Вадим Цыганаш - История, теория, перспективы развития правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Учебное пособие

• Название: История, теория, перспективы развития правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Учебное пособие
• Автор: Вадим Цыганаш
• Жанр: Юриспруденция

Учебное пособие предназначено для изучения курса по теории и истории правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Кратко, в доступной форме авторы излагают основные моменты в зарождении, генезисе и современной эволюции отечественного суда, происхождения и развития альтернативных юридических процедур. Материал, положенный в основу данного издания, соответствует конспекту лекций, согласован с тематическими планами для магистерских программ и факультетов повышения квалификации по теории и истории правосудия и альтернативных юридических процедур и состоит из историко-правового экскурса, теоретических вопросов альтернативных юридических процедур. Авторы уделили внимание теоретико-правовым и практическим аспектам изучения медиации и третейского суда, проблематике их современного состояния и перспективам развития. Книга адресуется студентам, магистрантам, слушателям курсов повышения квалификации, профессорско-преподавательскому составу, всем интересующимся проблематикой теории и истории правосудия и альтернативных юридических процедур в России.

---

Итак, состав суда был традиционным для раннегосударственного общества (феодал, судья, старейшины). По древним традициям суд проходил под открытым небом, а не в помещении (чтобы видел Бог). Во время судоговорения сторонам предоставлялась очередная возможность масагата, после чего заслушивались поочередно истец (или сторона потерпевшего), затем ответчик (ст. 21, 37, 76). В случае необходимости приглашались свидетели (тусевы). В «Постановлениях» говориться о 7 тусевах, но на практике свидетелей могло быть больше (ст. 30). Тусевы определялись судом, поскольку свидетельские показания принимались только от полноправных членов общества, известных своей честностью. Тяжущиеся стороны и свидетели должны были дать очистительную присягу. При этом «Постановления» предписывали иммунитет присягнувшим на суде, о чем говорит целый ряд статей (73–75, 84), а содержание института присяги иногда несло языческий оттенок «символики права». Последний факт говорит о том, что суд старейшин с присягающими сторонами имел место еще до установленного Рустемханом порядка.

Исследовав обстоятельства дела, суд принимал решение, обязательное для сторон. Если одна из сторон отказывалась выполнять решения суда, виновный мог быть изгнан из общины. Исполнение судебных решений возлагалось на бека (ст. 98). Следовательно, бек наделялся административной властью, а при отсутствии аппарата исполнения судебных решений должен был обладать авторитетом. Кроме того, на уцмия была возложена обязанность сбора судебных пошлин и штрафов. Часть собранных денег Рустемхан оставлял себе, другие части полагались картам и кадию. Бек осуществлял еще и функции надзора. По крайней мере, этого требовали заключительные положения закона.

В качестве самостоятельной процессуальной меры можно рассматривать обычай барамты. По сути, барамта являлась своего рода ордалией, восходящей к первобытному строю. Если суд не мог прийти к однозначному решению или бек не мог исполнить решения суда, истец или пострадавшая сторона считала себя в праве добиваться справедливости самостоятельно. Самосуд тохумов, как было рассмотрено выше, перекликался с гражданским и уголовным правом. Барамта, без сомнения очень древний и устоявшийся обычай, поскольку политическая власть могла только ограничить барамту, но не отменить ее.

Относительно обвинительного процесса в джамаате можно сказать, что он только зарождался и был возможен лишь при очевидном преступлении против всего общества (поджоги, измена и т. д.). Но и в таком случае требовалось наличие жалобы кого-либо из общинников.

Процесс в кайтагском обществе времени Рустемхана несколько отличался от имевшего места по данным этнографов права XIX в. Более того, в источнике можно выявить архаичные нормы, восходящие к домонгольскому времени, множество аналогий с золотоордынским правом, а также нововведения шариата.

При этом демократические традиции общинного суда со свидетелями восходят к первобытному строю и имеют много аналогий с судом алан и автохтонных народов. Суд бека (как и сам тюркский титул) имеет много общего с положениями Великой Ясы и процессуальным правом кочевников Северного Прикаспия. В степных улусах, оставшихся после распада Золотой Орды доминировал суд беков (беев, мурз и других владетелей). Суд Кадия, присяга на Коране, клятва Богом, наличие на суде текста «Постановлений» и др. соотносится с шариатским судом. Другое дело, что наличие в процессуальном праве трех составляющих должно было исходить из законотворческого процесса, наличия квалифицированных исламских юристов, отражать достижения культуры и социально-экономического развития Дагестана.

В силу названных факторов, нормы и институты кайтагского процессуального права можно датировать XII–XVI вв., а кодификационные изменения устных адатов XVI–XVII вв.

Суд у казаков в Войске Донском в период его становления (в основном, это относится к новому времени) находилась в руках выборного общественного органа – казачьего круга. Исходили на суде из обычаев, применялись самые разнообразные досудебные примирительные процедуры. Судебной властью наделялись старейшины (по незначительным преступлениям или проступкам), правом суда обладали атаманы. Иногда атаманы призывали стариков для помощи при рассмотрении дела. Опять же применялись досудебные примирительные процедуры, как до суда, так и его процессе. Если атаман и старики не могли решить дело, необходимо было ездить на суд в казачью столицу – в Черкасск (Старочеркасск), где у казаков был главный суд, своего рода, высшая инстанция. При этом тяжущиеся должны были добраться до главной казачьей станицы одном каюке (лодке).

Был у казаков и первобытный обычай самосуда, но он применялся по отношению к конокрадам и устраивались они либо самими потерпевшими, либо членами их общины, то есть имелись, своего рода, ограничения в самосуде, но зато такие внесудебные расправы отличались суровостью, бывало, что виновных убивали или калечили.

Итак, на протяжении XVIII–XIX вв. В Области Войска Донского (а также у кубанских, терских казаков и в других казачьих краях) появилась судебная структура.

В качестве первой инстанции выступал Суд станичного круга. Станичный суд рассматривал относящиеся к его компетенции гражданские и уголовные дела. Суд Войскового круга являлся высшей судебной инстанцией, он рассматривал дела, выходившие за компетенцию станичных кругов.

Закон «О станичном суде» 1891 г. (и дополнившие его акты 1891–1892 гг.) Говорят об «учреждении станичного суда, который образует: 1) суд станичных судей, и 2) суд почетных судей. Суд станичных судей учреждался в каждой станице. Суд почетных судей – на две станицы, по особому расписанию, утверждаемому войсковыми наказными и наказными атаманами. Судьям присваивался особый знак, с обозначением на нем слов: для станичных судей – «судья такой-то станицы», а для почетных судей – «почетный судья». Знак этот надевается во время заседания суда, а также и в других официальных и торжественных случаях.

Станичный суд собирался как по воскресным и другим праздничным дням, так, в случае надобности, и в другие дни, и при этом: суд станичных судей – не менее двух, а суд почетных судей – не менее одного раза в месяц. Суд почетных судей созывался атаманом той станицы, где назначено его заседание (ст. 46).

Во втором отделении Закона определенны предметы ведомства и пределы власти станичного суда. Станичному суду были подведомственны не пользующиеся особыми правами состояния лица как войскового, так и вневойскового сословия, временно или постоянно проживающая на землях станичного юрта, а также на землях, причисленных к станичному юрту. Также Станичный суд ведал спорами и тяжбами по имуществу и маловажным проступкам. Станичный суд мог принимать к своему разбирательству все споры и тяжбы между подведомственными ему лицами, ценою до ста рублей включительно, как о недвижимом и движимом имуществах в пределах общего станичного юрта, так и по займам, покупкам, продажам, сделкам и обязательствам, по возмещению убытков и ущерба имущества, но не свыше ста рублей. Рассматривал Суд также дела о хулиганстве и незначительных уголовных преступлениях.

В третьем отделении исчерпывающе изложен порядок производства и решения дел не иначе, как по исковому заявлению:

1) по жалобам потерпевшего или его родственников (опекунов);

2) по требованию станичного или хуторского атаманов, и

3) по извещению того, кто был свидетелем проступка, если потерпевший не мог сам принести жалобу.

Четвертое отделение Закона определяло порядок обжалования решений и приговоров суда станичных судей. Так споры и тяжбы на сумму до тридцати рублей решались окончательно судом станичных судей, По делам о проступках приговоры суда станичных судей окончательное решение было прописано в ст. 66, 85, 86–87, 99. В них речь идет о проступках. В пятом отделении рассмотрено исполнение решений и приговоров станичного суда. Окончательные решения и приговоры суда станичных судей, решения и приговоры того же суда, вошедшие в законную силу, а равно решения и приговоры суда почетных судей приводились в исполнение станичным, хуторским атаманом или их помощниками. Достаточно интересно шестое отделение, которое определяет Третейский суд, который рассматривал те же вопросы, что и станичный суд, но исходя из примирения в досудебном порядке дел «спорных и тяжебных на всякую сумму, если с оными не соединено преступления или проступка и не сопряжены пользы лиц, состоящих в опеке, обыватели как одной, так и разных станиц и поселений могут, вместо разбирательства в станичном суде, обращаться к третейскому по совести суду одного или нескольких посредников, выбираемых обеими сторонами по взаимному их согласию». Решения третейского суда объявлялись тяжущимся сторонам и вносились в имеющуюся при станичном правлении книгу решений. Такое решение считалось вошедшим в законную силу со времени внесения в книгу и приводится в исполнение тем же порядком, как и решения станичного суда. Жалобы на решение третейского суда не принимались.