Анатолий Медведев - Жизнь мага: Любовь

• Название: Жизнь мага: Любовь
• Автор: Анатолий Медведев
• Жанр: Современные любовные романы

Колдун, потерявший свою силу – никто, но Гол Одан не из тех, кто привык прятаться от опасности. В поисках своей возлюбленной он готов бросить вызов любому.

---

Я сорвал с пола ковер и нашел знакомый мне вход. Дернув, что было силы, я открыл крышку, и обнаружил, что там все доверху засыпано камнями. Я потерял самообладание.

– Где! Где они?

– Так как же… Храмовники-то здесь уже пол года как вычистили все… Не убивайте нас, мы честные люди…

– Да не буду я вас убивать. Вы это видели? Они взяли пленных?

– Я ничего не видела… – она так боялась, что из ее глаз потекли слезы. Я с удивлением обнаружил, что обнажил клинок.

– Простите. Простите меня. Я…

И тут произошло что-то необыкновенное. На какое-то мгновение, какой-то самый маленький миг в ее глазах появился золотой отблеск. Где это было? Когда я мог встретить такое?

Картина возникла в памяти моментально – старик, что встретился мне по дороге в Гарн, год назад. Он отговаривал меня идти за принцессой, а я нагрубил ему. Он сказал, чтобы, если останусь жив, я непременно совершил паломничество к алтарю Шотера. Да, я знал, что мне нужно делать.

У этих подземелий был еще один, тайный ход. Вряд ли рыцари, получившие гроши от местных жителей, очень уж дотошно все здесь обследовали, и нашли его. Я вынул из мешочка несколько золотых монет, и положил на стол.

– Простите меня.

Голова раскалывалась на куски, в глазах был туман. Я шел, как в страшном сне по краю леса, а затем по степи, пинал камни, если за ними не находил тайного хода, ругался в голос при каждой ошибке. Лишь когда светило и обод полностью воссоединились, я, наконец, обнаружил тот самый валун, за которым скрывались зловещие коридоры. Теперь они были пусты, и никто не стремился напасть на меня из-за угла. Повсюду валялись кости и черепа, обглоданные крысами. Здесь было темно, но я, сам не знаю почему, все это видел, даже правильнее сказать ощущал.

Вот так, будто на ощупь, я добрался до главного из подземных залов, и, впервые за долгое время почувствовал магию, глухую, темную, исходящую от неровного камня Шотера.

– Ну что, выходи, ничтожество! Выходи! Где ты!? – прокричал я и закашлялся.

– Хватит тебе мужества плюнуть на мой камень, смертный? – спросил меня голос ниоткуда, мощный, хриплый.

Нет, сомнений у меня не было. Если я не сделаю, того, что он просит, мне придется дорого заплатить за свою трусость. А если сделаю – начнется испытание Шотера. Что я должен был получить взамен? Я не знал, но я все равно шел на это. Я мог умереть, но мне ли бояться смерти? Что значил мой сон накануне?

Слюна, попавшая на испещренный рунами монолит, зашипела, словно камень был раскален, и вверх поднялся легкий зеленоватый дымок, темный зал осветился бирюзовым светом. Количество дыма все увеличивалось, и это продолжалось, пока он не заполонил всю комнату, так что дышать стало нечем, а видимость была такой, что и руки нельзя было рассмотреть перед собой.

– Давай поговорим, ведь я же должен узнать, готов ли ты к моему испытанию, – вновь прозвучал хриплый голос. Кто ты такой?

– Меня звали Гол Одан. А ныне я Эсториоф, Сверкающий меч.

– Хорошо, Эсториоф. А теперь скажи, зачем ты пришел сюда, к моему алтарю?

– Я пришел, следуя совету одного господина.

– Почему ты решил, что он тебя не обманывает?

– Потому что ему было незачем это делать.

– А отчего ты не пытаешься обмануть меня? Неужели ты боишься?

– Нисколько, – я улыбнулся про себя и добавил – не люблю бесцельно врать.

– А что ты хочешь получить от меня, кроме знака отличия, если пройдешь мое испытание?

– Я пришел за знанием, и ни зачем больше. Я ищу свою любовь.

– С чего ты взял, что я тебе буду помогать? Это смешно, Эсториоф. То, что в моих владениях, я тебе все равно не отдам, а о том, что в них не находится я ничего не знаю.

– И все равно, я убежден, что тот вопрос, который я собираюсь тебе задать, тебе вполне доступен.

– И неужели ты не желаешь богатства? Бессмертия? Могущества? – все это я могу тебе дать, если ты докажешь свою силу.

– Я пришел за знанием, Шотер, – раздраженно повторил я свое требование.

– В таком случае, я задам тебе последний вопрос: знаешь ли ты, что если не пройдешь испытание, то твоя душа окажется у меня на очень, очень долгое время, возможно и навсегда, и я буду иметь полную власть над ней?

– Нет, я этого не знал, но мне, в общем-то, все равно.

– Тогда начнем.

Туман сгустился вокруг меня, и мгновенно исчез – я стоял в светлой комнате, очень похожей на покои Менетера. Я огляделся, и увидел – Арна, она стояла и смотрела на меня, а затем выхватила из-за пояса кинжал и заколола себя. Я закрыл глаза, повторяя про себя, что не должен двигаться с места, ведь Шотер только этого и ждал. Разомкнул веки, и вот я уже стою перед мертвым Агетером Кальгоном. Все было так, словно это был тот самый злополучный день – он лежал на кровати, проткнутый собственным мечом. Дыхание участилось, ведь это было моей ошибкой, но я вновь не позволил себе шевельнуться. Но комната никуда не исчезала, сколько я не моргал. Все, все было как будто в реальности, и запахи, и присутствие Латии с ее таинственной прислужницей. Я словно оказался в замершей сцене. Я знал, что ничего нельзя предпринимать, даже не смотря на то, что они стоят и не шевелятся. Когда я устал ждать, я решил покинуть королевские покои, и через дверь вышел на знакомое побережье рыбацкой деревушки Браз. Вот тот самый постоялый двор, куда ведет тайный ход башни Елейхао, вот из двери выходят Энес и Менетер. Их сразу же хватают, так что Энес не успевает сотворить ни одного, даже самого никчемного заклинания. Быстро связав, моих друзей избивают, закидывают в какую-то телегу и везут в сторону Кальгона. Я мог лишь печально проводить их взглядом, и надеяться, что это неправда, и Шотер лжет мне, пытаясь сломить мой дух. Я направился к лодке, и сразу же попал на Возмездие, в мой первый в жизни шторм. Вот Лерг, бедняга, падает из вороньего гнезда в воду, а в моих руках веревка. Естественно, я понимал, что мой бросок будет неудачным, но все равно рискнул, ведь подобным образом я не стремился изменить происходящее вокруг меня, а наоборот, восстанавливал это. Но только вместо утешений, матросы на корабле принялись бранить меня, и говорить, что лучше бы на месте Лерга оказался я. Меня было не смутить этим, я знал, что не был виноват. Стоило мне так подумать, как сразу же передо мной встала картина, которую я, с тех пор как узнал, что Арна принцесса, представлял себе тысячу раз – как фигура в сером нападает на нее около родника, когда она пытается передать мне письмо, положив его под камень. Что-то в той фигуре показалось мне неясно знакомой, но я никак не мог уловить что. Вот Арна отпрыгивает в сторону, бежит, а затем спотыкается, падает, и острый кинжал настигает ее. Эта картина повторялась семь раз, и каждый повтор все было по разному, – то убийца просто закалывал ее в спину, то перерезал горло, то просто бил, связывал и забирал с собой. Но я знал, что все было иначе, и это не могло сломить меня, я наоборот лишь укреплялся в своей любви к этой отважной, сильной девушке. Я даже успел привыкнуть к происходящему, когда картина вновь изменилась – теперь я раз за разом получал удары плетью в гвардейской школе, но не чувствовал боли – лишь позор. И это повторялось много, даже больше, чем смерть моей любимой. Затем повторилось то, что я видел про Энес и Менетера, а сразу после этого я увидел Кога. Он был прикован к стене, на глазах была черная повязка, а Латия пытала его, чтобы узнать где я, где принц. Трижды все было одинаково, и Ког отказывался говорить, ссылаясь на незнание, но в четвертый раз он пошел на сделку, и выкупил свою жизнь, рассказав где мы, и как нас можно одолеть. Все это сменилось еще одной картиной, что не раз приходила мне на ум, хоть я и сам не видел этого – то, как вражеская пуля настигает несчастного Ланса Бренна, что просто решил взглянуть, как я творю заклинания, сражаясь с могучим артанийским колдуном. И эта битва, естественно с далеко не правдивым концом, повторялась не раз. А потом я увидел и своих родителей – бедные, уставшие, сгорбленные, потерявшие единственного сына. Я поступил жестоко, написав им письмо о своей смерти, но так они хотя бы не гадали, что со мной, почему не пишу им. Я знал – это единственное, что мог сделать. Сцена с отцом и матерью длилась дольше других, и доставляла мне неимоверные страдания. Но я не решался закрыть глаза, что бы Шотер не счел это моей слабостью.

Затем все эти картины, а еще и многие другие, страшные, ужасные, смешались в один вихрь и закрутились вокруг меня.

– Стой, Эсториоф! – прокричал я себе, – Стой, не двигайся, и смело смотри в глаза тому, чего никогда не было и не будет!

Ураган становился все сильнее, и все картины словно образовали лицо Арны, которая проговорила.

– Я тебя не люблю, Гол.

– А мне плевать, дурное видение, на твою любовь! – глаза пересохли, и мне страшно хотелось моргнуть, но я держался.