Алексей Пшенов - Проект «Linkshander»

• Название: Проект «Linkshander»
• Автор: Алексей Пшенов
• Жанр: Русское современное

В нацистской Германии леворукость считалась серьёзным генетическим отклонением, и осенью 1936 г. руководители родильных отделений в крупных городах Германии получили предписание о тестировании младенцев на леворукость. Новорожденных левшей увозили в Берлин, а матерям говорили, будто их дети умерли от пневмонии или менингита. Что на самом деле происходило с младенцами никто не знал. Может их сразу умерщвляли, может использовали в каких-то секретных медицинских экспериментах, а может…

---

***

Когда Ивлев и Воронцов поднялись на последний этаж подмосковной хрущёвки, дверь угловой однокомнатной квартиры была наполовину приоткрыта.

– Похоже, опоздали, – шёпотом произнёс Воронцов и, оставив друга на лестничной клетке, первым шагнул в квартиру.

Двери в похожую на берлогу комнату и обшарпанную ванную были распахнуты настежь, а вот раздолбанная кухонная дверь, была наоборот плотно закрыта и по периметру заклеена скотчем. Воронцов перочинным ножиком разрезал клейкую ленту, сделал шаг в кухню и тут же, закашлявшись, вылетел назад на лестничную клетку.

– Там настоящая газовая камера, – прохрипел он, протирая платочком слезящиеся глаза.– Кто-то распылил, наверное, целый баллончик перечного аэрозоля.

– Надо попробовать открыть окна, – вполне логично предложил Лёня Ивлев.

– Пойди, попробуй…, – скептически предложил Воронцов.

Лёня прикрыл глаза влажной гигиенической салфеткой и, набрав полные лёгкие воздуха, словно в прорубь нырнул в квартиру. Через полминуты он пулей вылетел обратно, захлопнул за собой дверь и, отдышавшись, коротко отчитался:

– Всё в порядке – окно открыл. За столом на кухне сидит мужик, но он уже мёртвый. Вероятно, это и есть Крольчевский.

– Пойдём на улицу, подышим воздухом, пока здесь проветрится, – предложил Воронцов.

Сквозняк даже через закрытую дверь выдавливал на лестничную клетку остатки ядрёного перечного газа.

Едва друзья вышли из подъезда, как от дома напротив отъехал тёмно-синий «Форд-Фокус» с московскими номерами. Остановившись на крыльце, Воронцов поднял голову вверх и посмотрел на висящую над входной дверью видеокамеру. Некогда белая полусфера давно потемнела от грязи и имела весьма неприглядный вид.

– Интересно, она работает?

– А у нас что, не хватает фотографий? Или ты сомневаешься, что здесь был Каманин?

– Не сомневаюсь, и фотографий у нас сколько угодно. И они даже разосланы по всем регионам вплоть до Чукотки. Вот только Каманин не дурак и наверняка изменил свой внешний вид до неузнаваемости. Хотелось бы посмотреть, как говорится, хоть одним глазком на его новое лицо…

– Если он не дурак, то сюда наверняка пришёл в какой-нибудь балаклаве.

– Вполне вероятно…

– Ну что, вызываем полицию и скорую?

– Нет. Давай, сначала сами всё осмотрим в спокойной обстановке.

Друзья несколько раз обошли старую пятиэтажку по кругу и только через полчаса снова решились подняться на последний этаж. Летучий газ уже полностью выветрился, и в кухне стоял бодряще-влажный запах последних мартовских дней. Крольчевский, накрыв голову грязным кухонным полотенцем, сидел на прожжённом кухонном диванчике. Воронцов брезгливо, двумя пальцами снял полотенце и бросил его на пол. Лицо бывшего микробиолога выражало абсолютный ужас. Его глаза были плотно зажмурены, землисто-серое лицо блестело от слёз, на посиневших губах выступила пена.

– Да, наука требует жертв, – хмуро пошутил Воронцов, забирая со стола пустую бутылку из-под водки.– Смотри-ка, что здесь написано.

Он указал на привязанный к горлышку самодельный картонный ярлык.

– «Вы-пей ме-ня», – почему-то по слогам прочитал Ивлев.– Это из «Алисы в стране Чудес».

– Что-что? – недоумённо переспросил Воронцов.

– Алиса в сказке выпила жидкость из пузырька с такой же надписью и тут же уменьшилась в несколько раз. Да и белый кролик – персонаж из той же сказки. Похоже, наш Каманин – большой поклонник Льюиса Кэрролла.

– У нас полшколы – поклонники этого, мягко говоря, чудака.

– Некоторые исследователи считают, что в «Алисе» Кэрролл изобразил окружающий мир глазами левши. Неудивительно, что ваши ученики так любят его сказки.

– А вот я бы не исследовал, а напрочь запретил творчество этого педофила, – презрительно поморщился Воронцов.

– Имеешь в виду тягу Кэрролла к обществу маленьких девочек?

– Имею в виду тягу к рисованию этих девочек в обнажённом виде.

– Он рисовал их с разрешения мам. Всё было вполне невинно, – попытался заступиться за сказочника Лёня.

– Хороши себе мамы! – жёстко отрезал Воронцов.– Позволять восьмилетним девочкам позировать для скрытого педофила! Сейчас за такое невинное увлечение Кэрролл вполне законно получил бы от пяти лет без права на УДО. И раздолбаек-мамаш лишили бы материнских прав.

– Каждый судит в меру своей испорченности, – так же жёстко парировал Лёня.– Это сейчас люди во всём видят скрытый извращённый подтекст, а девятнадцатом веке никто и предположить не мог, что уважаемый человек, пишущий детские сказки, к тому же священник и математик, может причинить какой-либо вред ребёнку. А слово педофил в то время было известно только очень узкому кругу специалистов. К тому же все свои рисунки Кэрролл сжёг незадолго до смерти.

– Ага, чтобы не оставлять улики потомкам, – скептически усмехнулся Воронцов.– А наш беглец, кроме «Алисы», похоже, начитался современных детективов и решил оставлять за собой таинственные знаки из любимой книжки.

– Ну, почему же только из неё? Посмотри на это.

Лёня взял со стола серебристый брелок. Подвеска на брелоке была в виде железнодорожного локомотива, на одной стороне которого красовался логотип сочинской олимпиады, а на другой – логотип РЖД.

– Ну и что? Брелок как брелок. Ты думаешь, его оставил Каманин? – безразлично пожал плечами Воронцов.

– А ты думаешь, его купил себе Крольчевский, если у него в двери вообще никакого замка нет?

– Ну почему же обязательно купил? Он мог его украсть или найти.

Лёня близоруко повертел брелок перед глазами.

– Однако брелок абсолютно новый. На нём никогда не было никаких ключей.

– Ну, ты прямо эксперт! – иронично усмехнулся Воронцов.– Не было никаких ключей! И что с того?

– То, что Каманин оставил его намеренно, – упрямо озвучил своё предположение Лёня.

– Думаешь, он хочет таким мудрёным способом сообщить нам, что отправился отдыхать в весенний Сочи? А зачем ему это нужно? Все предыдущие беглецы наоборот старательно вытирали за собой любые следы, и этот брелок, если его действительно оставил Каманин, может быть всего лишь ложной наводкой. Мы сдуру поедем в Сочи, а Каманин тем временем сбежит куда-нибудь за границу, и гоняйся потом за ним по всему миру…

– Я думаю, что за границу он пока не сбежит, а вот в Сочи, может быть, действительно поедет, – рассудительно произнёс Лёня.– Каманин – брошенный отказник. Сирота. А о чём мечтают все сироты?

– Найти родителей? Ну, это вряд ли у него получится. На этот счёт в нашей системе всё продумано. Чтобы ученики никогда не искали своих родителей, им объясняют, что они подкидыши. Что их нашли на крыльце роддома, в парке, на вокзале, в магазине, да где угодно. Одни дети в это верят, другие чувствуют обман, но понимают, что это делается для их же блага, и делают вид, будто верят. А на их родине, чтобы некоторые неожиданно раскаявшиеся мамаши-кукушки не вздумали искать своих детей, их при изъятии оформляют, как умерших в двух-трёхмесячном возрасте. Выписывают настоящее свидетельство о смерти, и даже оформляют могилку на местном кладбище, чтобы раскаявшейся мамаше было, куда цветочки принести…

– Как у вас всё серьёзно… – покачал головой Лёня.– И жестоко…

– Так повелось с самого основания школы. Секретность – превыше всего.

– А ты знаешь, из какого города прибыл Каманин? Случайно не из Сочи?

– Понятия не имею, и узнать это практически невозможно. Мало того, что Каманин украл свои личные дела и из школы, и из личного архива Курта, так там и не было ни слова правды о его настоящих данных. У наших учеников и фамилия, и имя, и отчество, и дата, и место рождения всё вымышленное. Правду о ребёнке знает только тот, кто изымает его из роддома. А Каманина изымал Курт Малер…

– Ну, тогда мы тоже сможем узнать всю правду о нашем беглеце! – победно заявил Лёня, вспомнив о своей ненаписанной диссертации.

– Это откуда же?

– От самого Курта!

– От кого? – оторопело переспросил Воронцов.

– Курт вёл собственную статистику по всем отказникам, родившимся в рубашке. А других, как я понимаю, он в школу и не принимал. Все данные Курт заносил в общую тетрадь в синей обложке, которая лежит в секретере. Я сам когда-то делал из неё выписки для диссертации. Там всё настоящее: и фамилия, и дата, и место рождения ребёнка. По его словам, в официальных метриках он всё естественно изменял, но год рождения оставлял прежним, а дату передвигал только в пределах знака Зодиака. Нам надо найти в этой тетради ребёнка родившегося в один год и под одним созвездием с Каманиным, и тогда мы узнаем его настоящую фамилию, место и дату рождения.

– Для начала нам надо найти тетрадь, – охладил Лёнин энтузиазм Воронцов.– Возможно, Каманин и здесь нас опередил.