Алексей Пшенов - Проект «Linkshander»

• Название: Проект «Linkshander»
• Автор: Алексей Пшенов
• Жанр: Русское современное

В нацистской Германии леворукость считалась серьёзным генетическим отклонением, и осенью 1936 г. руководители родильных отделений в крупных городах Германии получили предписание о тестировании младенцев на леворукость. Новорожденных левшей увозили в Берлин, а матерям говорили, будто их дети умерли от пневмонии или менингита. Что на самом деле происходило с младенцами никто не знал. Может их сразу умерщвляли, может использовали в каких-то секретных медицинских экспериментах, а может…

---

– Для начала нам надо найти тетрадь, – охладил Лёнин энтузиазм Воронцов.– Возможно, Каманин и здесь нас опередил.

– Вряд ли. Я думаю, что об этой тетради он ничего не знал.

– Тогда откуда он мог узнать о месте своего рождения?

– От Курта. Возможно, старик сам проговорился за бутылочкой коньяка. Так, когда родился Каманин?

– Двенадцатого июня девяносто третьего года.

– Близнец, как и я…

– Вот видишь, сколько у вас общего…

– Ну что, поехали к Курту?

– Ты поезжай, а я пока вызову ментов и посмотрю записи с камеры наблюдения, – Воронцов протянул Лёне связку ключей на потемнелом стальном кольце.– Удачи тебе! Позвони, если найдёшь тетрадку!

Лёня позвонил через два часа, когда Воронцов, наверное, в десятый раз просматривал видеозапись, на которой Каманин входил в подъезд, старательно прикрыв лицо чёрной шляпой-борсалино с опущенными вниз полями.

– Я нашёл тетрадь. Единственный ребёнок, родившийся в июне девяносто третьего года, появился на свет в Верхнеборске. Фамилия ребёнка Лаптев, вероятно, это и есть наш Каманин. Правда, судя по записи, он родился не двенадцатого, а на неделю раньше – пятого июня. Верхнеборск – это небольшой райцентр в Курской области, как раз по дороге в Сочи. Но сочинские поезда там никогда не останавливались.

– Далеко до этого Верхнеборска?

– Шестьсот километров.

– Не близко. Выезжаем сегодня вечером. Собирайся.

– Я тут нашёл в секретере какие-то странные распечатки с пометками Малера. Очень похоже на копии нацистских документов – все в орлах и свастиках. Ты немецкий язык знаешь?

– Откуда? Но надёжный переводчик не проблема. Забери все эти распечатки с собой. По дороге забросим их в школу преподавателю немецкого. Встречаемся в семь вечера у моего дома.

– О кей!

Глава 8. Главный врач Верхнеборской больницы

Загорелый мужчина с аккуратной бородкой-эспаньолкой в черном берете а-ля Жан-Мишель Жарр стоял у полуобвалившейся стены старого провинциального кладбища. Увлажнившимися глазами он смотрел на восьмиконечный православный крест, довольно небрежно сваренный из тонких железных прутьев. Когда-то крест был покрашен серебрянкой, но краска от времени облупилась, и из-под неё бурыми пятнами проступил ржавый металл. На табличке, приваренной к центральной перекладине, от руки крупными чёрными буквами была написана только фамилия – Лаптев. Ни имени, ни отчества, ни даты рождения и смерти не было. Мужчина положил на талый мартовский снег два десятка красных гвоздик и трижды перекрестился. Потом он достал из кармана чёрного шерстяного пальто плоскую коньячную фляжку, отпил из горлышка несколько глотков и внимательно осмотрелся по сторонам. Через три ряда, тоже на краю у самой ограды, виднелся ещё один такой же неухоженный металлический крест. Мужчина, по колено проваливаясь в талый мартовский снег, подошёл к нему, чтобы прочитать фамилию:

– Коновалов, земляк… интересно, как тебя зовут теперь? А может, ты действительно умер?

Он вернулся к могиле Лаптева, забрал оттуда шесть гвоздик и перенёс их к Коновалову. Потом снова трижды перекрестился, отхлебнул из фляжки с коньяком и широкими шагами пошёл вдоль хлипкой кладбищенской стены к выходу. Выйдя на дорогу, он подошёл к тёмно-синему «Форду-Фокусу», достал из багажника объемистую дорожную сумку, закрыл машину, отошёл от неё метров на сто и по телефону вызвал такси:

– От старого кладбища на комбинат.

Уже начало смеркаться, когда мужчина вылез из такси в районе прядильного комбината на другом конце города. В квартире на четвёртом этаже обветшалого кирпичного дома светились два окна. Мужчина пристально посмотрел на подъезд. Видеокамеры ни на козырьке, ни на стене видно не было, но на всякий случай он снял берет, достал из сумки шляпу-борсалино, надвинул её глубоко на лоб и, низко нагнув голову, вошёл в подъезд. Поднявшись на четвёртый этаж, мужчина остановился перед массивной стальной дверью и, немного помешкав, дважды нажал кнопку звонка.

– Кто там? – раздался за дверью раздражённый старческий голос.

– Александр Петрович Афанасьев здесь живёт? – с уверенно-напористой интонацией спросил мужчина.

– Здесь, а что надо?

– Вам привет от Курта Иоганновича Малера.

– А кто это?

– Вы забыли? Это директор сорок шестой спецшколы.

– А вы кто?

– А я его заместитель по воспитательной части – Сергей Иванович Каманин. Привёз вам с оказией подарок к юбилею.

Заскрежетали замки, дверь как бы нехотя приоткрылась на длину прочной стальной цепочки, и в проёме появилось заострённое морщинистое лицо с взъерошенными волосами. Из квартиры потянуло стойким кофейным ароматом. Нежданный гость недовольно поморщил нос и одновременно улыбнулся. Он не любил запах кофе, – считал его слишком резким и грубым – но сегодня это был запах очередного триумфа.

– А документ у вас есть? – настороженно поинтересовался хозяин квартиры.

– А как же, – мужчина помахал перед лисьим носом недоверчивого старичка какой-то красной корочкой.

– Тогда проходите, – Афанасьев снял цепочку и распахнул дверь.– С чего это Курт Иоганнович вдруг вспомнил обо мне?

– А он о вас никогда не забывал, и очень благодарен вам за одарённых детей.

Старик польщенно заулыбался.

– Вот и сейчас в вашем роддоме появился подходящий отказник.

– В рубашке?

Каманин утвердительно кивнул.

– Опять упустили, растяпы, – пренебрежительно усмехнулся Афанасьев.– А что же это Курт Иоганнович сам не приехал?

– Возраст уже не позволяет ездить в командировки. Хотя здоровье у него более-менее в порядке, и школой он по-прежнему руководит.

– Молодееец, – уважительно протянул бывший главный врач Верхнеборской районной больницы.– А меня вот уже пять лет, как выперли на пенсию. Многие хотели занять моё место. Кстати, кто сейчас в больнице главный?

Каманин, не знавший ответа, стушевался, но старик сам пришёл ему на помощь.

– Лидия Павловна Сорокина?

– Она самая, – облегчённо выдохнул псевдозавуч.

– Разумная женщина. С ней у вас проблем не будет.

– Это я сразу понял.

– Уже начали оформлять ребёнка?

– Пока нет. Я только сегодня приехал. Зашёл в родильное отделение, и сразу к вам. Подарок к юбилею, – Каманин многозначительно указал на свою дорожную сумку.

– До юбилея ещё дожить надо. А получать подарки заранее – плохая примета.

– Что тут доживать – десять дней! Впрочем, если хотите, я могу оставить подарок на вокзале в камере хранения, а вы потом сами его заберёте.

– Нет, нет, – замахал руками Афанасьев.– Я, на самом деле, не суеверен.

«А зря», – подумал Каманин, но вслух торжественно произнёс:

– Поздравляю с наступающим юбилеем.

Он открыл свою объёмистую сумку и достал из неё сначала поздравительный адрес – бордовую папку с золотыми цифрами 75 – а потом большую картонную коробку с логотипом известной кофейной фирмы.

– Надо же, – растроганно произнёс бывший главврач. – А что это?

– Кофемашина.

– Вроде как большая кофеварка?

– Гораздо круче.

– Ну, что же мы стоим в прихожей? Проходите в комнату.

– Лучше сразу на кухню. Опробуем ваш подарок.

– У меня там не убрано, – смутился Афанасьев, но Каманин, не слушая его, по-хозяйски распахнул кухонную дверь.

На обеденном столе стояли сковородка с недоеденными яичницей, пустая кофейная чашка и шахматная доска с несколькими фигурами. На табурете лежал старый журнал с шахматными этюдами, кухонная столешница была вся заставлена грязной посудой, а на открытой полке выстроились в ряд потемнелые медные турки и кофеварки. Старую газовую плиту сплошь покрывали въевшиеся тёмно-коричневые потёки от сбежавшего кофе.

– Да вы прямо настоящий кофеман!

– У меня сердце хорошее. Через десять дней семьдесят пять стукнет, а я запросто выпиваю в день по шесть чашек кофе, – самодовольно улыбнулся Афанасьев.– И пульс у меня восемьдесят пять, и давление сто тридцать на девяносто! И засыпаю как ребёнок!

– Ничего, это дело поправимое, – чуть слышно прошептал Каманин, а потом во весь голос добавил.– Завидую вам белой завистью.

Переставив всю грязную посуду в мойку, он водрузил на кухонную столешницу новенькую кофемашину, ослепительно сияющую чёрным лаком и никелем.

– Ух ты! – по-детски непосредственно удивился Афанасьев.– И как это чудо работает?

– Очень просто. Вот в эту ёмкость мы наливаем воду, а в этот отсек вставляем кофейную капсулу. Если хотим сварить эспрессо, то нажимаем вот эту кнопку, а если американо – то эту. Если вам захочется капучино или латэ, то съёмную кювету нужно наполнить молоком и нажать одну из этих кнопок. Понимаю, что сейчас вам трудно всё запомнить, но в инструкции всё подробно описано. Предлагаю, опробовать этот чудо-агрегат! Какой кофе желаете?