Юрий Михайлов - Полина

• Название: Полина
• Автор: Юрий Михайлов
• Жанр: Русское современное

Больше Полине падать некуда: редактор со скандинавскими языками, в своё время лучший переводчик «Русалочки» Андерсена, она торгует бытовой химией и парфюмерией. Но её увольняют и из этой частной фирмы. В знак протеста Полина объявляет сидячую забастовку прямо в дверях офиса. Выброшенную на улицу охраной, её случайно подбирают журналисты местного телеканала. Будем вести войну без правил, решают на ТВ…

---

– А я сразу поняла, что вы – не англичанин, – сказала Полина.

– Да, я – швед, работаю на англичан, умираю со скуки… Если бы не было вас…

– Вы кого имеете ввиду? – Спросила Полина.

– Вас, ну, то есть СССР… Да еще скандинавские страны, родину…

– Вы и туда летаете?

– Непременно… Хотите, буду брать вас с собой? Вот норвежцы на морском шельфе открыли легкую нефть. Через день-два я, думаю, мне надо будет садиться в вертолет… Полетим?

– Мне надо все это утрясти…

– Дерзайте! У вас два дня в запасе.

В принципе, идею Полины, поскольку это месторождение было спорное относительно территории, в агентстве одобрили. Но вскоре пришел «довесок»: она должна дождаться товарища из центра и тогда уже вместе с ним лететь на буровую вышку.

По неопытности, Полина сообщила Рольфу о товарище, которого она ждет из центра.

– О, кей, – сказал коллега из ВВС. – Вертолет на буровую улетает завтра, рано утром. Вы готовы? А коллеге из центра так и скажите: или я сейчас добираюсь до репортажа, или для нас не будут специально устраивать бурение последних метров скважины.

Они улетели. На буровой платформе, видели первый агрессивный фонтан какой-то совсем не черной, а грязно-серой с бурой примесью жидкости. Полина сделала «убойный» репортаж. Рольф помог перегнать несколько кусков прямо в эфир радиостанции, вещающей для ее соотечественников.

Белые северные ночи стали свидетелями исполнения долга Полины перед коллегой, расплаты за помощь, за урок капиталистической журналистики, который ей преподали. Наконец, она впервые за много лет почувствовала себя женщиной, привлекательной для мужчины. Рольф был неутомим. Она даже уставала от него. Но, скорее, виной всему здесь был советский менталитет: страх перед заграницей не давал Полине возможности почувствовать себя счастливой в этой близости…

Когда она вернулась в корпунк, ей тут же позвонил главный редактор, сказал:

– Грехи за тобой есть, но об этом потом… У нас на Штокмановском месторождении, на Севере, тоже добурились до легкой нефти. Срочно готовь приличный кусок из репортажа с норвержской платформы. Мы соединим два репортажа: наш собкор с северной платформы будет перекликаться с тобой. Ты сможешь вести диалог?

– Не знаю, – уже заранее струсила Полина. – Я ни разу не пробовала…

– Ты, главное, не трусь, вопросы мы тебе передадим, нарежь кусков… Пусть у них все будет хорошо! Потому что у нас так хорошо, что все лопнут от зависти! Поняла, девушка?!

В итоге, как это ни странно, все получилось. Видимо, очень опытный и толковый попался репортер, который работал на нашей северной платформе. Он потом позвонил в корпунк, орал в трубку:

– Ты – молодец, Полинка! Живинку дала, я прямо живую норвежскую речь слышал, бурильщиков… Это они так матерятся, когда что-то не ладится… Как тебе-то удалось это провернуть?

– Секрет фирмы, – отшутилась Полина, а сама вспомнила о Рольфе. Ей стало так плохо, что она заплакала. Но коллега был весельчаком и отнес эти всхлипывания женщины к чувству благодарности за его активную помощь ей.

Тем не менее, несмотря на такой успех, который имел ее репортаж в мировой знергетической сфере, контракт ей не продлили: туда полетел товарищ из центра. А она снова вернулась в скандинавскую редакцию агентства.

Глава третья

Полина была крепкой по природе женщиной, родилась в глубинке Нечерноземья, в селе, расположенном рядом с прибалтийскими соседями. Она привыкла к тяжелой работе, но, слава Богу, еще не успела угробить ноги и руки неподъемным трудом. На ее счастье, сразу после десятилетки поступила на инъяз местного пединститута. Там почему-то преподавали и шведский язык: он сохранился на кафедре инъяза после эвакуации вуза во время войны.

Она стала вести язык в спецклассе городской школы. Факультативно, где вместе с учениками, где в кружке любителей скандинавской литературы при областной библиотеке, выучила датский язык, чтобы в подлиннике прочитать «Русалочку». А потом уже пошло-поехало: сама вечерами и на курсах познала норвежский язык. За финский не бралась принципиально: с финнами воевал отец, получивший тяжелое ранение.

В издательство зарубежной литературы она попала случайно: шла по улице и вдруг на больших стеклянных дверях увидела объявление: «ЗАМЕЩЕНИЕ». А далее – короткий текст: кто-то из сотрудниц со скандинавскими языками уходил в декретный отпуск. Ее можно заместить, но только на это время. Чуть выше дверей висела огромная красивая вывеска издательства. Полина, прочитав ее, так испугалась, что почти побежала от дверей. Но вернулась. Любит теперь говорить, что она «полы мыла для издательства. Как у Джека Лондона мексиканец мыл полы для революции». Шведский язык у нее сразу признали на «отлично». С остальными – твердое «хорошо»… А вот с редакторской работой пришлось помучиться… Тут, к счастью, роженица вдруг разбогатела – мужа повысили – решила взять отпуск по уходу за ребенком до трех лет. Вот так только к концу второго года работы Полину из «младшего редактора» перевели в «редакторы».

…С мужем Полина жила в любви и согласии, рожала с удовольствием детей, за что Господь наградил ее прекрасным телом: лишь на правой части живота остались две почти незаметных черточки – разрывы кожи. Ноги прямые и стройные, как по заказу, держали тугие бархатистые ягодицы и всю верхнюю часть тела, которая вместе с нижней составляли рост Полины – 175 см. Руки средней полноты ровно ложились на бедра, подчеркивая выемками на локтях большие груди, но не безобразные своим размером: загнутыми кверху с коричневыми сосками они выглядели даже задиристо.

Страстью Полины были экскурсии по историческим и, главное, литературным местам. Павел, как правило, по субботам работал, а жена пускалась во все тяжкие. В Подмосковье практически нет музея или усадьбы, где бы она ни побывала. У них образовался особый круг завсегдатаев, человек 5—6 дружили, созванивались, уточняли следующие маршруты поездок. Правда, в гости друг к другу пока еще не ходили. Детей, чаще всего, она брала с собой, реже – оставляла с мамой мужа.

Полина подружилась с научным сотрудником музея одного известного в прошлом писателя-революционера, Татьяной Ивановной, безупречным филологом, еще в войну девочкой вместе с родителями переехавшей в столицу из Ленинграда. Музей, ныне, по понятным причинам, прозябал, у Татьяны Ивановны была масса свободного времени и минимум средств к существованию. Полина старалась незаметно финансово поддерживать новую подругу.

Та знала все: где, когда открываются новые выставки, какие экспозиции обновятся или прибудут со старым багажом, как и откуда будут отходить экскурсионные автобусы. Для нее этот вопрос – принципиальный: пенсионеры минимум платили мосгортрансу за проезд. Но если транспорт музейный – это разорение…

Но выпадали неотложные дела, семейные проблемы и заботы, которые надолго отрывали Полину от любимого занятия и приятных знакомых. Пришла пора, когда дети выросли: Галина достаточно легко поступила на искусствоведческий факультет престижного вуза и закончила его с красным дипломом. А затем и Любовь удачно штурмовала журфак. Полина фактически осталась одна. Была память о муже, но годы сглаживали боль утраты. Хотя человека для совместной жизни ей встретить так и не удалось. По меркам Павла, которого она всегда помнила, практически никто не подходил. Да, честно говоря, Полине и не хотелось возиться с разговорами, встречами, свиданьями, длинными подходами: времени жалко, лучше новую книгу прочитать или в соседнюю область в музей – усадьбу Льва Толстого, например, съездить.

Только раз Татьяна Ивановна, как бы по случаю, невзначай, завела разговор:

– Полина, годы уходят… Я – не сваха, но, кажется, мы уже можем вести такие разговоры… В музее одного советского классика работает мой земляк-ленинградец Зиновий Моисеевич Кац, доктор наук, интеллигент… Да, – Татьяна Ивановна почему-то надолго задумалась. Будто она что-то вспомнила и вот теперь решала: стоит ли продолжать разговор. Все-таки продолжила:

– Он – вдовец, ему уже за 50, сына, у которого своя семья, сейчас с ним нет… Хорошая квартира у него, даже дачный домик купил с участком земли. Я понимаю, Поля, вы моложе его, у вас все есть, любимая работа… Но, видите, какие времена настали. Мне кажется, что мы теряем не только родину… Нужны опора, друг, советчик, с одной стороны. С другой, – он Зиновий и по фамилии Кац… Будет ли он опорой? История безжалостна: евреи, как правило, почти все революции начинали, но, в конечном итоге, становились козлами отпущения. Представляете, что с вами может статься?

– Он знает обо мне, Татьяна Ивановна? – Спросила Полина.

– Нет, конечно! За кого вы меня принимаете? Господи, как все это нелепо и глупо выглядит… Простите, меня, Полина, и давайте закроем эту неприятную тему.