Юлия Парусникова - Cave/Пещера

• Название: Cave/Пещера
• Автор: Юлия Парусникова
• Жанр: Русское современное

Необычно построенный сюжет держит читателя в напряжении до последней страницы книги. Героиня проживает фактически несколько жизней, через видение своей судьбы предопределяет будущее, которое выстраивает силой собственной воли. В автомобильной аварии, произошедшей в Америке, а может быть, в Москве, Саша частично теряет память и в путешествии в Мамонтовую пещеру вынуждена восстанавливать свои чувства и с чистого листа разбираться в отношениях со спутниками, которых видит теперь такими, какие они есть – без идеалистических проекций, пытается понять, кто они такие, что их объединяет, что на самом деле произошло в реальности или под наркозом, действительность ли это, бред или галлюцинации, почему она выбрала самый сложный тур в Дикие пещеры по неисследованному маршруту, почему наняла отдельного проводника с особой альтернативной программой, почему этот экстрим-гид, сертифицированный спелеолог, странным образом походит на Сашу, всегда отличающуюся от всех, парадоксально замкнутую и открытую миру одновременно, но сейчас при любом раскладе кажется «абсолютно чокнутой дамой с весьма запутанным прошлым».

Страшные приключения в неизведанных многокилометровых глубинах пещеры меняют восприятие героини, но жизнь оказывается еще более странной и непредсказуемой. Для того чтобы стать именно тем человеком, в кого Александра должна превратиться, ей надо без компромиссов изменить жизнь и судьбу.

«Она не оставляла места равнодушию по отношению к себе, пугала или завораживала – везде, куда бы не попадала. Утопая в воспоминаниях, она внезапно вернулась к реалиям с одним единственным вопросом, будто гвоздем вонзившемся в ее сознание: что же произошло?! Что изменило её или изменилось в её мире.

И неизвестно, где страшнее и запутаннее – в лабиринтах сознания или в лабиринте пещерных систем. Получить такую великолепную возможность наступить на хвост собственной тени – огромное везение, данность, доступная далеко не каждому…

Ей предстоит вернуться из своей пещеры – со щитом, или на щите».

---

Дальнейшее распитие виски очень быстро начало сходить на нет. Как ни крути, но все устали. День был нервный и непростой. Саша начала чувствовать усиливавшуюся пульсацию в голове. Крепкий напиток расслабил путешественников, и усталость дала о себе знать.

– Слушайте, а во сколько за нами завтра гид приедет? – спросила Влада, широко зевая.

– Я не знаю, ты вроде не говорила, – Олег обратился к Саше.

– Вот уж я точно не знаю теперь, – ответила та, – во сколько бы гид ни пришел, он придет сюда, и нас разбудят хозяева. Никаких других вариантов узнать об этом раньше я не знаю.

– Если вдруг он явится в девять утра, на меня можете не рассчитывать, – Влада поднялась, разминая затекшие ноги. – Я спать. И вам советую.

– Да, завтра надо встать, – задумчиво пробормотала Саша, провожая глазами Владу.

Олег начал прибирать комнату после застолья. Его движения были выверены и с каким-то привычным надрывом, будто он всю жизнь занимается хозяйством и делает это напоказ. Это заставило Саню остановить на движениях мужчины свой взгляд и понаблюдать. Воспоминание пришло к ней молниеносно, и она не стала его скрывать:

– У тебя есть дети. Три сына. Я вспомнила. Ты ненавидишь убираться. Поэтому делаешь это на автопилоте.

– Да, – Олег серьезно кивнул, не переставая прибираться. – И они очень тебя любили.

Последнее заявление Саша решила не комментировать и не расспрашивать ни о чем. Кроме наличия детей и быта, она не могла вспомнить никаких подробностей, а тем более таких тонкостей, как отношения. Тем временем в руках Олега все спорилось. Стаканы и посуда были быстро собраны и аккуратно сложены на столе. Пепельницы вынесены в ванную комнату. Подушки прибраны в кресло. Кровать разобрана. Олег остановился в задумчивости над рюкзаком Саши, будто осекся, что-то вспомнив:

– Чуть не полез к тебе в сумку пижаму доставать.

– А там твоя пижама? – тихо поинтересовалась Саша.

– Нет, твоя. Хотел достать тебе, чтобы ты переоделась.

– С чего ты так за мной ухаживаешь?

– Ну, ты вроде как болеешь…

Саша поднялась с пола и подошла к кровати. К своему изумлению, она заметила, что обычно холодный и отстраненный Олег сейчас буквально на мгновение замешкался.

– Чтобы лечь спать, мне достаточно раздеться, а не наоборот, – проговорила Саша заговорщицким тоном. Она не знала, уместно это или нет. Не понимала, существуют ли границы дозволенного. Не чувствовала ни тени сомнений или страха. Ей было просто интересно. Просто интересно узнать и нащупать струну, которая сделала их вроде бы близкими… так похожими на заклятых врагов.

– Не уверен, что ты понимаешь, что делаешь, – голос Олега стал почти глухим, в нем отчетливо слышалась угроза. Вместе с тем глаза почти остекленели и стали без примесей черными. Саше был очень хорошо знаком этот взгляд. Взгляд бесчувственного, дикого животного. Но он ее больше не завораживал, не пленил и не пугал.

– Я не понимаю, что делаю. И в том вся прелесть моего положения, – Саша не смогла сдержать улыбку. Она улыбалась широко и искренне, кто-то бы даже сказал, что наивно, настолько эта улыбка была открытой, женственной и красивой.

Олег отступил на шаг назад и повернулся к трюмо:

– Завтра тяжелый день.

– Да, – согласилась Саша и тоже отвернулась. Она скинула с себя одежду, быстро нашла в рюкзаке шорты и майку, переоделась и скользнула под одеяло. Уже в кровати она заметила, что Олег не двинулся с места, а наблюдал за ней через зеркало с каким-то странным, отстраненным видом, будто не отдавал себе отчета в том, что так забылся.

– Спокойной ночи, – пробормотала Саша и отвернулась. Засыпая, она почувствовала, как Олег лег в кровать и повернулся к ней спиной.

Саша провалилась в некрепкий сон. Ей было некомфортно и прохладно. Она понимала, что делить постель с кем-то ей неприятно. Соседство Олега добавляло еще и тревожности. Все эти чувства смешивались друг с другом, равно как и мысли начинали путаться. Чужая, безликая обстановка, звенящая тишина в доме и кромешная темнота придавали положению привкус «пионерского лагеря», когда после отбоя палата погружалась в полную ночную черноту, а на смену лагерным историям приходила вынужденная тишина. И первое детское одиночество, которое щемило где-то в груди.

По ночам, особенно в первые дни смены, спустя немного времени после отбоя, когда все засыпали, а в помещении устанавливалась полная тишина, для Саши, маленькой девочки невысокого роста, с кудряшками и большими карими глазами, начиналось время страхов, невыплаканных слез и странных фантазий. Она приезжала в лагерь каждое лето по две смены с первого класса и до старших отрядов. Каждый раз это были разные лагеря. И каждый раз ей приходилось приспосабливаться. Хотя она и ждала с приближением лета этого традиционного выгула на свободу, но ждала отнюдь не с восторгом, а исходя из привычной ей и во взрослой жизни мантры: быстрее начнется – быстрее закончится.

Саша не возражала и не капризничала, она просто собирала свой маленький чемодан в красно-синюю клеточку и просила маму купить ей побольше конвертов, чтобы писать письма. Девочка была образцом для окружающих с самого рождения. Вдумчивая, серьезная, сознательная, покорная, открытая. Она научилась читать еще в детском саду и потрясала нянечек и воспитателей своим воображением и любознательностью. Она всегда была сама по себе. И, несмотря на это, она все время находилась в обществе – садик-пятидневка, завсегдатай продленки в школе и летние лагеря. Для многих детей того времени это было нормой, все росли этакими советско-российскими сорняками.

При внешнем спокойствии, открытости и дружелюбии внутри у этой девочки кипели и бушевали сбивающие с толку чувства. Она терпела абсолютно все, стиснув зубы, и никогда не плакала. Ей было невероятно сложно найти общий язык с детьми своего возраста, она невыразимо страдала в их обществе, желая остаться одна. Она слишком явно отличалась от них, а дети это всегда остро чувствуют и бывают очень жестоки. Саша терпела и училась выживать, оставаясь вежливой, улыбчивой и спокойной девочкой, которая не жалуется и никому не доставляет неудобств. Она старалась быть незаметной, но манила к себе всех без исключения. Старалась спрятаться в свой «домик» – мир, где не надо терпеть и слушаться, но всегда была на виду, безотказная и отзывчивая. Этот ребенок был парадоксально замкнут и открыт миру одновременно.

Саша не умела плакать, будучи ребенком. Она вжимала лицо в подушку, вот в такое же время – после отбоя, и терпела нарастающую волну отчаяния, захлебывалась им. Это была первая детская боль, основанная на страхе. Никто бы и не понял никогда, что внутри у этой жизнерадостной маленькой актрисы клокочет щенячий страх. Она боялась окружающих детей, которые считали ее хорошей подругой, боялась лагерных событий – дискотек, зарницы, Дня Нептуна, боялась привлечь к себе особенное внимание или как-то выделиться. Ей приходилось по ночам учить саму себя принимать этот мир. Совсем маленькая, она глотала свои детские обиды и буквально воспитывала в себе силу духа. Ведь бежать ей было некуда. А жаловаться и проситься назад нельзя. Она слишком любила свою маму, чтобы позволить себе ее расстроить или взволновать. Нести крест идеального ребенка далеко не просто – Саша не могла этого осознать в детстве. Зато она училась наблюдать, с интересом рассматривая мир вокруг себя и людей в нем.

Но каким бы ни был вынужденно-самостоятельным ребенок, ему все равно нужна опора и защита более сильного человека. Если он не может реализовать эту необходимость в семье, то он страстно ищет ее у посторонних – не важно, взрослых вожатых или доминантных ровесников. Саша с раннего детства очень привязывалась сначала к воспитателям в саду, затем к учителям, к вожатым или к сильным мальчишкам из отряда (такие обязательно были в каждом микросоциуме: доминантные и хулиганистые). Обладая блестящим умом и неплохим опытом приспосабливаться к любым людям и условиям уже в таком юном возрасте, Саша быстро, умело и ярко завоевывала интерес и доверие каждого из них. Именно эти увлеченности и становились для нее своеобразным заслоном от реальности. В волнительный мир чувств и неясных фантазий погружало ее воображение – детский и впоследствии юношеский наркотик для напуганной, чувствительной девочки-одиночки.

Саша вздрогнула и застонала, по ее телу пробежала крупная дрожь, как обычно бывает при резком пробуждении от неглубокого сна. Такое пробуждение почти болезненно. Но девушку все-таки серьезно знобило. Она укуталась в свой кусок одеяла, но ворочаться в кровати не решилась. Понятно, почему ей снились картинки из детства – она чувствовала себя в гостевом доме этой ночью, как в лагере, маленькой, испуганной девочкой в окружении своры детей, которые могли озлобиться и напасть в любой момент, распознав ее ранимость и инаковость.