Яна Солякова - Чувство летучести. стихи

• Название: Чувство летучести. стихи
• Автор: Яна Солякова
• Жанр: Поэзия

Эта книга для тех, кто любит летать (пусть даже – только во сне). Для тех, кто любит собак, кошек, листья, первый снег и весь Мир. Эта книга для тех, кто любит.

---

Метаморфозы

Ворона прозрачно умеет кричать,
Как будто бы город – горы.
Как будто бы взмахом крылатым меча
Воздух лишился опоры.
Как будто бы ветер до самых гор
Раздвинул простор.

И сердце звенит от такой высоты,
Как будто бы город – скалы.
И эхо до неба наводит мосты,
И падают звуки в провалы.
И холод с небесно-высоких скал
Хрустально упал.

И я поднимаюсь в летящую высь
По гулкому крику вороны.
И под ноги мне облака улеглись,
Ветра и древесные кроны.
И гребень скалы затвердел под ногой —
На шаг, на другой.

Семена

А в квартире – тишина, тишина,
Лишь далёкие машины шуршат.
Я звонков и голосов лишена,
Отдыхает, улыбаясь, душа.

И ночные расправляются сны,
Оживают, раскрывают глаза,
Крылья пробуют среди тишины,
И сгущаются вокруг чудеса.

Птицы сонные сопят в тишине,
Их уносят облака до Луны,
Где ледышками в серебряном сне
Тают звуки, что без них не слышны.

Пролетает фиолетовый кот…
А на тонкой грани яви и сна
Тихий Ангел крылья всем раздаёт
И в кулёчках из газет – семена.

Вот лечу, держу кулёчек в руках —
Не просыпать бы и не потерять
Семена в обманных снах – облаках…
Чтобы крылья – не напрасно, не зря…

Чтоб в реальность семена донести
Из реальности, в которой я – кот…
И, тем самым, свою душу спасти.
И проснуться. И увидеть восход.

Жил-был кот

Жил-был кот на тридевятом этаже.
У хозяйки на коленях песни пел,
Ел сметану и не слышал про мышей,
Только вдруг, однажды ночью улетел.

Он расправил серебристые усы,
Распушился, словно лунный дирижабль,
Прихватил с собой кусочек колбасы
И умчался в неизведанную даль.

А хозяйка, со слезами на глазах,
Всё кричала бесконечное «кис-кис».
Высоко сияла звёздная роса,
А хозяйка в темноту смотрела, вниз…

Кот на облаке пушистом отдохнул,
Обнаружил в блюдце лунном Млечный Путь
И комету вниз нечаянно смахнул,
И увидел, в чём его, кошачья суть…

И причину появления планет,
И теорию волнующую струн…
И подумал, что материи-то – нет!
И – взлетел навстречу звёздному костру.

Ветер солнечный ему лохматил шерсть,
Слышал кот урчанье сотен Чёрных Дыр…
Только вскоре захотел он, всё же, есть
И вернулся в ожидавший, тёплый мир.

Шмякнулся к хозяйке спящей на диван,
Замурчал, запел про звёзды и пути,
Про светил неисчислимый караван,
И про то, что нужно в кухню им пойти.

А хозяйка обняла пушистый ком
И расплакалась от чувств и от обид.
Накормила, напоила молоком
И сказала, что разлуки не простит!

Он мурчал и жмурил звёздные глаза,
Думал: «Завтра никуда не полечу…
Нужно будет про комету рассказать…
Нет… Пожалуй, про комету – не хочу…»

Игрушечная кошка и Космос

Я сижу, такая маленькая-маленькая
На кровати. Шью игрушечную кошечку.
Обуваю ножки в войлочные валенки,
Пришиваю хвост и усики ей крошечные.

А за окнами, за стёклами за чёрными
Снег невидимый всё падает и падает.
Над заснеженными крышами развёрнуто
Одеяло оглушающее ватное.

Где-то там, вверху, галактики вращаются,
Расширяется безмерная Вселенная.
На кровати – ничего не ощущается
И не верится, что я – букашка тленная.

Я стараюсь, шью свою игрушку мягкую,
Прикусив язык, привязываю усики,
Укатилась и лежит в тени под лавкою
Голубая провороненная бусинка.

А планета незаметно и немыслимо
Нас несёт сквозь Время, вдаль по Космосу…
Исчезает где-то бусинка таинственно,
Ну а я рукой под лавкой шарю, ползаю.

Ожидает меня кошка недошитая.
Снег в окне стеной бесшумной валится.
Время тикает, земное, непрожитое…
Не забыть бы, что на кухне каша варится…

Пьяница – Ветер

Словно пьяница качается Ветер,
Всё хватается за крыши, за ветви.
Он, наверное, приятеля встретил,
Или, может быть, влюблён безответно.

Или, может быть совсем без причины
Окунулся в зацветающий бражник
И нырнул неосторожно в пучину
Разнотравья, и оставил бумажник.

Потерял широкополую шляпу,
Да совсем и не заметил потери
И смеётся, словно Махакашьяпа
И заглядывает в окна и двери.

Что же Ветер, он уже – просветлённый?
Этот пьяный безответственный мистик?
Или он обыкновенный влюблённый
С хулиганским неожиданным свистом…

Мне немного, всё же, страшно от шума,
От гремящих фиолетовых крыльев.
Не могу я ни читать и ни думать —
Крылья двери в мою душу открыли.

А душа моя – летучая тоже!
Тоже пьяная слегка, если честно…
Как же весело, легко и тревожно!
Боже мой! Ну до чего же – чудесно!

Секрет Синих Птиц

На плече у каждого нежно-васильковая,
Яркая и лёгкая птица улыбается.
Будто бы – прозрачная, будто родниковая —
Взором к небу тянется, с синевой сливается.

От того неузнанна и незамечаема,
Только ощущаема беспричинной радостью.
Если небо ясное – таем под лучами мы
Словно масло жёлтое, словно в вазе сладости.

Ну а если пасмурный день закрылся шторами,
Птице ввысь приходится улетать за облако,
Чтоб сливаться с нежными синими просторами,
Где ветра лазурные, где озёра кобальта.

Ей нельзя без синего! Грустно ей от серого.
Тяжело от чёрного, тёмного, бесцветного.
Шлёт она послания в виде снега первого,
Но не опускается птица незаметная…

Нужно что-то синее… Можно – просто пятнышко,
Всех других цветов оно ей необходимее…
Чтоб она увидела, чтоб присела рядышком.
Очень нужно синее! Даже просто линия…

Колпачок фломастера, шоколад (для стимула)
И осколок блюдечка, и кусочек вечера —
Всё для птицы – странницы, чтобы не покинула,
Чтоб она устроилась на плече доверчиво.

Тихий день

О, боже… какой неспешный
И тихий, и молчаливый
Сегодня сложился день…
И – птицы! И птицы, конечно!
И посвисты их счастливые,
И тихая лень…

Не нужно бежать, беспокоиться,
Бесшумные, словно цветы,
События сами устроятся,
И сами возникнут мосты.

Уложатся мысли по зёрнышку,
Неспешные и беспечные,
Как снег в снегопад…
И день пролетает, как пёрышко,
Над маленькой талою речкою,
Парит наугад.

И серое небо над крышами
Так не высоко,
Что шорохи лёгкие слышимы
Сырых облаков…

Прогулка после болезни

Не было… Я не помню подобного листопада:
С гулким шорохом листьев, с тёплым янтарным светом.
Сосны словно примолкли, дятел играет стаккато…
Только не держат крылья, размокшие этим летом.

Бесцельно идти – не хуже, хотя и дрожат колени,
И, словно у старой собаки, глаза слезятся печально.
Тропинка бежит по лесу… Я думаю про оленей…
И думаю, что не догнать их, если увижу случайно.

Шершаво горбятся листья, волнуются под ногами,
И ярко-жёлтые кляксы роняют прекрасные клёны…
И невозможно поверить, что это случалось веками,
Что лес каждый год светлеет, осенью опалённый.

Листья летят, летают, дышат огромным небом,
Слышат высокую песню, крыльями ловят ветер…
Но я сегодня – собака. В сумке буханка хлеба,
Масло, песок, заварка и память о мокром лете.

Осень деревья сушит, дождь отложив на завтра.
И по лесным тропинкам можно бродить кругами,
Ждать, когда высохнут крылья, тихо бродить – не гавкать,
На самые яркие листья не наступать ногами.

Гусиное откровение

По дуге, освещая собою пруд,
Гуси белые-белые тихо плывут.

Гусь на полкрыла впереди подруг,
А они – за ним, замыкая круг.

Спит вода по краю черным-черна,
Как восторг цветёт его белизна.

Изнутри сияет-струится свет,
Словно Истина и на всё ответ.

В отражение неба скользнёт он вдруг,
Изменяя пруд и весь мир вокруг.

А парабола шеи и крыльев взмах
Расцветут на сердце летящим: «Ах!..»

Совершенен он, словно первый снег.
Остановит время привычный бег —

Станет целой вечностью взмах крыла.
Вся округа – крылья вдруг обрела!

И пока плещет-светится белый гусь,
Замирает время, уходит грусть,

Мир становится ясным, как свет, простым,
Исчезает обид и страданий дым.

Озаряет Мир белоснежный взмах,
Он останется в памяти сердца, в снах.

Откровение… Этот чистый свет
На всю вечность… В десятки коротких лет.

Это солнце