Михаил Гарцев - Забытые стихи

• Название: Забытые стихи
• Автор: Михаил Гарцев
• Жанр: Поэзия

Стихи, не вошедшие в мои последние сборники. Не вошедшие по тем или иным причинам, но это не значит, что отринутые мной навсегда. Возможно, что они самые искренние и любимые.

---

«Холеные стройные стрелы…»

Холеные стройные стрелы
впиваются в тело мое…
…Поставьте скорее пределы,
чтоб не проросло бытиё
там, где облаков хороводы,
где злата ценнее гроши,
где речь многоликой природы
сливается с песней души.
А впрочем, к чертям все пределы,
к чертям вековую межу!
Холеные стройные стрелы
впивайтесь, пока я живу.
И в недрах пусть зреют напасти,
и звезды танцуют канкан,
и весь, содрогаясь от страсти,
пусть лаву извергнет вулкан.
Пусть только, разрушив пределы,
в покое награду найдя,
услышит горячее тело
дыханье и шепот дождя.

«Я пишу этот стих…»

Я пишу этот стих
в черный день непризнанья,
я пишу этот стих
на пороге отчаянья.
Может быть, я пробьюсь —
верить хочется в это —
и к нему я вернусь
настоящим поэтом.
И спрошу я себя:
для чего это надо —
свою волю крепя,
жить под ливнем и градом?
Жил как все бы живут —
без забот и печали…
Все равно не поймут
те, кому помогали.
Как поверив в себя
шел на битву с богами,
как разверзлась земля
у меня под ногами.
И минуя обрыв,
шел вперед без участья,
но ведь этот порыв
и зовут люди счастьем.
А сейчас ухожу,
и под злой визг площАдный,
вновь сажусь и пишу
этот стих беспощадный.

«Несу тебе влюбленный…»

Несу тебе влюбленный
свои стихи на суд,
любовью опаленные,
ночей бессонных труд.
На встречу, как на исповедь,
несу свои стихи.
В них все мои сомнения
и все мои грехи.
И все мои мучения,
и роковой вопрос:
зачем для очищения
ТЕБЕ стихи принес?
Ведь мы с тобою разные,
различные порой,
и встреча необычная
в гостинице морской.
И ты такая строгая,
холодная подчас.
Тебя совсем не трогает
свеченье моих глаз,
когда в них отражается
присутствие твое.
Сама доброжелательность,
но это все вранье.
Я знаю – ты недобрая,
ты можешь жесткой быть,
но женственность природную
тебе не победить.
Я это знаю, чувствую,
и вызов брошен мной.
Я благодарен случаю,
что встретился с тобой.
Различье – что присутствует
в любой из наших встреч,
звучит как в бой напутствие.
Я вынимаю меч.

«То, что стучит в моей груди…»

То, что стучит в моей груди,
луч прожигает иллюзорный.
Своим дыханьем остуди,
поток энергии сенсорной,
чтоб до конца он не прожег
меня, придав смертельной боли,
и чтобы продержаться смог
я в разряженном биополе.
А если хочешь – прожигай!
Своей улыбкою надменной
разрушь, мой скудный, постный рай,
где часовым я был бессменным.
Твой горделиво тонкий стан
манящей светится звездою.
Во искупление мне дан
непостоянную судьбою.

Я за собой мосты сжигаю,
нас осудить никто не волен.
В лучах сенсорных присягаю
победной тайне биополя.

«Я к мысли себя приучаю…»

Я к мысли себя приучаю
о вскрике внезапном в ночи.
Друзей так уход он венчает…
Ты память их тихо почти.

И снова ведь бросишься всуе,
куда-то помчишься вперед,
а, собственно, чем ты рисуешь,
твой тоже наступит черед.

Тебя этим не
запугаешь,
хоть с жизнью расстаться и жаль.
Ты вскрика друзей ожидаешь,
и душу сжимает печаль.

«Метанья, страх, в безумном мире…»

Метанья, страх, в безумном мире
пронзают разум, впились в грудь.
Кровь плавит жилы, словно ртуть.
Судьбы мишень все – в смрадном тире.

Был человек твой труден путь:
в звенящем чистотой эфире
с тобою рядом ложь и муть.
Ты предавался грубой силе.

В неимовернейшей печали
ты возводил порой скрижали…
И сердца плавился металл…

И боль, и страхи, и метанья
в едином сопереживанье
ты в чувства светлые вплавлял.

«И министрам и бандитам…»

И министрам и бандитам
ты вселяешь страх.
Грозный отблеск антрацита
у тебя в глазах.
По извилистому стеблю
в зной или пургу
ты спускаешься под землю
к другу своему.
Уголь не слабей гранита,
пепельный алмаз,
но сверканье антрацита
раздражало газ.
Газ с нефтянкой сговорились,
и в шахтерский стан
заслан был кровавый киллер —
Князь болот МЕТАН.
И теперь жируют суки,
навели базар,
по всем правилам науки
продают товар.
Уголь бурый, уголь хмурый,
как твои дела?
Наломали дров мы сдуру,
жизнь на слом пошла.
А в краю от беспредела
пагуба, раздор.
Посмотрев на это дело,
каску взял шахтер.
Под российской славы стягом,
побледнев, как мел,
подошел к ареопагу,
на ступени сел.
Глянь, бежит народ с опаской,
спрятав глубже стыд.
Ты не бей по сердцу каской,
ведь и так болит.
Вихри грозные лютуют.
Видно, не к добру.
Не зови ты Русь святую
снова к топору.
Кто начать войну рискует —
к здравым мыслям глух.
Только кровушку людскую
высосет паук.
От кого тебе ждать милость:
рынок ли, застой…
В этом мире справедливость
только звук пустой.
Присягали нашей вере
те, кто держат руль.
Жди, когда тебе отмерят
сладеньких пилюль.
Видишь всполохи зарницы,
сбрось свой тяжкий крест
и лети свободной птицей
с этих гиблых мест.
Ну, а коль прирос корнями
и не смог взлететь,
то ночами ты и днями
не баюкай смерть.
Пусть дрожит от горькой вести
тоненькая нить,
до конца должны мы вместе
горечь жизни пить.
Я живу сытней на свете?
Если честно – да.
Жопа в теплом туалете,
на столе еда.
Но ты знаешь, что ночами
меня гложет стыд,
но ты знаешь, что врачами
я по горло сыт.
Видишь, выбив к свету дверцу,
падает звезда.
Так взорвется мое сердце,
раз и навсегда.

Сомнения

Я тихая, скованная,
провинциальная.
В любви измордованная
и злыми начальниками.

Он сладко поет,
талантливый, кажется.
Не курит, не пьет
и к бабам не вяжется.

Скажи мне, Господь, эту тайну тая:
почему я?

Она молодая красавица,
умная.
Ей под ноги стелится
жизнь наша нудная.

На морде мне выбито:
лимон ты стал выжитый.
И все мое – выпито,
и все мое – выжрано.
Открой мне загадку, родная моя:
почему я?

За нас мой тост, за графоманов

Народ наш в ясный день иль грозы —
при буйстве красок и стихий —
читать предпочитает прозу,
но если пишет, то стихи.
Страшит рутины слов громада,
дар устремляется в миры
поэзии, где есть порядок
и четкость в правилах игры.
Где точно по лекалам кройка.
Народ мотал себе на ус,
и рифмовал довольно бойко,
изрядный проявляя вкус.
Но среди этого народа
есть удивительный народ.
Его особая порода
не блещет средь других пород.
Им часто сыплют соль на раны,
их гонят в бога-душу-мать,
им вслед кричат: «Вы графоманы!»
Они не устают писать.
Да, это мы. Какой печальный
и замечательный удел.
Итог судьбы многострадальной:
никто в быту не преуспел.
Зато какое наважденье,
какой чарующий восторг,
когда тебя в твой день рожденья
целует Сам Маэстро Бог.
А от успешного поэта
мы отличаемся одним:
зовет нас в путь не звон монеты,
к нам прилетает Серафим.
И говорим без всякой позы
и без словесной шелухи,
нет, мы не презираем прозу,
но жизни смысл один – стихи.
И не словесные массивы
вселяют в нас священный страх.
Иные видятся мотивы
нам в заштампованных словах.
Смотрите, их поток тягучий
для прозы только матерьял.
Идеи – цели нету круче.
Вновь всюду «измы» правят бал.
Тут драматурги, беллетристы —
густой, тягучий слов массив —
историки да эссеисты,
и прочий разный нарратив.
И прозу в хаосе полнейшем,
где тишь да гладь и благодать,
письмом решили мы в дальнейшем
горизонтальным называть.
Поток идей – идей глобальных.
В нем мысль и чувство, стать и прыть,
но где письмом горизонтальным

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.