывались оскорбления и брань. Урсу до этого не было дела. Его ждала работа, которую надо довести до конца. Два удара он употребил, чтобы сломать врагу обе стопы. Предпоследним перебил вторую ладонь.

Напоследок Урс подготовил для толпы нечто особенное. Он взял врага на руки, перехватил удобнее, присел и поднял над головой. Толпа взревела. Кто-то прорывался к рингу сквозь бесстрастных охранников и визжал «Убей его!» Кто-то истерически хохотал. Какая-то женщина рвала на себе одежду; из порванной рубашки вывалилась грудь. Урс увидел бледные лица – товарищи побежденного. Тут и там взгляд выхватывал из толпы разочарованные физиономии – те, кто поставил против него. На что они вообще рассчитывали? Сегодня кто-то получил важный жизненный урок.

– Урс! Урс! Урс! – скандировали люди, и это заглушило все прочие звуки.

Под сладкий ритм своего имени Урс опустил тело на колено, поставив точку в музыкальной фразе костей. Позвоночник треснул, проигравший тряпичной куклой упал на пол.

Урс хлопнул в ладоши и заревел, приветствуя толпу. Люди бесновались, возбужденные сценой расправы. Всегда так – они никогда не устают. Они всегда хотят больше. Больше жестокости, больше крови, больше ярости. Сколько еще боев он должен выиграть, чтобы накормить этого ненасытного зверя?

Радость победы быстро стерлась, потонула во вдруг навалившейся усталости. Сейчас начнется самая отвратительная часть: тот, кто заплатит больше всех, поднимется на сцену и добьет бедолагу. Урс никогда не присутствовал при этом. Он спортсмен, а не убийца.

Медведь в шкуре человека сошел с ринга и побрел к выходу. Победивший и проигравший одновременно. Потерявший очередную частичку себя.

III

Марк пускал в мишень стрелу за стрелой. Мишенью служила тряпичная кукла, которую он выменял у сестры за пару яблок. Яблоки он своровал у соседа. Сестру их происхождение не занимало, а сосед вроде бы ничего не заметил, так что никто не остался внакладе.

Сначала Марк стрелял в точки, которые ему кое-как удавалось намалевать на стволах деревьев. Он часто мазал, и ему это быстро наскучило. Но дед Андрей посоветовал не бросать лук – мол, стрелой всегда добудешь себе пропитание. Просто начинать нужно с чего-то полегче, от больших мишеней переходить к маленьким. Марк послушался, раздобыл где-то несколько досок и прибил их к деревьям, соорудив крестообразные мишени. С крупными целями дело пошло поживее. Со временем точность повысилось, и успех породил желание закрепить результат. Мишени уменьшались, стрела Марка била пустые бутылки, старые горшки, соседские груши и яблоки.

Марк давно присматривался к сестринской куколке, несколько раз выпрашивал, торговался, пока не получил желаемое. Куколка интересовала его, потому что очень хотелось подразнить сестру и покрасоваться перед ней. Здорово было бы просто взять куколку, подбросить ее высоко-высоко да сбить стрелой обратно на землю. Но сестру обижать не хотелось, вот и пришлось заключить честную сделку и приобрести игрушку по справедливой цене.

Благодаря тренировкам с куколкой он быстро набил руку и стал отлично справляться с движущимися целями. Пару раз ему удалось принести кролика на ужин. Все очень хвалили его, даже сестра, обычно безучастная к его увлечению, пробурчала что-то одобрительное.

Марк жил в семье волхва. Андрей, его дед, и два других старика, Василий и Степан, правили родом. Семья Марка ни в чем не нуждалась и могла предаваться праздности, как семьи других волхвов. Только им это было не по сердцу. Дед охотился, несмотря на свой почтенный возраст; отец, Сергий, работал с камнем; мать, Ольга, с сестрой, Любинькой, как и другие женщины, собирали ягоды, овощи и фрукты на общих полях. Марк шел по пути деда: склонялся к охоте, а не к ремеслу.

На поселок напали вечером. Марк с отцом ждали деда у капища, где волхвы, затаив дыхание (воздух внутри капища принадлежит богам), совершали ежевечерний тайный обряд. Мать и сестра, как и положено, остались в поселке, стряпали ужин. Марк, коротая время, упражнялся с куклой, но уже подустал и бродил вокруг, подбирая стрелы.

Со стороны поселка вдруг раздался крик, за ним – еще один и еще. Тишина взорвалась – казалось, все жители загомонили разом; женские крики мешались с ревом мужчин. Но было что-то еще: какой-то ритмичный зловещий стрекот. Марк встревоженно переглянулся с отцом.

Отдернув полог, волхвы поспешно вышли из капища. Старики нахмурили брови. На лице деда Марк увидел новое выражение – страх.

– Автоматы, – прошептал дед незнакомое слово.

IV

Ася нежилась в кровати. Солнце ярко светило сквозь окно, грело лицо, заставляло жмуриться и закрывать глаза. Ася встречала новый день с улыбкой. Прикрываясь ладонью от яркого света, она повернулась к Диме. Дима спал, отросшие волосы смялись и разметались по подушке. Из открытого рта на подушку тянулась тонкая ниточка слюны. Ася была влюблена, и даже эта деталь отозвалась теплом в сердце. Дима, такой близкий, такой родной. Ее радость, ее опора, ее жизнь. Ее мужчина.

Ася потянулась, провела ногой под одеялом по его ноге, поросшей жесткими волосами. Дима крепко спал и не откликнулся. Ася чуть придвинулась к нему и поцеловала в небритую щеку. Дима отстранился, пробурчал что-то и поудобнее устроил голову на подушке.

Как же она любила эти утренние пробуждения! Мир казался таким ярким, таким чудесным и наполненным смыслом – пусть и сводился к этим четырем стенам.

Дима был для нее всем миром.

Может, их страсть разгорелась так ярко, потому что была под запретом? И каждый новый день был ценнее предыдущего, потому что мог оказаться последним? Если бы они встретились при других обстоятельствах, полюбили бы они друг друга?

Ася отбросила одеяло, посмотрела на себя, на свое гибкое, молодое, полное сил тело. Живот еще не начал округляться, хотя она точно знала, что беременна. Ее тело (по крайней мере, пока) было совершенным, если не брать в расчет один-единственный изъян – механический протез вместо правой руки. Ася отправила мысленную команду этому чужому неотзывчивому куску железа. Железные пальцы откликнулись с едва заметной, но раздражающей задержкой. Ася покрутила указательными пальцами на обеих руках – протез отставал. Жизнь против машины: один – ноль.